Похороните меня под плинтусом

Кабинет 207. Обыкновенный кабинет с круглым столом, мягкими стульями, проектором и большим белым экраном — место, где обычно живут логика, серьёзность и витает запах важных решений и переломных моментов. Кабинет как кабинет. Вот только Василисе, которой раньше на 207 было глубоко фиолетово, теперь он казался страшным местом, чудовищем… в котором сидело ещё одно чудовище похуже — Резникова Марина. — Не спи — замёрзнешь, — Диана показушно улыбнулась и тряхнула стриженными волосами. Василисе захотелось стукнуть Фрезер сумкой по её аккуратно уложенной причёске. Мало того, что шестиклассников Огневой всех до одного перепугала, так ещё и издевалась теперь над ней, целый день излучая радость и счастье. «Хоть посочувствовала бы», — нахмурилась рыжеволосая и, вдохнув пыльный воздух коридора и поправив лямки сумки на плече, шагнула в ненавистный кабинет, вжимая голову в плечи. Вдруг Резникова притаилась за углом и только и ждёт того момента, когда сможет схватить Василису за воротничок её рубашки и вытряхнуть из неё остатки разума? Страшно. Но Марины, слава всем богам, которые только живут на земле, за углом не оказалось, администрации в кабинете ещё не было, поэтому Огнева быстро юркнула на своё любимое место в углу и слишком громко опустила сумку на стол, да так, что обычно глуховатая на левое ухо Марфа Васильевна, престарелая учительница трудового обучения, обернулась и обронила заботливое «Василисушка, деточка, что случилось?» А ничего не случилось, Марфа Васильевна. Просто кто-то скоро придёт домой, выпотрошенный ярко-красными ноготками завуча, и завоет в голос от безысходности. Ничего не случилось, не забивайте себе голову. Василиса медленно достала блокнот, не замечая приходящих коллег по работе, мастерски игнорируя упорные попытки Дианы завести разговор, и провела черту под последней записью. Там она писала, как счастлива быть такой удачливой и не попадаться на глаза администрации, а ещё бесконечно плевалась ядом на слишком оборзевшего ученика, по делу которого, собственно, и проводилось это собрание. От одной только его фамилии сводило зубы, а в самого парня хотелось запустить ручкой. Журналом. Партой. Или любимым несдвигаемым шкафом в кабинете русского. Не суть, главное — чем-нибудь потяжелее. — Все в сборе? — звонкий и такой ненавистный голос разнёсся по кабинету, заставляя всех замолчать и устремить свои усталые взгляды на человека во главе стола. Резникова Марина Андреевна. Какое же счастье получала Василиса, когда замечала эту блондинку в ближайших пяти метрах от себя! Она прямо-таки искрилась радостью, улыбаясь во все тридцать два зуба и здороваясь с завучем! Правда, все свои натянутые улыбки с каждым разом держать при себе становилось всё труднее и труднее. Неделю назад, например, хотелось выблевать свою «искреннюю» радость в первый же бачок дамской комнаты. Когда последний стул скрипнул и все заняли удобное положение, Марина Андреевна обворожительно улыбнулась и с хрустом распахнула толстый блокнот с многочисленными заметками, закладками и ещё бог знает с чем. Больше половины страниц было исписано, и Василиса не сказала бы, что записи там были очень приятными. Тяжёлая рука этой милой блондиночки в одно мгновение могла накатать на человека такое досье, что мало не покажется.  — На сегодняшнем совещании, как вы уже все знаете, речь пойдёт о Гороховом Иване, — по кабинету разнёсся дружный обречённый стон, — а точнее, будет рассматриваться вопрос о его отчислении. Аллилуйя. Василиса даже закорючки в своём блокноте рисовать перестала, обратившись в слух и во все глаза смотря на Резникову, которая прямо-таки упивалась завучевским вниманием и авторитетом.  — Сегодня мне бы хотелось услышать каждого из вас и по вашим показаниям вынести окончательное решение, — девушка обаятельно улыбнулась и наконец опустилась на свой стул в окружении «элиты» преподавательского коллектива: Маркуса Ляхтича, школьного француза, Дейлы Огнёвой, преподавательницы биологии и по совместительству сестры Василисы, и Фэшиара Драгоция, божественно противного англичанина и, по общеизвестному факту, бойфренда Марины. Удивительно было то, что оба парня на дух не переносили друг друга, но стоически держались в присутствии Резниковой. Как, например, сейчас: Василиса откинулась на спинку стула, с интересом наблюдая за зрительным поединком этих двоих. «Кто убьёт быстрее», называется.  — Василиса Нортовна, может, вы начнёте? Елейный голосок Марины мгновенно согнал зарождающуюся улыбку с лица Огневой. На неё словно ведро ледяной воды вылили, а когда все взгляды оказались направлены на рыжеволосую, ей ничего не оставалось, как со скрипом отодвинуть стул, сцепить ручки в замок, прокашляться и послушно начать свою речь. Резникова про неё не забыла — и это плохо. Тёмный закуток не спасал совсем. Видимо, не судьба ей высидеть это совещание спокойно.  — Кхм… Лично я буду за идею об отчислении Горохова из школы. Это тот тип учеников, которые не изменятся никогда, хоть сотни замечаний, предупреждения, выговоров делай, — Василиса нервно перевернула ручку и облизнула пересохшие от волнения губы. — Я не могу провести ни один урок спокойно: он мало того, что не готовит домашнее задание, постоянно срывает уроки, так ещё и своё влияние на остальных учеников распространяет. К примеру, в среду…  — В среду Горохов едва не сбежал с моего урока! — грянул местный физрук — Лёшка Рознев, который сейчас злостно сжимал кулаки, в упор глядя на сосредоточенную Марину. — Причём не просто не явился, а демонстративно перемахнул через забор и со своей гадкой ухмылочкой побежал в сторону остановки!  — А во вторник он подложил мне в сумку дохлого таракана!  — Вчера он разбил любимую вазу, которую подарил мне мой класс!  — Он разрисовал портреты великих физиков, как такое вообще можно простить?!  — Химики тоже разрисованы! Это кощунство!  — Исключите его, это будет верным решением!  — Согласен!  — Он портит одноклассников!  — Он действует на нервы!  — Он… «Спасите наши души», — думала Василиса, наблюдая за словесными бросками преподавателей и отсчитывая время до звонка, который и положил бы конец этому балагану. Неизвестно, чего Резникова хотела добиться этим совещанием, всё было ясно как дважды два: тянуть с исключением Горохова нельзя, иначе нервы местных старичков попросту не выдержат, придётся вывозить их из школьного здания на каталках и класть в психоневрологическое отделение. Пускай поправляются.  — Достаточно, — наконец-таки произнесла Марина, и настроение Огневой даже немного поднялось в предвкушении долгожданного завершения совещания. — Думаю, никто не имеет возражений по поводу исключения Горохова Ивана, — ответом ей послужили энергичные кивки. — Я попрошу потерпеть вас ещё неделю, пока уладятся все вопросы с документами. В пятницу проведём ещё одно совещание, информацию о нём я вывешу позже. И, кстати, — блондинка обвела взглядом кабинет, — скоро к нам присоединятся новые преподаватели. Встретить их мы должны соответственно, — вопрос, почему новеньких учителей занесло в нашу школу в конце сентября, так и остался невысказанным. — Теперь можете быть свободны. Удачных выходных. Ответом Марине послужил дружный скрип отодвигаемых стульев, шорох бумаг, звук расстёгивающихся и застёгивающихся молний и стук каблуков. Василиса, в голове которой была лишь одна мысль: как бы понезаметнее и побыстрее скрыться от Резниковой, — стремительно побросала блокнот и ручки в сумку и только сделала шаг в сторону двери… Как была окликнута той, чьего внимания так хотела избежать.  — Василиса Нортовна, останьтесь, пожалуйста, — Огнева едва не взвыла от этого обращения. Нет, только не сейчас, она не готова остаться с этой кровопийцей один на один. Но Диана, сочувственно похлопав подругу по плечу, уже успела упорхнуть в коридор, да и последний старичок-преподаватель покидал кабинет с громкими возмущениями по поводу нерадивого ученика, ибо «ну как же Горохову, этому балбесу, можно давать ещё неделю учёбы в нашей замечательной школе?!» По поводу замечательной школы Василиса поспорила бы, но не сейчас: на данный момент на неё смотрели два небесно-голубых глаза жуткого чудовища, готового растерзать бедного преподавателя русского языка и литературы на мелкие кусочки. А за что? За опоздание, слава всем богам, единственное официально зафиксированное из десятков предыдущих. — Вы прекрасно знаете, зачем я попросила вас остаться, — от прежней доброжелательной Марины не осталось и следа, что наводило страх и одновременно настораживало. Резникова была не такой простой, какой казалась изначально. Двуличная змея, которую Василиса ненавидела всеми фибрами души, но стоически терпела. — Расскажите мне о вашем опоздании, и, возможно, премии я всё-таки вас не лишу. «Иди ты к чёрту со своей премией», — мысленно послав Резникову куда подальше, Василиса тихо опустилась на стул перед завучем и мирно сложила ручки на своей тёмно-синей потрёпанной жизнью сумке. Рассказ о бедных обезвоженных маминых цветочках с Мариной наверняка не прокатит. Ну что, пришла пора придумывать версию повероятней?

***

Плетясь по пустынным коридорам школы в полной уверенности, что сегодня худший день за всю историю работы в школе, Василиса всерьёз думала о небольшой вечеринке, на которую пригласила бы Диану… И Диану… И ещё раз Диану… «Фрезер много не бывает», — как-то во время очередной пьянки ляпнула Василиса, и фраза, эдакая въедливая зараза, осталась в дурных головах обеих девушек и стала отличным позывным, который знали только эти двое. И сейчас, прокручивая в голове свою реплику и мысленно перебирая интонации, одна печальнее другой, Огнева доставала из сумки мобильный с намерением отыскать в телефонной книжке контакт Дианы (фотография ржущей училки географии на фоне политической карты — прекрасный фотоопределитель), чтобы забыть этот отвратный день и утопиться в литрах алкоголя, любимых вкусняшках и дружеской любви, но… Не успела. Услышав знакомый мужской голос, Василиса едва не выронила телефон из рук: за такое одновременно хотелось и убить, и обнять, ведь… Не часто на Огневу обращал внимание Фэшиар Драгоций. — Ваша беседа с Мариной Андреевной прошла успешно? — с ухмылкой, не предвещающей ничего хорошего, произнёс англичанин, опираясь плечом о дверной косяк и полностью перегораживая рыжеволосой проход. «Посмеяться пришёл, — уныло подумала Огнева, остановившись в нескольких шагах от Драгоция. — Уйди, и без тебя тошно». — Успешнее не бывает, — как можно равнодушнее произнесла девушка, поворачивая в сторону запасной лестницы, одновременно осознавая: Фэшиар не отступится и будет медленно добивать её своими фразами, своей улыбкой, взглядом. — Готовы к понедельнику? Хотелось крикнуть: «Не дави на больное, а». Василиса шумно вздохнула, вызвав тем самым довольную улыбку Драгоция. Каждая встреча с этим субъектом порождала необъяснимое желание утопиться от своей беспомощности и невозможности достойно ответить этой язве, неизвестно почему вместе с Мариной точившей зуб на девушку с самого начала её работы. — Конечно, — вроде как уверенно бросила Огнева и зашагала в другую сторону, улепётывая от Драгоция, будто от этого зависела вся её жизнь. — Если нужно, могу дать пару подсказок, как пройти через это быстро и безболезненно… — Спасибо, не нужно, — прервала его Василиса, даже не оборачиваясь, кусая губы и молясь, чтобы англичанин быстрее смылся на лестницу и отстал, потому что держать себя в руках уже было невыносимо. — Как знаете. Хлопок двери — и долгожданная тишина, постепенно заполняющая тихими ругательствами единственного живого человека на этаже — рыжеволосой, вцепившейся в ручки своей сумки до побелевших костяшек. Она всего лишь десять минут назад вышла из кабинета Резниковой, всего лишь собрала вещи и накинула пальто, а Драгоций уже был в курсе разговора, предлагая свою ненужную никому помощь, будто бы одолжение делая. Было обидно. Обидно до слёз, и не потому, что в сказку Василисы о своём опозданиии Резникова не поверила ни капли и приказала девушке прийти в понедельник на ненавистный «мозговынос». Причиной всему было то, что Фэш знал всё с начала до конца, нарочно задевал Огневу, имел свободный доступ к информации, был в любимчиках администрации (отношения с госпожой Резниковой давали хорошую защиту, покруче, чем у самого Ляхтича, которому палец в рот не клади), мог творить всё, что ему заблагорассудится… Что и делал: жестоко топтался по чувствам рыжеволосой. Симпатия Василисы так и оставалась в глубине её маленького сердца, защищаясь от нападок бесчувственного существа с именем Фэшиар Драгоций. — Нет, сегодня обойдёмся без Фрезер, — перевела дыхание Огнева и, резко толкнув дверь запасного выхода, вылетела на лестницу, стремясь как можно скорее покинуть здание ненавистной школы и добраться до ближайшего супермаркета. Сегодня её ждёт сопливый фильм, дешёвое вино и гора мокрых от собственных солёных слёз платков. Сегодня Василиса, сильная и независимая женщина, будет отдыхать в одиночку.