Свет проклятых звёзд

Финдарато удивлённо склонил голову набок. Со стороны было непонятно, что именно изумило его: сам факт спора, прямое обвинение или напоминание о происхождении Квэнди. — Вы заблуждаетесь, — повторила Андрет, осмелев. — И все, кто думает так же, как вы. И само это заблуждение — тьма. А мы, — аданет растерялась, как лучше назвать своих сородичей: зная, насколько придирчиво и ядовито эльфы цепляются к словам, промахнуться не хотелось, — мы, люди, думаем по-разному. Одни говорят так, другие — эдак, но большинство не думают вовсе, а значит, слепо верят, будто мир всегда был именно таким, как сейчас, в краткий миг их жизни, и останется таким вечно. Они даже не задумываются, нравится им это или нет! Главное — просто! — Это следствие невежества, — серьёзно сказал Финдарато, начав активнее искать что-то среди книг. — Но ведь мы вас учим, преподаём историю Арды, начиная с Айнулиндалэ! — Многие не способны правильно произнести это слово, — бросила сестра вождя. — Вы учите, но не всем ваша наука нужна! Вы не понимаете, что знание имён Валар никак не поможет плотнику или пахарю? Или то, в какой очерёдности прибыли Нолдор в Средиземье? Какие цели были у каждого лидера перехода… — Исхода. — …и как зовут валинорских королей? Скажи, зачем прядильщице или мяснику эти знания? Как ты объяснишь их необходимость ребёнку, не способному выучить названия ягод и грибов и запомнить, какие из них нельзя есть? — И в этом смысл свободной от эльфов школы? — терпеливо уточнил Инголдо, снова взяв записи Аданэль. — Объяснить так, чтобы стало понятно? Андрет почувствовала себя загнанной в угол и разозлилась. — Нет! — она выдохнула, заговорила спокойнее. — Мы постараемся дать те знания, что необходимы здесь и сейчас, в этом неизменном для маложивущей твари мире! — Вы хотите лишить себя знаний о прежних эпохах? — во взгляде синих глаз проступило сожаление и безнадёжная тоска. — Все имеют право знать, что сначала была лишь пустота Эа, потом зазвучала Песнь Творения, и во тьме возникла Арда. Позже наступила Эпоха Светильников, затем — Древ. Это ведь чудо — узнать, что когда-то не было на небесном куполе солнца и луны, а их хранителей любой аманэльда мог встретить на празднике и поболтать! Полагаете, кузнецам и кухаркам это совсем не интересно? «Кузнецы и кухарки…» — Андрет не была уверена, что пора начинать злиться на намёки, но решила на всякий случай защищаться. — У нас тоже есть те, кого называют Мудрыми, — осторожно, однако с вызовом проговорила она. — Мудрые, как правило, думают не так, как большинство, только их редко слушают, потому что их знания — часто всего лишь домыслы, которые нельзя проверить. Их суждения противоречат друг другу, не являются бесспорными истинами, в отличие от знаний, которыми вы похваляетесь, а ещё… Финдарато Инголдо заинтересованно кивнул. — Наши Мудрые не пересказывают ничего, кроме ваших «легенд», но все мы знаем цену таким историям, — торжество окрылило. — Нам приходится верить «легендам» вашего народа за неимением иных возможностей познания. А истину из легенд, если она вообще там есть, приходится вымолачивать, как зерно из снопа. Да только в обмолоченном зерне часто остаются плевелы, избавляясь от которых нередко выбрасывают на ветер и сами зёрна. — Очень грустно осознавать такое, — покачал головой король. — Только я не понимаю, как может теряться зерно истины, если у вас есть возможность читать наши книги, где история изложена именно так, как всё и происходило. — Кто пишет историю, — начала нападать Андрет, — тот и решает, где зёрна, а где плевелы, разве не так? Финдарато от души рассмеялся, отложил книгу. — Кажется, я догадываюсь о причинах обид на Мудрых, — сказал он гораздо мягче. — В отличие от наших мудрецов, ваши не сохранили настоящих преданий прошлого. Я сейчас пытался отыскать записи вашего народа о древних днях, но видел лишь переписанные эльфийские тексты и не могу не признать твою правоту: авторы книг сами решают, где зёрна, где плевелы. Порой необдуманно. В чём принцип отбора? «Не нравится сюжет — значит, он не нужен никому»? «Не нравится герой — сделаю его плохим»? «Нравится — хорошим»? «А заодно, исказив вековые истины, обелю свои чёрные поступки»? Нельзя так относиться к истории. Это, как вы говорите, от Тени. Посмотрев в глаза королю и подумав, что и сама согласна со многими его утверждениями, а значит, эльфы снова побеждают, Андрет взяла записи Аданэль, но потом убрала на полку, сняла небольшую книгу в синей кожаной обложке. Финдарато увидел маленькую печать библиотеки Крепости Исток и заинтересовался. — От мудреца к мудрецу, сказано здесь, — открыла первую страницу сестра вождя, — передаются сквозь тьму веков предания, будто изначально люди были не такими, как сейчас. — И это чистейшее зерно, — серьёзно согласился Инголдо. — Не в том смысле, — разозлилась Андрет, понимая, что владыка имеет в виду. Конечно, сияющий валинорский эльф видел её народ грязными дикарями, не способными ни читать, ни писать, ни даже внятно говорить! — Люди были иной природы, не то, что сейчас! Вот. Аданет развернула книгу к королю. «Славьте Народ, славьте — Великий во все времена! И славьте свою душу — Великую во все времена! Счастливый Народ живёт там, Где люди сознательны И мечтают о совершенном человеке, Об истине, ведущей к избавлению от искажения Ради людей, ради добра, Ради братства человечества. Идеи человека — единственное, что никогда не исчезнет, И сквозь время потомки узнают прошлое. Нет среди нас способного править миром — Человек умрёт. Но не его идеи. Счастливый Народ! Мы идём сквозь время — Счастливый Народ, Победивший искажение». — Это не древность, — отрицательно покачал головой Финдарато Инголдо. — Это написал учитель учителей Белемира. — Вы хотите лишить нас права иметь древние тексты?! — вспыхнула Андрет. — Записать это мог любой Мудрый, но говорится здесь о том, что пытались передать нам предки. И Эльда, и аданет понимали: беседа заходит в тупик. Они прекрасно осознавали — у юной расы Младших нет никакого великого прошлого, нет собственных древних легенд, и попытки что-то противопоставить валинорским эльфам пусты и жалки, однако задетая гордость Андрет заставляла её продолжать, а снисходительность Финдарато не позволяла прерывать. К тому же, до сих пор не было сказано ничего из запланированного изначально: разговор уходил куда угодно, не возвращаясь к обучению человеческих детей, лишь иногда касаясь близких тем. — Что же пытались передать предки? — осторожно уточнил король. — Люди недолговечны не от природы! — выпалила сестра вождя эдайн. — Аданэль говорила, что народ Мараха сохранил больше знаний, в том числе о Творце, которого вы зовёте Единым, Эру Илуватаром. «Разумеется, «Солнечные» ведь с самого пробуждения оказались бок о бок с эльфами», — выразительно говорили глаза дортонионского правителя, и Андрет вскипела ещё сильнее. — Понимаете, Эльдар? — срывающимся голосом произнесла аданет. — Люди недолговечны не от природы! Нас сделал такими тот, кто властвует над тьмой! Узнав знакомые речи, так или иначе звучавшие во время призывов на войну против Моргота, Финдарато ощутил странное смятение: прекрасный бессмертный правитель, всеми на словах обожаемый, сейчас столкнулся лицом к лицу с плодами трудов своего народа. Додумывая зло Моргота, эльфы бросали в плодородную почву семена ненависти, чтобы взрастить бесстрашие, ведь злость всегда сильнее осторожности. Но что выросло в итоге? Ложь, зависть и гордыня? Какое волшебство теперь способно заставить Фирьяр принять свою участь и перестать ненавидеть Старший Народ? Эльфы ведь тоже не виноваты, что созданы такими! Они не отбирали у людей бессмертие, не делали их глупее! Наоборот! Благосклонно настроенные Эльдар стараются, чтобы Младшие жили дольше, болели меньше, развивались, обучались… Почему, вместо цветов благодарности, всюду произрастают сорняки зависти? «Наверное, Валар думали о нас так же, — промелькнула мысль. — Но это неправда! Аманэльдар не завидовали Айнур! Может быть, и я ошибаюсь? Может быть, Фирьяр более искренние и добрые, чем кажутся?» В памяти всплыл образ наивного музыканта-дикаря, глупого, но забавного. Вспомнился и Огогом — умный несчастный человек, родившийся уродцем. Милая женщина Няня, всецело отдававшаяся заботе о чужих детях. А каким хорошим и жадным до знаний был Беор! Он никогда не хотел чужого, не таил зла в сердце. Да, не все Младшие — твари тьмы. Они просто запутались. Значит, долг мудрых и светлых — помочь разобраться, пока не поздно. Пока невежество не породило ещё больше неразберихи. Подавив навязчивое желание высказать о Нолофинвэ и его «мудрости людей древности» много нелестного, чтобы окончательно не подорвать доверие между Старшими и Младшими Детьми Эру, Финдарато примирительно улыбнулся: — Плоть Фирьяр действительно страдает по вине Моргота, пусть и не всегда. Однако признаю — уязвимость тел людей для хворей — его вина. В это легко поверить, поскольку и мы понимаем, и вы от нас знаете, что Моргот, ещё до того, как получил имя-проклятье, задолго до нашего появления, отравил в Арде всё и её саму. Вы, как и мы, живёте в Арде Искажённой, ваша пища, ваши тела — всё принадлежит ей. Нам хотелось думать, будто Амана не касалось зло до прихода Моргота, но и это заблуждение, ведь Земля Валар — часть Арды. Арды Искажённой. Да, в Амане не было тлена и увядания в том понимании, как здесь: у нас не гнили собранные урожаи, не плесневели картины и стены домов, не гибли посевы, не случался падёж скота и домашней птицы. Когда мы пришли в Средиземье, лишь наша осторожность и бережливость спасли нас от голодной смерти, ведь мы заботились о дарах сумеречной земли, как о великой ценности. — Потому что у вас достаточно здоровья и сил на это! — вновь напала Андрет. — Вы просто не знаете всего, — осторожно сказал Инголдо, нежно трогая переплёт любимой книги Беора, в которой картинок было больше, чем текста. — А ведь с Квэнди всё обстоит так же, как и с вами: наше здоровье и сила убывают. На лице аденет отчётливо читалось насмешливое: «Рассказывай, бессмертный красавчик, как тебе тяжело!» — И Квэнди, всегда жившие в Средиземье, и лишь недавно вернувшиеся сюда аманэльдар, — словно не заметил недоверия король, — одинаково чувствуют, что их тела меняются быстрее и иначе, нежели прежде. Возможно, дело в новых светилах, но никто не скажет наверняка. Думается мне, хроа эльфов однажды окажется слабее, чем было задумано Творцом. Просто пройдёт ещё много лет, прежде чем разрушение станет заметно. Так и хроар людей слабее, чем должны быть. Однако здесь, на западе Белерианда, вы живёте дольше, нежели во власти тьмы. Многозначительный взгляд Инголдо встретился с бескомпромиссным: «Раболепия не жди!» — Не о том я говорила, — фыркнула Андрет. — Для вас есть одна песня: эльфы есть эльфы, люди есть люди. Да, враг у всех один, но цветы — это цветы, а твари — это твари, даже если все страдают от Моргота одинаково. Черта, владыка Ном, черта. Она всегда была и вечно остаётся. С одной стороны — правители, с другой — слуги. С одной — Перворождённые, благородные и бессмертные, с другой — Пришедшие следом, безродные, полезные лишь краткий срок. Но не об этом говорит голос Мудрых, прошедший лучом сквозь тьму веков. — А о чём? Что мы заблуждаемся, и на самом деле нет Старших и Младших Детей Эру, а люди — это искажённые эльфы? «Он меня сейчас орчихой назвал?» — аданет почувствовала, как стало тяжелее дышать. Однако понимание, что сама привела разговор к этому, остудило пыл. — «Мы не созданы для смерти», — прочитала дрогнувшим голосом сестра вождя, — «Мы рождены не затем, чтобы умирать», «Смерть навязана нам». Снова подумав много нелестного про дядю, Финдарато поджал губы. — «Мы боимся смерти, — продолжался текст, лицо Андрет становилось всё более непроницаемым, и её отношение к словам «мудреца прошлого» скрывалось за этой маской. — Боимся, как не боится никто. Звери, птицы, рыбы и черви слишком неразумны для понимания неизбежности чудовищного конца. Растения и камни не смыслят красоты бытия. А мы всё осознаём». Надеясь, что эту книгу никто не читает детям в целях обучения, Инголдо многозначительно кивнул. — «Мы вынуждены вечно бежать от смерти, подобно оленю, спасающемуся от охотника. Но, похоже, даже заморский Аман, нетленный и прекрасный, не спасёт нас. В надежде на спасение отправились мы в путь на запад, уходя от врага к безопасности. Поколения сменялись, смерть настигала каждого. Надежда на свет вела нас, но оказалась тщетной. Мудрые предупреждали об этом, но ведь их редко слушают. Мы бежали от смерти на край земли, но она настигла нас здесь». Сестра вождя замолчала, подняла глаза на короля. Финдарато понял — собеседница устала от путаных речей и ещё более непонятных текстов, смысл написания которых от эльфийского правителя ускользал. Кто и зачем это записал? Автор тяжело болел и излил свою скорбь на бумагу? Кто-то разочаровался в эльфийской опеке и решил, что о его обиде должны знать все? Кому-то хочется обратно на восток? «Мы разве удерживаем Фирьяр в Дортонионе насильно?! — вспыхнуло в груди неприятное чувство. — Не нравится у нас — Морьо всегда нужны работники! Он как раз на востоке от Соснового Края!» — Странные и ужасные вещи звучат сейчас, — вздохнул Инголдо, неожиданно для себя начиная понимать суть проблемы. — Только сдаётся мне, не о навязанной смерти написано в этой книге. — Неужели? — недобрая улыбка Андрет превратилась в кривую подрагивающую ухмылку. — Именно так. Дело здесь совсем в другом. Однако о том, как оскорблённое самолюбие одного-единственного искаженца прошло «лучом» сквозь «тьму» веков и через поколения настигло обиженную тем же эльфом женщину, Финдарато предпочёл не говорить.