Свет проклятых звёзд

Встревоженный величественный лес, куда с трудом проникали лучи Анар, шептался с полноводной рекой, и птицы то и дело вступали в разговор, рассказывая увиденное и подслушанное на другом берегу. Два копья скрестились в полёте, остановили движение друг друга к цели, отступили. Традиция устраивать состязания на разных видах оружия перед советами нравилась Линдиэль, и оссириандская королева с удовольствием принимала в них участие. На этот раз сражение на копьях было особенно приятным, потому что откладывало на драгоценные мгновения неизбежный тяжёлый разговор. Арастур осторожничал, Линдиэль это понимала и чувствовала — можно позволить себе сделать больно противнику совершенно безнаказанно. Копья устремились навстречу. Королева целилась в тело, охотник — в оружие. Скорее всего, наблюдавшие за шутливым поединком жители Семи Рек всё понимали, однако никто не смеялся и не выражал недовольство. Свист, удар, скрежет, насмешка. Линдиэль атаковала снова, невольно любуясь ловкими движениями оссириандского вождя-охотника. Играя с ним, отступать не зазорно, чего, увы, не сказать о более сложных и важных состязаниях. В Краю Семи Рек после вынужденного отъезда опального лорда Каленовэ стал править совет вождей, в который входил и Арастур, и его брат Арфередир — супруг племянницы Линдиэль. Сама же королева, кроме громкого титула, имела странный статус некоего символа почитания Вала Улмо — неприкосновенной святыни, доказывающей своим присутствием, что изгнание Каленовэ — вовсе не отречение от воли могущественного Владыки Вод. Такое положение было удобно тем, что никто больше не требовал становиться женой и матерью, но и решения принимать не допускали — чужая. Однако сейчас ситуация изменилась кардинально, и от Линдиэль потребовался ответ. Копья столкнулись, ещё раз, ещё. Удары меняли направление, но цели оставались прежними: с одной стороны — тело, с другой — оружие. Глухой стук, короткий смешок, снова стук. — За вами можно бесконечно наблюдать, но пора начинать совет, — сияя улыбкой, подплыла серым лебедем Каленуиль, неожиданно появившись из-за деревьев. Как всегда ласковая, изящная, двигающаяся плавно, словно в теле вовсе не было костей, племянница Линдиэль поприветствовала всех зрителей и воинов, подождала, когда оружие перестанет быть опасным, и обняла родственницу за кожаные наплечники. — Пойдём, я помогу тебе переодеться, — Каленуиль хитро подмигнула, — не сопротивляйся, я знаю, как ты любишь моё участие в таких делах. Оссириандская королева, часто дыша, заулыбалась. Арастур по-мужски пожал ей руку, но потом всё же поднёс к губам и поцеловал. Эльфийке показалось, будто жар ощутился даже сквозь плотную перчатку. — Ты делаешь успехи, — серьёзно произнёс охотник, — копьё подчиняется тебе. — Значит, на то воля Вала Улмо, — сказала Линдиэль очень холодно. — Спасибо за уроки. Арастур поклонился. — Пойдём, — Каленуиль, подобрав строгое плотное платье, подхватила одетую в мужской костюм родственницу под локоть и повела к спрятанному в ветвях дому. *** Нежные умелые руки разминали напряжённые мышцы шеи и плеч, в зеркале отражалось сияющее улыбкой лицо. Линдиэль, наслаждаясь заботой племянницы, рассматривала её через серебристую полированную поверхность и запоминала каждое движение. На столике появилось вино, сладкий глоток сделал жизнь ещё прекраснее. — Ты хотела говорить о делах, верно? — дочь лорда Новэ нехотя произнесла долго откладываемые слова. — Да, моя королева, — Каленуиль продолжала массировать медленно расслабляющееся тело. — Но сначала расскажи, что у тебя на душе. Я вижу — ты не готова рассуждать о политике. — Я сражалась с Арастуром, а представляла Астальдо, — нехотя призналась Линдиэль. — В каком качестве? — многозначительно поинтересовалась леди-племянница. — Да, в том самом, — дочь лорда Новэ опять напряглась. — Я бы проткнула его насквозь под грудью. А потом приказала бы верным помочь поднять дёргающееся тело и швырнуть в овраг. Потом я бы взяла лук и стреляла в него, пока хватило бы сил. А потом… — Линдиэль тяжело вздохнула. — Я бы бросилась вниз, обняла его труп и убила бы себя. Ненавижу! Каленуиль понимающе покачала головой. — Я осознаю, что всё делаю не так, но иначе не выходит! Я даже знаю причину! Я слепо иду за чувствами, и от этого не лучше никому! — Это не так, — леди, продолжая массировать спину королевы, подала отставленное было вино. — Я видела портрет моей соперницы, — опустошив бокал, дочь лорда Новэ сжала кулаки, — с тех пор иногда встречаю её во сне. Я вижу, как она приходит к Астальдо, спящему, как обнимает его, а он улыбается. Она поёт, и эта песня прогоняет меня из видения. Это словно чары или… — Одна из Изначальных Тем, что связывает их души? — «Я снова вижу тебя, я снова вижу во сне И верю, верю, что ты вернёшься вновь ко мне». Линдиэль вздохнула: — Я слушала, слушала… И решила вмешаться, разорвать их мелодию. Я во сне ощутила боль и обиду ярче, чем наяву! Я собрала все силы, всё, что накопилось… «В одиночестве в мечтах, На большой чужой земле День идёт за днём от шумной жизни в стороне. Череду спокойных снов В ночь однажды разорвал Чудный сон, который после Мне дороже жизни стал». Но соперница всегда сильнее. Она повторяет свою мелодию, и Астальдо не замечает меня. — Не она сильнее, — задумчиво произнесла Каленуиль. — Не она — Тема. — А когда растаял сон, — отрешённо продолжила оссириандская королева, — оборвалась счастья нить. И если не добьюсь его любви я, Нет мне смысла больше жить… В руках снова появился бокал, ладони Каленуиль заскользили по телу. — Любовь ранит болезненно, — сказала леди, смотря на родственницу в отражении, — но знаешь, именно твоё Солнечное племя, которое ты считала бесполезным, живя на нашей границе, не тратя наши ресурсы, сейчас защитило Оссирианд от орков. — Они бы к нам и так не сунулись, — пшикнула Линдиэль. — Кто знает. — Скажу тебе честно, — дочь лорда Новэ почувствовала, как пьянеет, поэтому отставила бокал, — я здесь только потому, что вы не прогоняете меня. Но моё нахождение в Оссирианде абсолютно бессмысленно! — В отличие от Каленовэ ты не требуешь от чужого нарола глупого послушания, — уклончиво ответила леди, и Линдиэль не понравилось, что племянница назвала отца по имени. — Как я могу что-то требовать? Каленуиль пожала плечами. — Я уеду, как только орков прогонят, — твёрдо заявила королева, — возвращение на побережье в родительский дом у меня теперь ассоциируется с позором брата, но так будет лучше, чтобы потом приехать в Хитлум по договорённости и не оказаться около запертых ворот. — Передай Фаиновэ лично от меня крысиный хвост, — неожиданно стала злой леди. — Я бы приказала его сожрать или вечно носить на шее, но не хочу заставлять тебя исполнять мои прихоти. — Давай не будем об этом, — помрачнела Линдиэль. — Мне уже легче. Расскажи подробно про письмо и почему требуется моё мнение? — От Оэруиль прилетела птица, — Каленуиль напряглась, скрыть эмоции улыбкой не удалось. — Таргелион охвачен войной, говорят, орки прошли тайными тропами. Либо Голодрим плохо охраняли границы, однако это уже неважно. Наши защитники отправились ближе к рубежам, мы готовы обороняться от морготовых тварей, однако письмо Оэруиль говорит о какой-то иной опасности. — Её муж? Леди неестественно рассмеялась. — Полагаю, да. Сестра говорит, что ждёт ребёнка, что скоро от неё тайно приедут слуги, которых нужно не просто разместить, а помочь устроить жильё! Постоянное, понимаешь? Оэруиль пишет, что, возможно, ей потребуется убежище в Оссирианде. Я знаю, ты не любишь поднимать эту тему, но мы обе знаем: Голодрим — братоубийцы. Им ничего не стоит развязать с нами войну, если мы укроем что-то натворившую таргелионскую королеву. Да, Оэруиль — моя сестра и твоя племянница, но это не личное дело. Сжав зубы, Линдиэль покачала головой. — Я собираюсь уехать, — сдержанно произнесла дочь лорда Новэ, — один из древесных дворцов освободится. — Значит, — по лицу Каленуиль не было понятно, рада она или нет, — на совете мы станем защищать право беглой королевы укрыться в Семиречье, поскольку бросать в беде сестру нельзя. — Вала Улмо не позволит перейти реку нашим врагам, — ещё более уклончиво сказала Линдиэль. Леди кивнула. — А теперь, — она улыбнулась искреннее, — давай выбирать платье. Фиолетовое? — Нет, — королева снова сжала кулаки. — Только зелёное. С деревянными украшениями.