Свет проклятых звёзд

— В нашем роду есть легенда, что мой дед — сын орка, а у вас — главная страшилка про призрак безумного старика. Понимаешь, любая история, даже самая дурацкая, на чём-то основана. Всегда! Вот я, когда что-то придумываю, я же не просто вот взяла и придумала… Эмельдир запнулась, опустила глаза. В маленькой комнате на верхнем этаже сторожевой башни, точно под одним из балконов с бойницами, воцарилась гнетущая тишина. Неаккуратно разбросанные вещи стали казаться лежащими мёртвыми телами. Девочка взяла кувшин с водой, но, подумав, поставила на место, схватила с маленького круглого стола у окна длинный овальный сухарь. — Как думаешь, мой дед правда был полуорком? — Сомневаюсь, — пожал плечами Барахир, радуясь, что невеста с ним заговорила. Впервые после известия о смерти отца. Приятная перемена даже заставила забыть о ноющих от тяжёлых тренировок мышц. — Эльфы вроде рассказывали, что орки — это не Дети Эру, поэтому ни с эльфами, ни с нами не… скрещиваются. Гномы же — творения Вала Ауле, поэтому у них нет семей ни с нами, ни с эльфами. — Орки же, вроде, искажённые Дети Эру, — не сдавалась девочка. — Моргот брал эльфов и делал что-то страшное с ними. — Не всё ли равно? — сын вождя отмахнулся. — Ты красивая, значит, не орчиха. — Значит, я ещё хуже! Мне как-то раз мама сказала, что настоящие чудовища прекрасны, даже прекраснее добрых людей. Мелькор же красив лицом! И чудовища ведут себя намного прилежнее, чем обычные люди, потому что хитры и вынуждены скрывать гнилое нутро. — Она точно имела в виду Мелькора и его каких-то прислужников, а не эльфов? Эмельдир захихикала, вытерла слёзы: — Это она мне сказала, чтобы я не играла в орков, потому что даже они себя так ужасно не ведут, как я обычно. Они притворяются хорошими. Барахир рассмеялся, но потом с сомнением почесал подбородок. — То, что я слышал про орков, — сказал он задумчиво, — было совсем не таким. Эльфы говорят, что орки нападают, как поток грязи. Знаешь, когда от сильного дождя берег рушится, вот с этим можно сравнить. И убить может, и так измажет, что вовек не отмыться. — Мама говорила, что я хуже орков, — Эмельдир снова сжалась, опустила голову. — Потому что я папу убила! Но я этого не делала! А мама сказала, что это всё из-за меня! Папа ругался, говорил про стакан воды, а я его прокляла и сделала так, чтоб он не просто пить не мог, а даже от вида воды корчился и давился! Чтобы свет не переносил! Во тьму его швырнула! Мама говорила, что ему стало плохо, а сестрёнка попыталась его напоить, а он… Потом его уложили, опять воды дали, а он в крик, дёргается. Мама подумала, что душно в доме, вывела его на улицу, а он на солнышке совсем плох стал. И лекари ничего сделать не смогли. Три дня, три ночи папа страдал. Но это не я! Зачем мне его убивать, если он меня ещё в начале зимы оставил без наследства?! До этих слов не знавший, как успокоить опять едва не плачущую невесту, юноша снова развеселился: — Эм! Надеюсь, ты этого маме не сказала? Девочка осеклась, посмотрела на жениха совершенно круглыми глазами, а потом состроила хитрую рожицу: — Пусть это останется моей тайной. *** Судя по тому, что на столе не было ни одного бокала, дортонионские правители хотели поговорить на трезвую голову, однако Финдарато категорически не собирался этого делать. Одного сердито-изумлённого взгляда хватило, чтобы Эдрахиль нашёл, что и куда налить. Эльдалотэ посмотрела почти без осуждения, однако не промолчала: — Я рассчитывала на беседу, а не на семейную пирушку. Возможно, нам придётся переписать свод законов, в том числе и для себя, пересмотреть взаимодействие с Фиримаром и теми, кто поддержит новую политику Брегора. Моё мнение таково: я не собираюсь идти на поводу у состарившегося человека, потерявшего от прожитых лет разум, и соглашаться, чтобы эльфы обслуживали Фиримар, который постепенно станет второй равниной Ард-Гален, только не рядом с Морготом, а на нашей территории. Понимаете, что Брегор может в какой-то момент начать считать Морготом нас? Нам нужны законы, способные защитить Дортонион от любых безумств человеческих вождей! Улыбнувшись молчавшим кузенам и разгорячившейся леди, Финдарато сделал знак Эдрахилю соглашаться с каждым словом и начал напевать: — Короли Дортониона, Нам не писаны законы. Мы — шальной удачи дети И живём легко на свете. Знаешь, прекрасная Эльдалотэ, порой я думаю, будто ты единственная, кому не безразлична судьба моих владений, поскольку порой на неё наплевать даже мне самому. Быть королём — жить под замком, Утром — война, а днём — шумный приём. Сильные мира вдали от земли Не видят, что не они — короли. — Наплевать, что видят Валар, а что нет, — пшикнул Айканаро, смотря на вино с подозрением, словно оно может быть отравлено. — А я не про Валар, дорогой братец, — Инголдо посмотрел испепеляюще. — А про нас. Ты когда-нибудь был на Таникветиль? Читал на стенах дворца про Айнулиндалэ? Или, может, брал в руки книги о Песне Творения? Ты помнишь, что власть у тех, кто инициативен, у тех, кто идёт вперёд и впереди, а не у мудрых или сильных. Айнур были сотворены равными, и лишь инициатива разделила их на владык и слуг. — Всё Айнур — слуги, — ответственно заявила Эльдалотэ, касаясь пером губ. — Так было сказано в записях Квеннара и-Онотимо. Айнур были созданы Творцом Эру Илуватаром, чтобы выполнять его волю. А после сотворения Арды именно Айнур должны были сделать жизнь Детей Эру прекрасной. Но один из слуг возомнил себя творцом судеб, и теперь из-за него мы терпим беды. — Один? — Айканаро хмыкнул. — Никогда не любил историю Песни Айнур. Если вдуматься, выходит, что приходится считать слуг королями. — Но ведь слуг самого Эру! — леди погрозила пером. — Мир поделён злом и добром, Очень непросто в нём быть королём! И в этом мире бывает порой Не разобраться, кто раб, кто король! — снова запел Финдарато Инголдо, давая знак Эдрахилю налить вина. Всем. — Счастье не вечно, слава слепа, А королей выбирает толпа! Мы вызываем судьбу на дуэль, Чтобы понять, кто — охотник, кто — цель! Мы отвлеклись, дорогие мои, и виновато в том вовсе не вино, да, прекрасная Эльдалотэ. Просто мы не понимаем своей беды, и смеёмся над аналогией с Валар, но если бы подумали о собственной ситуации, нам бы перестало хотеться веселиться. Короли Дортониона! Нам не писаны законы, А кто в замках под замками, Те нам кажутся рабами. В нашей жизни то и дело Душу побеждает тело, Рождены мы для любви, А в ней мы просто короли! Да, Нарьо? — Опять? — Айканаро побагровел. — Увы, это вечная беда, как и твоя жизнь. Так вот, мы не понимаем, что власть у инициативных. А кто проявляет её больше? Мы все вместе или один Брегор? Понимаете, о чём я? — Твой Брегор — больной старик! — Нет, Нарьо. Брегор вполне здоров, к тому же не стар. Он может прожить ещё две, три дюжины лет, и сделать за это время больше, чем все мы за эпоху! Я понимаю так же и то, что следующего мятежа, скорее всего, не будет, потому что Брегор выкосил все сорняки, прихватив и ростки плодовых деревьев. Его стараниями для мятежа нужно вырастить новое поколение людей, возможно, даже два или три. Однако, если бунт всё же вспыхнет, эти атани будут биться до последнего — теперь ни у кого не осталось сомнений, что Брегор не просто так именуется Свирепым. Либо подчиняться, либо убивать. Третьего не надо. — Значит, у него нет средств нападать на нас, — подал голос Ангарато, до этого только опустошавший кубок за кубком. — Раз не осталось населения. — Его сын доволен учёбой? — с опаской спросил Финдарато. — А чем ему быть недовольным? — Айканаро скривился. — На еду-одежду хватает, жильё есть, невеста с ним. Рановато он мужем стал, как по мне. Эмельдир ещё не женщина. — Она Барахиру не жена, — осуждающе произнёс король. — Не стоит думать о юноше настолько плохо. — Какая инициатива требуется от нас? — задала прямой вопрос Эльдалотэ. — Я верно поняла тебя, владыка Ном, что Брегор совершает больше действий, поэтому он главнее нас? Осмысленность и пользу поступков, как я поняла, учитывать не стоит. Главное — количество. — Да, — легко согласился Финдарато. — Я ведь прав, Эдрахиль? Слуга согласно кивнул. — Только у меня нет ответа на твой вопрос, — Инголдо беспечно улыбнулся. — Я бы, может, хотел повернуть время вспять и никогда не приходить на ту поляну. Может быть, я бы хотел отвезти этих проклятых выкормышей на остров, подальше от нас, но я не могу! И в итоге мне приходится искать новых дикарей, потому что одно из поселений вырождается. Я понимаю, что надо действовать, но совершенно не представляю, как. — Увы, — леди развела руками. — Бессмысленно суетиться никто из нас не хочет, но тем самым мы упускаем инициативу творения, с последующей потерей власти, становясь из Валар Майяр. Финдарато вздохнул и потребовал ещё вина. — Игры с судьбою смешны и пусты, — начал он напевать в наступившей тишине. — Мы за собою сжигаем мосты, И неизменно во все времена Только любовь Ардой править должна! Короли Дортониона! Нам не писаны законы, Мы — шальной удачи дети, Мы живём легко на свете, В нашей жизни то и дело Душу побеждает тело. Рождены мы для любви, А в ней мы просто короли!