Голубой дракончик

Сегодня Гаранжин задерживал команду, несмотря на выигранный матч в Сан-Пауло: игра с американскими командами была не за горами, чего уж говорить об Олимпийских играх. Тренер выжимал из мужчин все соки, заставляя прыгать на батутах, отрабатывать пас до автоматизма, чтобы даже не смотреть на мяч, Мишико и Зураб пробегали стометровки, причём, по мнению даже Сергея, очень неплохо, но Владимир Петрович все равно был недоволен, методика у него, видите ли, американская. Едешко уже готовился откинуть где-нибудь кони, настолько устал от постоянных попыток забросить мяч в кольцо, но, к слову, удавалось это ему явно чаще, чем Станиславе. Сергей мельком взглянул на часы – без четверти семь, через пятнадцать минут у него обычно начиналась тренировка со Станиславой, когда команды уже не было во Дворце спорта, но сегодня Гаранжин и вправду разошёлся, аж на два часа затянул все это действо. Дверь приоткрылась, и за створкой показалась любопытная мордашка девчонки, взирающая на бегающих баскетболистов с нескрываемым интересом, дескать: «Вы-то тут каким образом оказались? Я только к Сергею пришла!» — Легка на помине, — шепнул в усы Белов и от разочарования, что кто-то увидит это недоразумение, забросил мяч в кольцо с такой силой, что щит задрожал, а Модестас, пробегавший рядом, отшатнулся и недоуменно посмотрел на товарища по команде. — Все! Хватит этого кордебалета! Не команда, а цирк какой-то, того и гляди Терещенко велосипед одноколесный подарит, эдакие медведи на поле! — Гаранжин все ещё недоволен. Сергей нахмурился. Что этому человеку надо от ребят? Чемпионат Европы они уже выиграли, сам Белов забивает почти все мячи, что ещё-то? — Володя! — Моисеев появился откуда-то с заднего входа в зал. — Взгляни сюда! — и увёл Гаранжина куда-то на трибуны, где между ними произошёл яростный спор, но мужчины говорили шепотом, и до команды не доносились даже обрывки фраз. Сергею, собственно, было и неинтересно. Стаська, спрятавшаяся при возгласе Моисеева в коридор, снова аккуратно заглянула в зал. — Станислава, здравствуйте! — Сашка Белов, собиравший мячи, заметил девушку, стоящую за дверью. Станислава радостно помахала ему ладошкой и, убедившись, что Гаранжин и Моисеев полностью увлечены друг другом, робко зашла в зал. Легко добежав до Саши, она с радостью завязала диалог с ним, до Сергея долетело «Владимир Петрович», «задержал», «Сан-Пауло» и «цирк» – однофамилец явно проникся доверием к девушке. — Что эта девушка тут делает? — Модестас неслышно подошёл сзади, заметив, что Сергей издалека наблюдает за разговором Саши и незнакомой девчонки, непонятно как оказавшейся в баскетбольном зале. — Тренироваться пришла, — коротко ответил Сергей, все ещё неприязненно вцепившись глазами в Сашку и Станиславу – отвлекает ведь парня, а впереди соревнования серьезные. — Знаешь ее? — удивленно спросил Модестас, и после кивка Сергея он уже немного более заинтересованно продолжил. — А кто это? — Татаро-монгольское иго, — проскрежетал Сергей. — С такой любовью отзываешься... Сестра твоя? — взгляд Паулаускаса явно опустился ниже пояса девушки. — Нет у меня сестёр, — довольно резко ответил Белов, раздражённый тем, что вместо тренировок команда думает о какой-то ерунде, но Модестас воспринял это по-своему, слегка улыбнувшись и подняв руки в извиняющемся жесте: — Прости, Серый, не понял сразу. — Чего не понял? — Сергей исподлобья по-волчьи глянул на друга. — Ну, что девушка твоя это... — Это не моя девушка, — отрезал Белов. — Я понимаю, не злись. Я не хотел тебя задеть, — лицо Моди приобрело некую окраску раскаяния, хоть и не полного: гордость не позволяла ему просить прощения. — Я не злюсь, — Сергей повысил голос. Все присутствующие повернули головы в его сторону, только Станислава даже ухом не повела, продолжая мило щебетать с Сашей об игре в Югославии. — Я вижу, друг, я вижу, — Модестас похлопал Белова по плечу по-братски сочувственно, будто понимая что Сергей влез куда-то не туда. — Модя, я тебя, конечно, люблю и уважаю, но ты перегибаешь палку, — губы Сергея чуть дрогнули в улыбке. Все же Модестас такой идиот. — Я не Гаранжин, чтобы палку перегибать, — отшутился Паулаускас. — Я говорю, что думаю. — Быть того не может, — Белов расслабился, почувствовал себя среди своих, точнее своего – Модестаса. Остальная часть команды по-прежнему для него чужая. — Чего он нас гоняет как собак? — Модя нахмурился, мгновенно забыв про Станиславу, Сашку и неустроенную выдуманную личную жизнь друга. — Мы ему что, лайки ездовые? — Готовит он нас, Модя, готовит, — Сергей привык к завышенной самооценке Паулаускаса, поэтому довольно спокойно воспринял реплику товарища. — Гомельский нас тоже готовил, вон сколько кубков стоит, но после его тренировок никто пóтом пол не мыл, — раньше было лучше – в этом весь Модестас, сейчас ещё где-то должна последовать фраза, что виноваты все, кроме него. — Я что ли виноват, что команда играет из рук вон плохо, понабрали всяких бульбашей, распустили отличных ребят... — Это я из рук вон плохо играю? Я бульбашей набрал? — Сергей перебил друга, останавливая поток желчи и недовольства. — Нет, Сергей, ты хорошо все делаешь, а вот эти... — Модестас махнул рукой в сторону команды. — Тогда не мне это и говори, — прямолинейность всегда была сильной стороной Белова, но Паулаускас воспринимал ее в штыки: — Тошно мне с вами! Не мои это люди! Вечно все поперёк делают! — на лице Моди отразилось невыносимое страдание, смешанное с неприязнью и самолюбием. Он развернулся и быстро вышел из зала. «Как и всегда», — Сергей мысленно покачал головой. Вот только избавился от одного чсвшника, сразу ещё понабежали, вороны. Грузинский дуэт неспешной поступью приблизился к Белову. — Слушай, Сергей, что это за девушка, а? — начал Мишико. — Уже не первый раз ее тут вижу, все глаза повыпучил. Скажи мне, чего она тут забыла? — если спектр эмоций Моди ограничивался где-то в районе неприкрытых амбиций, то Коркия явно намного лучше владел своей мимикой, сейчас улыбаясь во все тридцать два. — Отстань от человека, Мишико, — вмешался Зураб. — Ему и так несладко, каждый день её видит, смотри, как осунулся, похудел... Тебе бы в Грузию, генацвале, вина попить, на солнышке полежать... — Некогда мне вино пить. Тем более в Грузии, — отрезал Сергей. — А то статистику до вашей сброшу. — Ну что за человек, Зураб! Мы к тебе по-доброму, а ты... — Мишико разочарованно махнул рукой. Грузинский дуэт благополучно ушёл в закат, что-то громко обсуждая на родном языке. Сергей нахмурился ещё сильнее – что за день-то сегодня такой? И откуда грузины знают о Станиславе? Моисеев и Гаранжин давно уже вышли через чёрный ход, да и Сашка заканчивал свои дебаты со Станиславой – пожал ей руку, как взрослой девочке, улыбнулся на прощание и пошёл к выходу. — Где-то я её точно видел... — растерянно пробормотал Саша себе под нос, но Сергей этого точно не услышал. Зал опустел. Ещё недавно наполненная криками тренера, ворчанием Моди, перепалками Зураба и Мишико, теперь площадка погрузилась в тишину, в которой явно повисло напряжённое молчание между Стаськой и Сергеем. — Успокоилась? — довольно-таки грубо спросил Белов. Девчонка коротко кивнула. Сейчас она выглядела лет на тридцать: под глазами залегли чёрные тени, руки нервно стискивали ремешок спортивной сумки, выдавая напряжение, спина была ссутулена, взгляд был направлен точно в пол, будто она стеснялась посмотреть на Сергея. — Тогда разминайся и иди на батуты. Сегодня тебе повезло, их не убрали. Станислава широко улыбнулась, все же одарив Белова своим обычным лучистым взглядом, вновь на секунду превратившись в молоденькую девочку. Но также быстро эта улыбка и угасла, погребенная под мыслями Стаськи, которые, по всей видимости, были не самыми радостными. Тренировка, если можно было так назвать это развлечение, тянулась уже час, а Станислава не проронила ни слова. Она то нервно закусывала губу, то горестно вздыхала, но молчала. Как Сергей был рад, как рад... — Я красивая? — Станислава оттолкнулась от батута и взмыла в воздух, даже почти элегантно, отдав пас Сергею. — К чему вопрос? — Белов поймал мяч, провёл его под ногой и кинул обратно девушке. Как же быстро заканчивается все хорошее... — Да так, — уклончиво ответила девушка. Она не смотрела на Сергея, лицо ее было закрыто волосами, которые она опять не заплела, поэтому было абсолютно невозможно понять, что за эмоции терзают это и без того запутанное существо. — Ответишь? — Я не думал, — абсолютно незаинтересованно протянул Сергей, ловко кидая мячиком обратно в Стаську. — Мы с тобой вместе уже недели три занимаемся... — знаете этот тон, когда ребёнок вот-вот расплачется? Вот и Сергей знает, потому и закатил глаза. — Неужели совсем ничего сказать не можешь? — Я не смотрю на внешность. Мне она не важна, — Сергей не врал, последняя девушка, которая у него была, красотой вообще не отличалась. Она привлекла его кротостью и умением держать язык за зубами, но, как оказалось, мужчина ошибся, очень крупно ошибся – девчонка была на удивление трепливой и требовала к себе слишком много внимания. Расстались они после того, как эта незабудка всему миру рассказала о том, как они с Сергеем живут, что едят на завтрак, сколько хотят детей. А Белов детей не хотел, как, собственно, и общаться в дальнейшем с этой девушкой. — Есть другие более нужные качества. — Но ты все равно предпочитаешь какие-то черты внешности в людях, ставишь их выше других, — продолжала гнуть своё Станислава. — Если человек обладает определённым набором внутренних качеств, то мне абсолютно все равно, какого цвета у него глаза и какая сделана стрижка, — все это время они перебрасывались мячом, девушка даже ни разу его не уронила. — И что ты можешь сказать обо мне? — надула губки Станислава – ей явно не нравится, когда ее просьбы игнорируют. А кому нравится? — Единственное действительно стоящее качество в тебе – ты встаёшь и продолжаешь идти, несмотря на все неудачи, несмотря на боль, — то ли оскорбил, то ли похвалил. — А внешне? — не отвяжется, хоть убей. — Чего ты от меня хочешь, Станислава? — обреченно вздохнул Сергей. Она не ответила, вновь смотря куда угодно – на интересные белые стены с прожилками трещин от особо сильных ударов, на невозможно необычное сплетение ниток на батуте, на свои кроссовки, которые она явно видела впервые – но только не на Сергея. Не ответила она, и когда Сергей запустил ее бегать с рюкзаком. Вздохнула, плечи опустила, но промолчала. И только когда мужчина уже убирал мячи, она аккуратно коснулась его предплечья своей маленькой ладошкой. — Могу ли я быть красивой, если я низкая? — этот взгляд откуда-то с пола, который даже заставил Сергея забыть о том, что он вообще-то тут как бы баскетболист, а не того этого... эээ... ну этот... Психиатр. Он все же решил придирчиво окинуть девчонку взглядом, совсем так, как сделал это в первый день. Ярко-рыжие волосы, почти неестественные, но в сочетании с уже известным ему характером девушки, смотрящиеся гармонично и ни чуть не вызывающе, вполне себе накачанные ноги, Сергей лично проверил, шлепок по ляжке звучит почти как удар по барабану, тонкая талия, на которой, всю челюсть даю, точно есть пресс, отсутствие груди, причем, почти полнейшее, опущенные на данный момент плечи и глаза, ярко-синие, но совсем не ледяные, как у самого Сергея, а больше смахивающие на чистый голубой пламень, как в конфорке. И вот этот огонёк сейчас затух, потому что девушка была и правда низкой – сто шестьдесят сантиметров или около того. Рядом с Сергеем совсем пичужка. — Тебе так важно, что о тебе думают другие? — сколько же все-таки яда в этом голосе. — По тебе учебники по повышению самооценки плачут, — тихо усмехнулась Станислава, Сергей еле расслышал. — Говори громче, я тебя не слышу, — строго приказал он. Задумался бы – понял бы, что сейчас оскорбил девчонку куда сильнее, чем много раз до этого, причём ненамеренно. Но Белов не задумался – зачем, все равно ведь девушка его по-прежнему не сильно волнует. — И вот после этого ты просишь не думать о чужом мнении, — прокричала Стаська. Теперь Сергею пришлось поморщиться – чересчур громко. А она вновь замолчала. Минуты на три. А потом села на скамейку и, сложив дракончика из пальцев, начала рассказывать что-то мужчине. Ему пришлось сесть рядом, чтобы хоть что-то услышать. — Сегодня я ушла из раздевалки раньше всех – к тебе спешила, — сломает ведь себе все пальцы, нельзя так суставы выгибать. — Но уже выйдя в коридор поняла, что оставила форму на скамейке, — ещё чуть-чуть и голос Станиславы растворится в воздухе, потому что тишина будет звучать громче. — Девушки говорили, что с моей внешностью стоит носить мешок на голове... Я стояла за дверью и слушала это. Мне было так обидно, — удивительно, она так легко говорит о своих проблемах, совсем не боится о них рассказывать. — Потом они добавили, что таких маленьких мешков нет... — где там слезинка? Уже давно должна была соскользнуть. — Что я вообще не должна быть в команде... — ну, где она? — Что я на поле бесполезна... — капелька выкатилась из внешнего уголка глаза и затерялась где-то в волосах, лежащих на плечах. — А они в глаза тебе могут это сказать? — Стаська округлила глаза и заинтересованно посмотрела на Сергея, мотнув головой. — А зачем ты тогда под дверью гадости о себе слушаешь? И себя дурой выставляешь, и им самолюбие тешишь. Думать надо, Станислава. — Так скажи мне в глаза, Сергей, — девушка сложила руки в замок и сжала так, что костяшки побелели, — Я красивая? Да что же это такое! — Меня не интересуют девушки, — холодно ответил Сергей. Стаська выпучила глаза, недоверчиво глядя на мужчину снизу, потом отодвинулись, сложила руки на груди, потом расцепила их, потом тяжко вздохнула, опустила взгляд и, исподлобья глядя на Белова, проговорила: — Прости, Сергей, я не знала... — Чего ты не знала? — недоуменно-недоверчиво спросил мужчина. — А я ещё думаю, чего это у тебя так глаза светятся, когда ты с ним разговариваешь, — будто не замечая Сергея продолжила Станислава. — И как я сразу не поняла, что ты с Модестасом? — она открыто посмотрела на него, лицо ее почему-то светилось какими-то странными счастливыми искорками. — Ты совсем идиотка? — вскинулся Сергей. — Я, что, на гея похож? — Но вы так говорили мило... — растерянно пробормотала Стаська. — Я подумала, что вы вместе... — Он друг мой, — Сергей чуть не обозвал Станиславу нехорошим словом, но сдержался. Она сначала смутилась, потом растерялась, потом с испугом посмотрела на Белова, боясь, что тот начнёт на неё орать. А в итоге расплылась в широчайшей улыбке: — Я никогда не видела таких эмоций на твоём лице. Ты был спокоен, ты улыбался. Ты был счастлив. — Почему бы и нет? Я находился в обществе близкого мне человека, друга, с которым мы через многое прошли. Мне приятно разговаривать с ним, — будто начал оправдываться мужчина. — Тогда я хочу стать твоим другом, — мягко улыбнулась Станислава, — Чтобы, глядя на меня, ты бы испытывал только хорошие эмоции. Сергей не нашёл, что на это ответить.