Свет проклятых звёзд

Ладонь сжала рукоять меча, клинок изящно и мягко выскользнул из ножен, звуча мелодией смертоносной стали. Какой же он красивый! Лезвие тонкое, заметно у́же, чем у братьев, гарда витая: на ней переплетаются вьюны и струны. Рубиновые звёзды сияют на навершии. Песнопевец испил крови и, конечно, захочет ещё. Взмахнув мечом, Макалаурэ поморщился: вонзившаяся в правый бок стрела прошла совсем близко к жизненно важным органам, резкие движения все ещё доставляли неприятные ощущения. Подумав и стянув торс бинтом, менестрель снова взялся за оружие. Да, так гораздо лучше. Сталь запела, рассекая воздух. Макалаурэ развернулся на месте, блокируя выпад воображаемого противника. Взгляд упал на арфу. Как же совместить музыку стали и струн? Как создать их союз, направить их в бой вместе? Что для этого нужно? Можно сделать струны из стали, а клинок — из серебра или меди, но это не объединит музыку и войну, потому что арфа останется арфой, а меч — мечом. С другой стороны, истинное единство — это быть вместе, оставаясь собой, не теряя своей Темы. Главное — одно стремление на двоих. Вытянув руку с оружием вперёд, а другую направив раскрытой ладонью на инструмент, Макалаурэ сосредоточился. Почему-то стало тяжело дышать, закружилась голова. Видимо, магия может работать так, как надо, но её музыкальная тема тяжела и непривычна. Положив меч рядом с арфой, менестрель тронул витые серебряные нити, повторяя по кругу сотканное нотами заклинание, концентрирующее силу чар. Нежно, но требовательно ударив по струнам, освобождая вложенную магию, Феаноринг почувствовал невесомость. — Мелодия стали и струн. Средиземье уже близко, и вам отныне быть неразделимыми, — улыбнулся Макалаурэ. — Привыкайте друг к другу. Песнь Творения создала мечи, отец дал один из них мне в руки, пусть же теперь Изначальная Тема позволит проникать в сталь рождающейся в моем сердце музыке. Сила всегда в единстве, каким бы странным оно ни казалось. *** — У короля сейчас ночь, у тебя тоже, прости, что разбудил, но я должен был поговорить, а покидать корабль мне нельзя. Питьяфинвэ посмотрел на близнеца, закрывая за ним дверь в каюту. Внимательно посмотрел. — Как ты отца назвал, Тэльво? Тэлуфинвэ опустил голову. — Безмозглая рыба! — вспылил Питьяфинвэ и с размаха заехал брату кулаком по лицу. Тот потерял равновесие и не упал только потому, что на пути оказался стол. Не успев опомниться, Тэльво увидел над собой старшего близнеца с горящими яростью глазами. Он схватил брата за воротник и тряхнул. — Ради кого?! Ради кого ты предал семью?! Швырнув Тэлуфинвэ на пол, Питьяфинвэ выдохнул. — Говори, зачем пришёл, пока я снова не врезал тебе по роже. — Меня теперь можно безнаказанно бить, — скривился Тэлуфинвэ, — даже убить, наверно, можно. Да, ты абсолютно прав, я безмозглая рыба. — И чего тебе от меня надо? — Это, — младший Амбарусса снял с плеча сумку, распустил завязки и вытащил меч. Глаза Питьяфинвэ округлились. — Это же… — Да, это меч, подаренный… Можешь меня бить, но Феанаро Куруфинвэ мне не отец. Больше. И я теперь не имею права носить это оружие. Считай, что твой брат-близнец погиб там, на маяке. И, смертельно раненый, отдал свой меч тебе. — Уходи, пока я тебе голову не оторвал, — угрожающе произнес Питьяфинвэ, принимая из рук Тэльво клинок. Когда закутанный в маскировочный плащ брат исчез за дверью, Феаноринг тяжело опустился на постель. — Мы ведь хотели править в Средиземье вместе, — выдохнул он. — И наши мечи одинаковы. Теперь они вместе, а я и брат — нет… Проклятье! Неужели девка-рыбачка стоит больше, чем родная семья? Два меча легли рядом на столе, и Питьяфинвэ вдруг понял, что не знает, где чей. *** Стол был завален измерительными инструментами всех существующих форм и размеров, под столом валялись смятые листы, сломанные перья, клочки бумаги и бокал. Тьелпе, сидя в стороне от творческого хаоса отца, рисовал узор на схематичном изображении двуручного меча. — Нельо! — обрадовался Куруфинвэ-младший. — Я так рад! Я тебя ждал! Мне очень нужна помощь. Какую форму меча ты считаешь наиболее удобной? Нельяфинвэ, всё ещё наблюдая за рождающимся на бумажном клинке узором, ответил не сразу. Всматриваясь в выводимые рукой племянника завитки, изображающие цветы и листья, звёзды и язычки пламени, Феаноринг замечал, что на самом деле рисунок складывается в женские лица. Лицо. С разной мимикой. То изображённая дева грустит, то улыбается, то хмурится, то смеётся… И облик такой знакомый! Тьелпе оторвался от своего занятия и с тревогой посмотрел на дядю, прикрывая рисунок рукой. Он явно не хотел выдавать свой секрет. Майтимо незаметно улыбнулся и переключил внимание на брата. — Форму? — переспросил он. — Да. Форму. Клинка. Каким он должен быть? Прямым, чуть изогнутым, сильно изогнутым, узким, широким, равномерно сужающимся или с расширением на второй трети? Есть ли смысл в скругленном конце? Скашивать с двух сторон или с одной? Оба края делать острыми или один? Кровосток обязательно нужен? Он должен проходить по центру или… — Подожди, Курво, не так быстро, — Майтимо подсел к брату, отодвигая в сторону творческий хаос. — Покажи всё это на чертежах. Куруфинвэ-младший пододвинул стопку листов. Наблюдая, как Нельо всматривается в каждый эскиз, Атаринкэ вдруг усмехнулся. — Расскажи мне, брат, — подпёр он рукой щёку, — правда ли, что на решающий поединок в Альквалондэ ты вышел не со своим мечом? Чей это был меч? Нельяфинвэ замер. Медленно отложив в сторону лист, он внимательно посмотрел в глаза брату. — Это тебя интересует или отца? Куруфинвэ-младший рассмеялся. — Не бойся, я ему не скажу. — Можешь рассказать, — пожал плечами старший Феаноринг. — Что он мне сделает? Наречет Тэлеро и лишит права называться Нельяфинвэ Феанарион? — А вдруг? — Курво, нас всех связывает нечто бо́льшее, чем наречение Финвэ Феанарионом. А материнское имя отец не имеет права отобрать. — Так что насчёт меча? — Я был ранен, — изучающе посмотрел брату в глаза Майтимо, — еле держался на ногах. Было глупо соглашаться на поединок, сам не знаю, что меня дёрнуло. Но коли согласился… Нужно было бить наверняка. Сразу. Меч, выкованный отцом… — Думаешь, не принес бы удачи? Это была язвительная шутка, но провокация не удалась. — …слишком лёгкий. Да, он острый, им можно пробить тонкую броню. Но если под латами ещё и кольчуга, одного удара могло не хватить, — Майтимо смотрел испытующе, с недоверием. — Если бы я пропустил ещё хоть один удар, мог потерять сознание. Поэтому и решил взять тяжёлый меч, чтобы закончить всё быстро. Не до игр было. И да, я не знаю, чей он был. Куруфинвэ-младший покачал головой. — А я своим мечом перед дочками хвастался, — рассмеялся он. — Им нравилось. Клинок очень красивый. — Копия отцовского? — Почти. Ладно, брат, ты на мой главный вопрос не ответил. — Я ещё не все твои чертежи просмотрел, — усмехнулся Нельяфинвэ. — Дай мне время. И заодно объясняй, какой смысл ты сам вкладывал в эскизы. Не везде могу понять. Куруфинвэ-младший рассмеялся, и братья взялись за стопку бумаги. *** Во тьме блеснула сталь, и холодный металл прижался к горлу, грудь сдавило железной хваткой, лишив возможности двигаться. — Думал, тебя спасёт маскировочный плащ? Сердце Тэлуфинвэ, бешено заколотившееся, забилось ровнее. — Морьо… Ты меня напугал. — Хорошо. Тебе полезно. Куда ты ходил среди ночи? — Надо было. Морифинвэ надавил мечом, кожу на шее начало саднить. — Эта сталь очень острая. Она выкована… — начал говорить Феаноринг, замолчал, хмыкнул. — Скажи-ка, эльф, кем она выкована? Давай же, скажи. — Не издевайся надо мной, — сдавленно произнес Тэльво, вытягивая шею, инстинктивно спасаясь от острия. — Почему? — Морифинвэ сказал это очень удивлённо. Не зная, что ответить, Тэлуфинвэ сник. Его выбор обошёлся ему слишком дорого. — Расскажи, куда и зачем ходил, и я отпущу тебя, — голос Карнистира стал ласковым. Это плохо. — И даже не в море с камнем на шее. — Я отдал свой меч Питьяфинвэ, — выжал из себя признание Тэльво. — И что ты собираешься делать дальше? Потом, когда доплывем в Средиземье. — Я, как и все Тэлери, поплыву обратно в Валинор, возьму на борт эльфов Второго Дома и повезу их. Потом ещё раз. А когда перевезу всех, вернусь в Альквалондэ. Тэлери не место в войске Нолдор. Морифинвэ отпустил брата. Развернул к себе. Меч в его руке бледно сиял в свете звёзд. Единственный из всех, клинок Карнистира не был слиянием стали и золота: рукоять ковалась из чернёного серебра с крупным морионом вместо рубинов. — Ты же дал Клятву, — серьёзно сказал Морьо, смотря на брата с непониманием. — Но я теперь не имею права её исполнять. Повисло молчание. Эльфы смотрели друг на друга, не находя слов. — Иди спать, Тэлеро, — бросил, отворачиваясь, Морифинвэ, — завтра с утра предстоит много работы. А тебе ещё жену ублажать. Тьма стала совсем непроглядной. Задрожала слезами в глазах. Тэлуфинвэ, опустив голову, поспешил в свою каюту. Наверное, это чувство и есть… Отчаяние. *** Впереди показалась тонкая полоска земли. Почти неразличимая во мраке даже для эльфийского зрения, она разрасталась, обретала едва заметные очертания. Туркафинвэ стоял на носу корабля и гладил Хуана по холке. На поясе висел меч, который всегда был для беловолосого Феаноринга символом предательства того, что он любил. Но, с чем не поспорить, меч хорош. Он красивый, изящный, яркий, почти невесомый и острый. Мягко ложится в руку. Им легко убивать. А что ещё от него может быть нужно? Туркафинвэ всегда считал своим основным оружием лук. И сейчас, стоя на палубе, наблюдая приближение суши, ждал, когда сможет выпустить стрелу, чтобы острый наконечник вонзился в прибрежные скалы. *** Вот он — конец морского пути? Это… Всё? Феанаро не спешил выходить из каюты и радоваться вместе с остальными. Земля уже близко, и это точно Средиземье, а не встречный островок. На столе, отражая пламя свечей, лежал меч. Огонь слился воедино в отполированной стали, и крохотные пляшущие на фитилях оранжевые язычки теперь казались бушующим пламенем. Взяв клинок в руку и повернув его, Феанаро увидел, как отражения огней вытянулись, словно обвив лезвие огненной нитью, как вьюн обвивает ствол дерева. Игра пламени в металле завораживала и отвлекала от тревожных предчувствий. Военный поход начинался во имя добра и света. И чем он всё больше оборачивался? *** Клинков было много, очень много. Рианаро пересчитывал вооружение армии больше для себя, чем ради помощи другу-королю. Количество почти одинаковых мечей ужасало, очень некстати вспоминалось, как в далёком светлом прошлом эльф развлекал маленькую сестру, нумеруя цветы в саду. Их количество пугающе напоминало число смертоносных лезвий, сердце сжималось сильнее. Магнолии тоже на первый взгляд выглядели одинаково, и, лишь присмотревшись очень внимательно, можно было разглядеть индивидуальность каждого цветочка — у этого лепестки длиннее, у этого кончики ярче, а здесь больше белого, у того с краю оттенок ближе к сиреневому, а этот — нежно-розовый. Если захочешь, заметишь многое. Если захочешь. Мечи для армии тоже отличались. Те, что делал сам Феанаро Куруфинвэ, выглядели изящно, словно королевские венцы, казались украшением для дворцов, идеально лежали в руке. Оружие, созданное другими мастерами, очень напоминало клинки короля, однако было иным. Разница между мечами существовала, но становилась видна лишь при внимательном рассмотрении. А бросишь беглый взгляд — это просто аккуратно сложенные, готовые для битвы клинки. Все одинаковые. Существующие для одной лишь цели. А после её достижения все они и вовсе станут не нужны.