POV. Мирослава.
— И всё-таки тут круто. Свежий воздух, океан, — сказал Егор, когда мы прогуливались по пляжу. — Ты бы хотел здесь жить? — спросила я, прижимаясь к парню. — Наверное нет. Тут хорошо отдыхать, не более. Ладно, может домой поедем? Поздно уже, — сказал Егор, смотря на часы. Уже было восемь вечера, пора возвращаться домой. Мы с самого утра на ногах. Помогаем Полине с Ваней со свадьбой, да и по магазинам немного прошлись. — Поехали, а то я устала что-то. И живот немного тянет, — сказал я, рукой гладя свой большой живот. Сегодня и вправду я чувствовала себя не очень хорошо. Ещё со вчерашнего вечера у меня немного тянул низ живота. Есть такое ощущение, что ещё пару дней и наша принцесса будет с нами. — Может врачу позвонить? Вдруг уже надо ехать? — сразу же спросил Егор. — Не надо. Всё в порядке. Сев в машину, я вздохнула. Последние дни для меня не самые приятные. С каждым днём я волнуюсь и переживаю всё больше. Вдруг пойдёт что-то не так или у меня что-то не получится. Как вообще всё пойдёт? Это же точно больно. А насколько больно? Смогу ли я вообще всё это пережить? Столько вопросов у меня накопилось. — Кстати, забыл сказать, вчера родители звонили, сказали, что приедут через неделю. Они уже билеты заказали. Сказали, что до свадьбы тут будут. Круто, да? Надо ещё Тимуру позвонить, пусть тоже приезжают. Все вместе отдохнём, круто будет, — сказал Егор, а я открыла рот, но не для того, чтобы что-то сказать ответ, а от неожиданности. Между ног что-то потекло и очень стало больно. У меня, кажется, воды отошли. — Егор., — сказала я, повернувшись к мужу. — Что такое? — посмотрев на меня, он всё понял. Ну да, по моим испуганным глазам уже всё можно было понять. — Мирослава? — Кажется, началось. — Уже? Так быстро? Подожди, как началось? — Егор, у меня только что отошли воды! — Понял. Едем в больницу. — Подожди, нет, надо домой съездить. Заберём документы и вещи, а потом поедем в роддом. — Ты уверена? Может в роддом, я потом съезжу за всеми вещами, — спросил Егор. — Булаткин, что тут непонятного? Я сказала, мы едем сначала домой. И в твоих интересах успеть. Понял меня? — Понял. Егор ехал очень быстро. Уверена, что пару штрафов нам точно надо будет потом оплатить. Схватки у меня через каждые пять минут. Это не так часто, но это и не так безболезненно как ожидалось. Ну, говорили же, что первоначальные схватки практически не ощущаются. Тут бы я поспорила с тем человеком, кто это сказал. Я ощущаю всё, что сейчас происходит внутри меня. — Мамочки, как же больно, — сказала я, зажмуривая глаза. Тут и схватка подоспела. Не думала я, что это действительно будет настолько больно. Я была уверена, что смогу стерпеть всё. — Потерпи, родная, скоро приедем, — сказал Егор, держа в своей руке мою руку. Ну, тут он немного врал. Мы только подъезжаем к дому, а ещё ехать в больницу. Не так уж и близко. — Я быстро, — сказал Егор, а после выскочил из машины. Как-то это всё неожиданно началось. Нет, я была позавчера в больнице и мне сказали, что уже всё случится очень скоро, но я не думала, что через двое суток у меня отойдут воды. Куда? Я же не готова. Господи, я даже себя ещё не настроила. Я вообще сейчас в растерянности. Но с другой стороны, мы скоро встретимся с нашей малышкой. А ради неё я готова стерпеть любую боль. — Всё, малыш, я всё взял. Сейчас быстренько в больницу и всё будет хорошо, — Егор говорил спокойным голосом, но я была на сто процентов уверена, что внутри него всё не так спокойно как снаружи. Но он держится. Наверное специально для меня, чтобы я не сильно боялась. Не то чтобы мне это сильно помогает, но если бы истерил ещё и Егор, то это точно бы не было плюсом. — Надо врачу позвонить, — сказала я, вспомнив про то, что надо предупредить о моём скором приезде моего врача. — Я уже позвонил. Не переживай, тебя уже ждут с распростёртыми объятиями, — сказал Егор, а после замолчал от боли. Да, я сжала его руку и тут он ощутил малую часть того, что чувствую сейчас я. — Мирослава, родная моя, если ты не отпустишь мою руку, мы не сможем быстро доехать до больницы. Через минут двадцать мы подъехали к больнице. Когда я увидела знакомое здание, я выдохнула. В машине не рожу, уже хорошо. Тем более тут ещё куча врачей, точно всё пройдёт нормально. — Держись за меня, — сказал Егор, когда мы вышли из машины. — Мира? — Подожди, схватка просто, — сказала я, облокачиваясь на перила возле входа. Когда же это закончится. Дайте мне сил и терпения, пожалуйста. От мысли, что это ещё не самые болючие схватки, мне ещё хуже становится. — О, Мирослава! Рады видеть вас! Присаживайтесь, — как хорошо, что я знаю английский в совершенстве, потому что сейчас мне точно не до перевода. Меня посадили в коляску и куда-то покатили. Егор шёл рядом, постоянно говоря, что всё будет хорошо и мне не надо волноваться. Ну да, ему очень просто это всё говорить. Он одну ночь постарался, а я мучиться должна. Это вообще несправедливо. — Сейчас вам надо заполнить кое-какие бумаги, — сказала мне медсестра, завозя в какой-то кабинет. Мать честная, она вообще понимает, что мне не до документов и всего прочего. Я блин рожаю! Короче, эти все бумажки, это конечно ужас. Я в этом кабинете провела около двух часов, расписываясь в куче бумаг. Почему этим не может заняться Егор? Он прекрасно умеет подделывать мою роспись. — Твою же мать, — сказала я в очередной раз, когда началась схватка. Мне там уже было не до счётов промежутков между схватками, мне казалось, что всё это было сплошной болью, которая не закончится никогда.POV.Егор.
Это такой пиздец, ребята, вам просто не передать. Один сплошной стресс. Я, конечно представлял себе всю эту картину, но у меня всё это было не так долго и не так мучительно. Сейчас Мирославе вкалывают эпидуральную анестезию. У меня аж слёзы наворачиваются, когда я смотрю на то, как она мучается. Она уже не кричит, не стонет, она просто скулит от боли, а я ничего не могу сделать. — Сейчас станет легче, потерпи чуть-чуть, — говорил я, гладя её по спине одной рукой, а второй держа её ладонь. — Хрен тебе, а не второй ребёнок, — практически прошептала Мирослава, но я услышал. Я улыбнулся, понимая, что она говорит это она эмоциях, а уже через несколько часов будет готова родить мне ещё десяток детей. — Говорят, вторые роды легче, — улыбнувшись, сказал я. — Я люблю тебя, — сказал я, целуя руку Миры. Наверное именно в этот момент приходит осознание, что действительно любишь. Нет, я никогда раньше не сомневался в своих чувствах к Мирославе, но сейчас это просто… Даже не знаю как объяснить это. Вот просто сейчас понимаешь, что жить без неё сможешь, что всю жизнь будешь благодарен ей за всё, всю жизнь будешь боготворить её за всё то, что она сейчас делает, через что проходит. После такого всех женщин на руках носить надо. Они и вправду сильнее нас. Причём во много раз. Они упрямее, терпеливее. Они просто лучше. Они могут, так скажем, производить на свет новую жизнь. И это, наверное, самое главное, за что их надо любить, уважать, гордиться и боготворить. — Ты у меня большая умница. — Чтобы больше мне не жаловался после спорт.зала, что руки и ноги болят. Оказывается, Булаткин, это не боль, это так, наслаждение. — Понял, больше и слова не скажу, — сказал я. — Ну что, Мирослава, как вы себя чувствуете? — спросила женщина, которая по совместительству являлась врачом, зайдя к нам в палату. — Намного лучше, — улыбнувшись, сказала моя жена. — Тужится уже хочется? — опять спросила врач, осматривая Мирославу. Я во все эти подробности не влезал. Просто сидел рядом с Мирой. Как показывает практика, самые любопытные мужики обычно падают в обморок, когда видят то, что видеть не стоило. Я так лохонуться не хотел и не хочу, поэтому своё любопытство я спрятал очень далеко. — Да. — Ну что же, дорогая моя, с раскрытием у тебя всё в порядке. Будем начинать, — в общем всё произошло в один момент. Вокруг появились какие-то приборы, на меня надели специальный костюм. Пришла медсестра, быстро подготовила место для нашей дочки. И тут началось. — Мирослава, давай, тужься. Я, не знал, что говорить в этот момент, поэтому просто шептал Мире на ухо все те слова, которые говорила акушерка, перемешивая их иногда со словами любви. — Молодец, малышка. Давай, ещё чуть-чуть, хорошо? — сказал я Мире. — Собери все свои силы. Я верю в тебя. Давай, — вообще, я считаю, что всех женщин нужно занести в книгу рекордов Гиннеса и ещё куда-нибудь, потому что они конечно… — Да! Умница, Мирослава! Это девочка, — сказала акушерка, а я, по-моему, частично оглох. Кто-то что-то говорил, кто-то радостно кричал, а я слышал только один звук. Плач нашей дочери. Её сразу положили на грудь Мире, и я просто словами не могу передать, что я сейчас чувствую. — Егор, я люблю тебя, — всхлипнув, сказала Мира, прижимая к себе нашу малышку. — Я обожаю тебя, — сказал я, а после поцеловал свою жену.***
Прошло уже около двух часов с момента рождения нашей дочки. Её осмотрели, измерили и взвесили. Всё у нас хорошо. Амелия родилась здоровенькой. У меня в голове до сих пор не укладывается, что я стал папой, а Мирослава мамой. Мы так долго этого ждали и вот это счастье случилось с нами. — Ты позвонил родителям? — спросила Мира. Сейчас она держала малышку на руках, а я сидел рядом. — Нет, я как-то забыл об этом. Сейчас позвоню, — сказал я, доставая телефон. О том, что роды в принципе идут, знала Полина, и то, только потому что позвонила не вовремя. Поэтому, думаю, что в Москве наша семейка уже сидит вместе и ждёт нашего звонка. — Мам, привет, — честно говоря, я даже не знал, что сказать, да и с чего вообще начать. В голове был полный дурдом.— Егор, сынок, ну как? Как Мирослава? Родила уже? — позади слышались чьи-то голоса, поэтому стало ясно, что они там вместе. И судя по всему, это была громкая связь.
— Вы там все вместе?— Да. Егор, ну не тяни уже, — это уже был Тимур. Голос у него конечно был нервный. Теперь я точно могу его понять. Мне кажется, что я буду переживать из-за всего того, что может касаться моей дочери.
— Ну что, поздравляю вас, вы стали бабушками и дедушками маленькой, но очень красивой Булаткиной Амелии Егоровны, — улыбаясь, сказал я. Мирослава тоже улыбалась.— Мы так рады за вас, сынок. Поздравляем! Как там Мирослава? Как она себя чувствует? Всё хорошо? — конечно, тут же начались сопли и слёзы, без этого никак. Мы тут и сами с Мирославой успели озеро развести.
— С Мирославой и Амелией всё прекрасно. Они обе себя очень хорошо чувствуют. Ещё поговорив с родителями пару минут, я вернулся к своим девчонкам. Для меня они самые любимые, самые красивые, самые лучшие, самые-самые, и я сделаю всё для того, чтобы они были счастливы. — Ты наш маленький комочек счастья, — улыбаясь, сказал я, держа на руках дочь, после целуя её в лобик. Ради неё я сверну любые горы, я не знаю, я всё сделаю. Правда. И сейчас я самый счастливый человек на свете. Господи, спасибо тебе за такую жену и за такую дочь. Правда, спасибо!