Свет проклятых звёзд

Нежно-голубые глаза эльфа критически рассматривали барельефы на сводах пещеры, подсвеченные многочисленными факелами. Старший брат объяснял, как устроена вентиляция в этой части Нарготронда, как работает отвод дыма, чтобы тепло огня оставалось в залах и коридорах, а копоть уходила наружу, и не собиралась струйками дыма, способными выдать местоположение тайного города. Старший брат рассказывал про водоотводы, защищающие вентиляционные шахты, стоки из самого города и про тайные ходы на случай нападения злобных кровожадных коротышек. Старший брат охотно делился своими знаниями и умениями, готов был терпеливо обучать любого интересовавшегося, но Гвиндор каждый раз ощущал только резкий протест против даже ненавязчивого напутствия и объяснения — гордость юного лорда задевало всё, что было похоже на указание, даже если говоривший не смотрел свысока и общался на равных. «Я сам всему научусь! — бросал в лицо доброжелательно настроенным эльфам Гвиндор. — Если что-то не получится, разберусь сам. Может, мне это вовсе без надобности!» «Слишком гордый юнец», — нередко слышал про себя сын лорда Гуилина и каждый раз мысленно клялся, что однажды все обидчики поплатятся за злые слова. — Красивый барельеф, — прервал молчание лорд-охотник Индвэ, хлопнув внука по плечу, — но нам пора идти. Предстоящий совет будет очень важным, нельзя опаздывать. Гвиндор, движением руки дав понять, что его не надо трогать, фыркнул. Юный лорд знал — разговоры предстоят непростые, однако ему хотелось, чтобы именно его подождали все уважаемые в Нарготронде эльфы. — Барельеф хорош, — снисходительно произнёс Гвиндор. — Но ничто не сравнится с красотой Арды. Ни один мастер не создаст столь дивного пейзажа, как на озере Иврин. — И чтобы бывать там, надо подчиняться мне, — напомнил дед внуку. Нехотя согласившись с неопровержимой истиной, второй сын Гуилина поспешил на совет. Если не удалось опоздать, значит, нужно войти в зал раньше того, с кем вместе прибыл. *** В до нереального огромной пещере на берегу тонкой глубокой речки стоял непрерывный гул, сотканный из множества голосов. Совет ещё не начался, однако многие лорды, от совсем юных до родившихся в Светлом Амане Эпохи Древ или вовсе пробудившихся на берегах Куивиэнэн, уже начали обсуждать особо волновавшие вопросы. — Я уехал из поселения беорингов, когда король Финдарато отправился в Дортонион, — рассказывал Миньятолос отцу и двоим летописцам, которые должны были подробно записывать всё, что происходило в отсутствие нарготрондского владыки, несмотря даже на тот факт, что Инголдо с большой вероятностью не стал бы читать ни один из составленных томов. — Король Финдарато задержался у смертных, потому что постоянно наваливались проблемы: то наводнение, то засуха, то лес рядом горит, то скотина дохнет… Нашему мудрому милосердному владыке пришлось обучать Младших заранее предугадывать последствия непогоды и собственной глупости. Мастер Гельмир без отдыха работал над проектами плотин, которые в состоянии построить даже Фирьяр. Гвиндор вошёл в пещеру именно в тот момент, когда упомянули старшего брата, и прекрасное лицо эльфа исказилось гримасой зависти. — Мы не обязаны тратить столько сил и ресурсов на Фирьяр, — заявил юный сын Гуилина, приблизившись к столу переговоров. — И я предлагаю начать совет с принятия решения, что Эльдар для Младших не няньки и не слуги. Это Младшие обязаны нас защищать, а мы им уже всё дали и более ничего не должны. — Не помню, чтобы кто-то давал тебе слово, мамин любимчик, — зло усмехнулся Эрьярон, переглянувшись со следопытом Филинквэ в поисках поддержки. — Все знают моё отношение к Фирьяр, я его не скрываю, однако решение короля для меня важнее личных предпочтений. Индвэ сел за стол сам и попытался жестом утихомирить внука, однако тот даже не думал подчиняться. Готовый, казалось, на что угодно ради повышенного внимания, Гвиндор расхохотался: — Жену тебе тоже король выбирал? И как проходил отбор? Миньятолос в ужасе посмотрел на отца, Орикон остался невозмутим, видимо, решив, что конфликт лучше игнорировать — Эрьярон хоть и вспыльчивый эльф, разум всё же преобладает над эмоциями. По крайней мере, так было до этого дня. — О наших личных делах мы поговорим после совета, — очень угрожающе изменился в лице воин короля. — А сейчас есть более важные для Нарготронда вопросы, которые требуется обсудить немедленно. Гвиндор фыркнул и сел, всем видом показывая, что Эрьярон пожалеет о неуважении к мнению юного лорда. На многих лицах появились насмешливые улыбки. — Как видите, — заговорил Орикон, оборачиваясь к летописцам, — сегодня с нами нет наугрим, и это не случайно. Пока король Финдарато не в городе, Нарготронд будет полностью закрыт для любых посетителей, независимо от их целей. — Согласен, — подал голос Филинквэ, вскользь посмотрев на соседей справа и слева: эти эльфы с самого основания тайного убежища не покидали пещер и занимались не слишком интересной работой — перезаключали торговые договора, пересчитывали казну, проверяли сохранность рукописей и спрашивали с охотников и ответственных за урожаи отчёты о каждой вылазке. — Лично я не хочу не совпасть во мнении с государем о том, кого впускать, кого нет, кто нам друг, кто недруг. Короля нет — города тоже. Старший летописец неодобрительно взглянул на разведчика, однако промолчал. — А Тол-Сирион? — спросил Миньятолос отца. — С ними тоже прерываем связь? — Я помню твоё мнение, — не слишком радостно произнёс Орикон, — однако считаю, что да, и с Тол-Сирионом надо прервать общение, потому что король Финдарато находится в Дортонионе открыто, и кому надо, свяжутся с ним непосредственно. — Да! — снова заставил обратить на себя внимание Гвиндор. — Мы отгородимся от мира, не будем ничего решать, и просто сбережём до возвращения владыки то, что имеем. И никаких чужаков! Летописцы с сомнением переглянулись, двое следопытов из друзей Индвэ явно напряглись. — Волей короля Инголдо лордами не по заслугам стали те, кому посчастливилось родиться в Нарготронде, — заговорил Эрьярон, заметив, что не всем нравится идея затаиться под землёй, полностью отрезав себя от внешнего мира, — теперь прошедшие Хэлкараксэ и кровопролитные сражения герои обязаны считаться с мнением юнцов, не видевших ничего, кроме маминой юбки. Не мне решать, правильно это или нет, однако все мы — лорды Нарготронда, все имеем здесь свои территории, слуг, места в правящем совете, кто-то успешно торгует, в том числе и с далёкими соседями. Мы все заинтересованы в процветании города и прекрасно знаем, что процветает в сыром закрытом подземелье. — Ты оскорбляешь собратьев сравнением с плесенью, — осторожно сказал Орикон. — Пойми, друг, мы выбираем более удобный путь. Никто из нас точно не знает, кого король Финдарато считает друзьями, а кого нет, поэтому мы просто не хотим угадывать, рискуя поплатиться положением. — Вот и договорились! — Гвиндор встал и бросил в Эрьярона скомканный лист бумаги. — И с тобой договорились. Я жду на берегу у поворота ручья. Индвэ, краснея от стыда, опустил глаза. Проводив юного лорда ненавидящим взглядом, Эрьярон усмехнулся и развернул листок, на котором оказался нарисован гротескный эльф с отрубленной ушастой головой и утыканным стрелами круглым телом. — Даже не мечтай, троллёныш, — прошипел воин, а потом обратился к деду Гвиндора: — Не бойся, я проучу наглеца, не причинив ему вреда. Мама может не беспокоиться. — Не сдержишь слово — пожалеешь, — тихо, с угрозой произнёс Индвэ, медленно подняв глаза на Эрьярона. — Я не буду вам мешать, но за свою семью стану мстить, если ей нанесут вред. Снисходительно улыбнувшись, воин с поклоном покинул утопавший в полумраке зал. Орикон проводил его взглядом и, словно ничего не случилось, продолжил говорить о делах. *** Коридор пещеры резко уходил вниз, потолок опускался, и до него уже можно было достать рукой, а противоположный берег ручья превратился в отвесную стену. Взявший лучшее из внешних черт родителей, но худшее от характеров, юный Гвиндор, несмотря на средиземское происхождение, не уступал в красоте большинству валинорских собратьев, и, зная это, сын Гуилина смотрел с превосходством на подходившего из мрака Эрьярона, освещавшего себе путь голубоватым фонарём. — Зажечь факел проще, чем сделать такую вещь и поддерживать её свечение, — подняв к лицу холодную колбу, защищённую двойным стеклом и металлом, свившимся лепестками в кованый узор, сообщил воин. — Однако огонь опаснее, особенно в пещере с глубокими разломами. Феанаро Куруфинвэ был умён, и знал, как принести свет, не устроив катастрофу. А ты, сын Гуилина, сейчас несёшься с открытым огнём в шахту, о которой знаешь только то, что она существует. Шум волн ручья будто нарочно пытался заглушить слова эльфа, и Гвиндор больше прислушивался к воде, нежели к речам собрата. — Скажи или лучше покажи, — верный короля Финдарато остановился на безопасном расстоянии от юного лорда, — как ты представлял наше общение наедине? Рисунок я видел, и это слишком неправдоподобно. Ты ведь не настолько глуп, чтобы всерьёз мне угрожать расправой, которую всё равно не сможешь учинить? Гвиндор не увидел в лице защитника Нарготронда никаких изменений, однако вдруг понял — лучше отступить. Чувство опасности заставило задуматься о срочном поиске выхода из положения. — Никак не представлял, — пожал плечами сын Гуилина, делая осторожные шаги назад. — Я даже не знаю, зачем стал пререкаться с тобой. Понимаю, что мне следует искупить вину, только… Гвиндор не успел договорить. Он даже не понял, как оказался в ледяной воде. Ошарашенный произошедшим, эльф потерял дар речи и, вынырнув, уставился на спокойно стоявшего среди камней Эрьярона. Попытавшись выбраться на берег, юный лорд под ударом кулака снова улетел назад в поток, а подняв над водой голову, увидел направленный в лицо длинный кинжал. — Можно простить многое даже без извинений, — серьёзно сказал верный короля, — но угрозы — никогда. Гвиндор испугался по-настоящему: стало понятно — воин не даст выйти на берег, а с другой стороны потока — отвесная стена. Вниз по речушке — водопад, плыть туда опасно, значит, придётся грести против течения до места, где можно будет выбраться из ледяной воды. Но это далеко, можно утонуть, если сведёт ноги. — Прости! — в ужасе крикнул юный лорд. — Прости! Я никогда больше не стану тебе угрожать и насмехаться! Эрьярон по-прежнему сохранял невозмутимое спокойствие. — Ты же знаешь, что я родился в Валиноре, — заговорил, не опуская оружие, воин. — Может, я был в Альквалондэ во время сражения. Может, я братоубийца. Что если я уже переступил последнюю черту, и мне всё равно, кого лишать жизни и в каком количестве? Ты ничего обо мне не знаешь, — эльф пошёл параллельно боровшемуся с ледяными волнами Гвиндору, не оставляя надежды на спасение. — Может быть, в Альквалондэ я убивал безоружных мужчин, женщин и детей, а потом умывался их кровью? Как ты думаешь, кто-нибудь расскажет о таком посторонним? — Прости меня! Умоляю! — голос юного лорда задрожал, синие губы зашевелились с трудом. — Я клянусь, что больше никогда не стану насмехаться над тобой! Вообще ни над кем! — Никогда и никто не расскажет о себе подобного, — продолжал верный короля, — поэтому нельзя нападать на державшего оружие с угрозами и оскорблениями. — Клянусь! — Гвиндор почувствовал, как немеют конечности. От страха или холода дышать стало тяжело. — Тебя могут убить. Эрьярон остановился и опустил клинок. Надеясь, что это помилование, Гвиндор вылез из потока, дрожа и практически не чувствуя ни рук ни ног. — Беги домой, — усмехнулся верный короля, — и напейся крепкого вина. Захочешь поговорить снова — выбирай более безопасное место. До встречи, лорд. С трудом поднявшись с четверенек, младший сын Гуилина бросился бежать так быстро, как смог, оставляя за собой мокрый след. Эрьярон бесшумно вогнал клинок в ножны, поднял фонарь и не спеша пошёл обратно на совет, хотя и знал, что ничего важного и приятного для себя там не услышит.