Свет проклятых звёзд

Книги, бумага и чернила неизменно оставались тем, на чём Белемир не экономил даже теперь, когда приходилось тратить слишком много на здоровье матери. Бериль села за стол и приготовилась сочинять письмо для старшей сестры в ответ на недавно прилетевшее послание. Хотелось рассказать о том, что влюбилась в племянника Аданель, но девочка догадывалась — Андрет начнёт советовать, воспитывать, а может и родителям расскажет… — Нет! — буркнула Бериль. — На свадьбу приглашу, а до этого — ни слова! «Дорогая сестрёнка! — аккуратно вывело новое пёрышко. — Первым делом хочу сказать тебе, чтобы ты больше не пускала на порог этого менестреля! Я расспросила взрослых, и они говорят, что такие музыканты заманивают людей на северный фронт, откуда возвращаются единицы и только калеки! Брегор говорит, что будет поступать с такими чужаками, как с орками. Может быть, ты нас осудишь, но это потому, что ты не видела бабушку Бельдир!» Аданель-младшая, в последнее время заметно выросшая и ставшая очень крупной, тихо подошла, вопросительно кивнула на личную книжную полку Бериль. Девочка согласно угукнула и сразу же снова углубилась в сочинение письма. «У меня всё хорошо, но у Брегора горе в семье. Представляешь, Мельдир родила раньше срока мёртвого мальчика! А случилось это из-за гибели её отца на охоте! Так сказали знахари». *** Грибница подняла глаза на вошедшего к ней Брегора и покачала головой — юный вождь снова был мрачен и не по погоде тепло одет, однако на этот раз на него стало по-настоящему страшно смотреть. — Соболезную твоей утрате, — произнесла травница. — Мне не нужно твоё лживое или равнодушное сочувствие. За награду ты и ребёнка, и мать, и отца отравить можешь. — Тебя не устроил список подданных, обращавшихся ко мне за опасными настоями? — осторожно спросила Грибница, проигнорировав злые слова. — Ты знаешь, что меня не это интересовало! Брегор сел около окна, уставился на банки со странным содержимым. — Но иное мне неизвестно. Ни одна женщина не спрашивала меня, как правильнее избавиться от уже родившегося младенца. Однако есть травы, способные убить дитя во чреве. Я рассказала обо всех, кому подобное было нужно. Как видишь, среди них есть и мужчины разных возрастов. — Тебе не обмануть меня, Грибница, — лицо вождя стало ещё более мертвенного цвета. — Я прекрасно знаю, что у каждой лечебной травы есть разные применения. И если мужчина купил у тебя опасный для беременных настой, это не значит, что он собирается опоить любовницу. Гораздо вероятнее, что у него прострелило спину. — Женщина тоже может взять снадобье, опасное беременным, для обработки ран или мытья волос. — Именно. Ты мне не помогла. — Повторю: меня не спрашивают, как спрятать труп или выдать убийство за случайную смерть. Мне кажется, с этим вопросом лучше обращаться к вождю. — Казнь убийством не считается, — напрягся Брегор. — А я не про казнь. Не надейся, будто никто не догадался. — Те, кто думают обо мне подобное, — юный вождь скривился, — будут меня бояться. А оправданы подозрения или нет, я доказывать не собираюсь. Но знай, Грибница, если моя жена после неудачных родов от меня, решив, что моё семя порченое, загуляет с эльфом, я убью и её, и тебя, и того, кто посмел покуситься на мою семью! — А ребёнка с эльфийскими ушами куда денешь? — Родне Мельдир. — Хорошо ты всё продумал. Настоящий правитель. — Надеюсь, это похвала, — Брегор встал. — И не думай, что однажды отыграешься на мне. Я догадываюсь, как ты представляешь, будто спасаешь меня от болезни, и я извиняюсь за грубость и угрозы. Этого не будет, Грибница. Умирать буду в корчах, но к тебе не обращусь. Травница покачала головой. — Не верь, твоё право, — хмыкнул беоринг. — Я всё понимаю: жизнь такова — либо ты, либо тебя, — Грибница пожала плечами. Резко встав, Брегор вытер взмокший лоб и направился к двери. Многослойная одежда, создававшая трудности жарким летом, выглядела странно, однако знахарка знала, что кутаясь, Брегор верит — предательский нож может не пробить слои ткани, либо ранит неглубоко. За вождём закрылась дверь, с улицы послышался приказ охране сопровождать господина домой. Кто-то, возможно, мог подумать, будто Брегор зазнался, однако Грибница знала, как сильно юный вождь боится за свою жизнь. И правильно боится. *** Аданель-младшая снова оказалась рядом, Бериль поняла, что девочке интересно содержание письма, поэтому лучше самой показать часть текста, которая не о личном, чем давать повод подглядывать тайком. — Представляешь, — начала наигранно возмущаться младшая сестра Брегора, — опять эти певцы хитлумские появились в наших землях! Хотят нас на войну тащить, как бабушку! Увидев на листе упоминание Бельдир, Аданель-младшая издала близкое к звериному рычание и быстро ушла, хлопнув дверью. — Вот и хорошо, — улыбнулась Бериль. — Можно писать дальше. «Андрет, помнишь семью, чей дом первым тогда загорелся? Они куда-то уехали, сказали, не вернутся. Мне их жаль очень. А моя подруга Индиль влюбилась в нашего учителя музыки. Только не говори никому! Это секрет!» Решив, что выдавать чужие тайны нехорошо, девочка подумала написать новое письмо, но представила, сколько придётся повторно рассказывать, и оставила, как есть. Всё равно Андрет не с кем сплетничать, поэтому Индиль не узнает, что её подруга проболталась. «Люблю и скучаю. Обязательно приеду! Твоя сестрёнка Бериль Боромириель». *** Мельдир встала с постели, пусть и совершенно не хотелось этого делать. Супруга вождя боялась, страх заполнял её сердце, лишая сил и желания жить. Думать — страшно. Искать оправдания — страшно. Убеждать себя — страшно. Допускать мысль о распаде брака — страшно. Подозревать — страшно. Представлять будущее — страшно… Страшно! — Мы будем счастливы, Мельдир, клянусь тебе, — прозвучали вдруг слова мужа, заставив вздрогнуть. — Что бы ни было. Просто верь. Мы будем вместе, всё будет хорошо. Холодные нервные руки обняли снова заплакавшую женщину, погладили по голове и спине. Наверное, это тоже счастье. У многих и такого нет.