POV.Мирослава.
Сегодня мне предстоял тяжёлый день. Концерт Григория Лепса. Он ежегодно где-то в январе устраивает концерт, как впрочем и сейчас. Практически все артисты участвуют в этом концерте, перепевая всем известные песни. Для меня было шоком, что дядя Гриша (именно так он попросил, чтобы я его называла) позвал меня. Вначале я не понимала, зачем там я. А потом поняла. Поняла, какой Григорий Лепс жук. Я пела две песни. Две дуэтных песни. И эти песни я пела с Егором Кридом. Вы бы видели выражение моего лица, когда я узнала об этом. Меня успокаивало то, что нам практически не надо было взаимодействовать друг с другом на сцене. — Мирослава, ты как тут? — ко мне в гримёрку зашёл папа. Я как раз уже готовилась к первому выступлению. Оно идёт одно из первых, а второе выступление где-то в середине. — Я в процессе, — сказала я, смотря как мне делают причёску. Макияж уже был сделан, платье надето, да и сама причёска уже была практически готова. — Скоро начало? — Через полчаса. Кстати, твой друг по несчастью уже тоже здесь, — сказал папа, игнорируя имя своего подопечного. — Неужели он научился приезжать вовремя. Надо же. Пап, подай туфли, пожалуйста, — попросила я, смотря на папу. Туфли как раз стояли рядом с ним. — Держи. Ладно, я пойду. И да, не забудь, откуда тебе надо выходить на сцену, — папа нервничал. И что самое приятное, нервничал не за своё выступление, а за моё. — Мы сегодня ночью всё прогнали несколько раз. Так что, не переживай. Ну что, как тебе? — спросила я, крутясь перед ним. На мне было белое длинное платье с разрезом на ноге. Один рукав был из белой ткани, как и всё платье. А второй рукав и грудь немного просвечивались. На ткани были серебряные полосочки. В общем, мне нравилось. А вот насчёт папы, не знаю. — Круто, тебе очень идёт белый цвет, обезьянка. Всё, удачи. Я буду в зале на твоих выступлениях. Только попробуй мне занервничать. Всё будет круто! — сказал папа, а после обнял меня. — Спасибо, пап. — Всё, я ушёл. У меня первые выступления. Потом Матвей, а потом вы. Я успею в зал пройти, — сказал папа, уже самому себе, рассчитывая время. За первое выступление никто толком и не переживал. Мне там главное дойти вовремя и не споткнуться. А вот во втором выступлении спотыкаться и падать нельзя. Так как с той высоты падать не очень приятно. Опасно в общем. Кстати, от Полины я вернулась только две недели назад. Пробыла там больше месяца. Она и вправду закрутила роман с тем Ваней. Я даже с ним познакомилась. Нормально познакомилась, а не как в прошлый раз. На трезвую голову короче. Он оказался хорошим парнем. И, как оказалось, этот роман может перерасти в нечто большее, так как он там и живёт, поэтому нету и не будет проблем, если захочется встретиться. По Полине очень хорошо видно, как она влюбляется в него всё больше и больше. Вы бы видели те счастливые глаза, когда ей принёс курьер букет цветов с запиской, где было приглашение на свидание. В общем, они стоят того. Ваня тот романтик, который не думает, что дорогими подарками можно купить любовь человека. Да, он обеспеченный человек, но всё же всегда хотел найти ту девушку, которая будет рада обычному букету, сорванного с клумбы. Которая с лёгкостью откажется от ресторана, когда услышит предложение просто приготовить что-то собственноручно и посидеть с едой на террасе в обнимку. А Полина, в свою очередь, именно о таких ухаживаниях и мечтала. Она мечтала именно о таком мужчине. Сошлось у них всё. И я очень рада этому. Там как бы всё уже договорено. Шутка шуткой, но Ваня будет не против, если крёстной их первому ребёнку буду я, а Полина не против, если я буду свидетельницей на их свадьбе. У меня уже всё схвачено. А если поговорить насчёт меня, то всё не так критично. Не «вау» конечно, но тоже ничего так. Жить я пока хочу, это не может не радовать, особенно если учесть то, что совсем недавно я собиралась прыгать с моста. Эта поездка помогла мне восстановиться хотя бы на чуть-чуть. Я отдохнула, привела мысли в порядок. А от последнего мне стало намного легче. Я перестала ненавидеть Егора. Порассуждав об этом на трезвую и остывшую голову, я поняла, что Крида не в чем винить. Нет, ну если только в одном. Он не сказал об этом сразу. В их отношениях на самом деле не была поставлена точка. Они не расставались, просто сильно поругавшись, перестали в итоге общаться. Я прекрасно знаю, что для него значила Аня и их отношения. Это были первые серьёзные отношения, это были первые бытовые ссоры, знакомства с родителями, первая серьёзная ответственность. Для него это было действительно важно и дорого. И если бы Крид был немного умнее, то он бы не повёлся на все те извинения, которые преподнесла ему Аня. Хотя, не то что умнее, если бы он был опытнее и если бы его чувства были не так сильны, хоть они и были на время забыты. Короче, ситуация очень запутанная. Егора можно как обвинить, так и оправдать. Папа пару дней назад, когда я пришла уставшая с репетиции, спросил, если вдруг он всё поймёт и придёт просить прощения. Прощу ли я? Этот вопрос на самом деле заставил задуматься. Я люблю его. Тут ничего не поменялось. Но то, что я чувствовала в тот момент, когда читала письмо, когда видела их совместные фото и поздравления от других знаменитых людей… Это всё так сложно. Так страшно для меня. Папе сказала, что не знаю, что он навряд ли вернётся. А вечером я продолжала думать об этом. Я бы простила, но не сразу. Я бы не выделывалась, я просто попросила бы доказать и показать то, что я и вправду могу снова начать доверять. А вернуть доверие не всегда возможно. В этом вся жизнь. — Мирослава Тимуровна, вам пора, — сказал какой-то парень, давая мне наушники, а после, когда я их надела, он помог пристегнуть провод к платье на спине. Получив также микрофон, я пошла за ним. Я говорила, что за этот номер никто не волнуется. Там нет ничего опасного. И правда. Опасного физически — нет. А морально выдержать эту песню будет очень сложно. Потому что, в какой-то степени, она про нас. Я появлялась в номере только к середине, после припева. Выходила из зрительского зала по проходу к сцене. Должно получиться очень красиво и феерично. Я сейчас стояла в начале это прохода, собственно сзади меня была дверь, откуда люди заходили в зал, а впереди меня был проход к сцене, по бокам которого сидели люди. Услышав знакомую мне мелодию, я вздрогнула. Егор вышел на сцену. Когда объявили нас вдвоём, зал уже кричал. Это, конечно, приятно, не скрою.Острые углы, нервы, суета. Я уже другой, ты давно не та, Что была со мной, бережно храня нашу любовь. Ты включаешь свет, только мне темно. Холодно вдвоем, холодно давно. Не хватает сил сделать первый шаг и все изменить…
Мы собирались петь эту песню в другом стиле. Точнее так, как чувствуем её мы. Довольно спокойно, но не менее эмоционально. Скорее всего более эмоционально, чем в оригинале. Спокойное пение вызывает мурашки по хлеще. По себе знаю. И всё же, мне кажется, неважно как, главное, чем поёт человек. Душой или просто голосом.Но, и я смотрю в твои глаза — В пустые зеркала, ищу в них отражения. Знаю, что любовь давно ушла — И в мире из стекла, ищу любви спасенья, слышишь?!
Сейчас мой выход. Пожалуйста, пусть я пройду спокойно, нигде не упаду. Вздохнув, я увидела, как все софиты направились на меня. С Богом.Медленно часы разрезает ночь. Утро не придет, сердцу не помочь. Каждый новый день оставляет тень от нашей любви. Не хватает слов, не хватает нот Рассказать тебе то, о чем поет Тонкая струна, рваная душа. Ты просто поверь.
Я шла расслабленной, вальяжной походкой, будто он мой бывший, я от него отвыкла, разлюбила, а он вдруг попросил встречи. И я, конечно же, уже не парилась. Мне же было всё равно на него. Вот было бы это в жизни, было бы тогда круто.Что, и я смотрю в твои глаза — В пустые зеркала, ищу в них отражения. Знаю, что любовь давно ушла — И в мире из стекла, ищу любви спасенья, слышишь?! Но, я смотрю в твои глаза — В пустые зеркала, ищу в них отражения. Знаю, что любовь давно ушла — И в мире из стекла, ищу любви спасенья, слышишь?!
Я поднялась к Егору на сцену и мы стояли близко к друг другу, смотря прямо в глаза. Это, кстати, было самое сложное. Если учесть то, что когда я уже подходила к сцене, я расплакалась. Нет, петь не перестала, но слёзы текли по щекам. И он это видел. Все это видели.POV.Егор.
Сейчас я уже стоял около сцены, ожидая когда заиграет песня. Мы пели дуэт Григория Лепса с Максимом Фадеевым. Соглашусь, если скажете, что песня тут явно не про любовь. Но когда мы сказали об этом самому Грише, он сказал, что любую песню можно прочувствовать по-своему. И он хочет, чтобы как-то по-другому эту прочувствовали мы с Мирославой. И мы прочувствовали. Да. Нам сделали такой номер, что я боюсь на сцену выходить. В какой-то момент нас поднимут. Раздельно. На сцене есть среднего размера круги, где стоит стойка для микрофона, и где должны будем стоять мы. За себя я не переживал, а за Миру очень. Во-первых, она на каблуках, на шпильке, во-вторых, она может не удержать равновесие, если вдруг опустит глаза вниз, а это может привести к падению. Но если всё пройдёт гладко, люди увидят крутейший номер за весь концерт. Пошла музыка и мы с Мирой вышли. С разных сторон. Мы опять будем смотреть только друг на друга. Встать на своё место, я обратил внимание на платье девушки. На ней было чёрное боди с вырезом на груди. Уже неплохо, да? А наверх был накинут типа прозрачный халатик такого же цвета в пол, завязанный на талии. Ну и куда без выреза на бедре. Сегодня Мирослава блистала своими ногами.Скажи мне, что я не знаю. Покой пролей в мою душу. Ведь счастье не за горами — оно там, где хотят.
Эти слова пела Мирослава. Пела смотря на меня. Хоть мы и были на приличном расстоянии друг от друга, её взгляд я чувствовал, да и видел. Сложно всё это. Хотя не сложнее репетиций, где меня игнорировали. Справедливо, что тут сказать ещё.Зачем же мы потерялись среди историй ненужных? Надежды не оправдались, никто не виноват.
Сейчас будет припев. Сейчас мы начнём подниматься.По дороге одной, но в разные стороны. Кто мы с тобой, — Орлы или Вороны? По дороге одной, но в разные стороны. Кто мы с тобой, — Орлы или Вороны?
Припев мощный, поэтому и мне, и Мире сложно было сдерживать какие-то эмоции. В нас полно недосказанности, мы так после того момента и не поговорили. Но мне было достаточно увидеть свою квартиру, чтобы понять, насколько ей плохо. На втором припеве нас спускали, а на проигрыше мы подходили к друг другу, после спев последний раз припев, стоя впритык к друг другу. Тяжела жизнь артиста, это точно. Когда я ушёл со сцены, то решил сразу пойти к Мирославе в гримёрку. Когда я вышел в нужный мне коридор, я увидел, как закрылась нужная мне дверь. Отлично. Туда я и направился. Постучав, я услышал «Войдите», ну и потом открыл дверь. — Привет, — сказал я, заходя в гримёрку Мирославы. Девушка тут же встала, хотя до этого уже успела сесть на диван. — Ты что здесь забыл? — Я хотел поговорить. — А я нет. Всё, проваливай. Тебя там в зале твоя любовь всей жизни ждёт, видно скучает по тебе. Не заставляй её ждать. — Давай я сам буду решать, что мне делать, а что нет. — А я разве запрещаю. Выйди из моей гримёрки и делай всё, что придёт тебе в голову, — вот в данный момент она просто невыносима. Такого точно раньше не было. — Да дай мне уже наконец-то сказать! Я извиниться хочу! — Да плевать я хотела на твои извинения! Они не нужны мне, понятно? Проваливай отсюда, иначе я вызову охрану! — вы не представляете, как сексуально она сейчас выглядела. Я не сдержался. Подошёл и поцеловал её, сжимая её руки в своих, чтобы не била меня. Она пыталась вырваться, но потом сдалась сама, целуя в ответ. Посадив её на столик, где была всякая косметика, я развязал пояс, снимаю эту прозрачную ткань, после откидывая её на пол. Как же я её сейчас хочу!POV.Мирослава.
Мы переспали. Да. Пусть через несколько часов до меня дойдёт всё то, что мы сделали, и я буду винить себя за это, но…чёрт возьми, это было круто! Да и тем более мою месть никто не отменял. — Ну, теперь ты спокойно можешь возвращаться к Ане, — сказала я, вставая с дивана, после надевая то самое боди. Так, где-то должны лежать мои джинсы. Увидев их, я встала, и пошла к стулу, где они висели. — В смысле? — В коромысле, Булаткин! Что ты на меня так смотришь? Ты думаешь, что после этого у нас что-то поменяется? Крид, это просто секс и всё, — усмехнувшись, сказала я, застёгивая джинсы. Так, теперь ботинки и пальто. — То есть для тебя это просто секс был? — спросил Егор, смотря на меня. Ему мои слова и действия явно не понравились. Ну, а что он хотел? — Ну да. Господи, Крид, не ты первый, не ты последний, — улыбнувшись, сказала я, тут же вспоминая тот секс на пляже в Лос-Анджелесе. Второй раз на это я точно не пойду, даже если буду очень пьяная, но это было всё равно круто. — Вот так вот значит? — Значит вот так, — сказала я, смотрясь в зеркало. Я собрана. Взяв сумку, я направилась к выходу из гримёрки. — Прощай, Егор. Удачи в новых отношениях, — сказала я, после выходя из гримёрной, оставляя парня одного. Фух. Это было сложно. Просто взять и уйти, не задав ни одного вопроса, не узнав ничего. Но это над было сделать. Надо было поставить его на моё место, ну хотя бы постараться это сделать. — Такова наша жизнь, — сказала я сама себе, когда сидела в машине. Я решила выложить фото с недавней фотосессии, которая проходила в Лос-Анджелесе. Она была довольно откровенной. Полина же старалась. Я была в ванне в белье. И выглядело это дело очень даже сексуально.И если ты опять захочешь войну, ты намекай, мы повторим мою победу!
— Сегодня, Булаткин, веду я, — ухмыльнувшись, сказала я, после убирая телефон. И всё-таки я отомстила.