Реквием

      Еще не открыв глаза, Хана чувствует вокруг себя приятный — явно мужской — запах. Узумаки зарывается носом в подушку, делает еще один глубокий вдох и замирает. Откуда в ее комнате появился мужской запах?       Она резко распахивает глаза и обводит взглядом спальню. Явно не свою. Хана хмурится, пытаясь понять, к кому она попала, но видит лишь жилет джонина, висящий на приоткрытой дверце шкафа. Никаких фотографий или вещей, что помогут ей установить личность.       Что вчера произошло?       Хана восстанавливает по кусочкам события прошедшего дня: ранний подъем и бой с дядюшкой, визит в больницу и на военную базу, где вскрылась неприятная правда, покупка алкоголя и встреча с Сарадой. А дальше?       А дальше Хана помнит, как попрощалась с кузиной и отправилась в бар, где пыталась утопить события дня в алкоголе.       Явно получилось.       Узумаки хмуро осматривает чужую комнату… и чужую темно-серую футболку на своем теле. Хана тихо стонет и откидывается на подушку, прикрывая глаза. Интересно, кого она вчера подцепила? И почему абсолютно не помнит, что произошло?       Хана чуть качает головой и открывает глаза, понимая, что лучше ей и не знать, с кем она вчера переспала. Спуская ноги на пол, Узумаки бегло окидывает взглядом пол в поисках своей одежды и тихо ругается сквозь зубы. Ни рубашки, ни штанов.       Странно, что нижнее белье на ней.       Решив, что футболка достаточно большая, чтобы выглядеть практически платьем, Хана встает на ноги, собираясь выскользнуть через окно.       — Проснулась, соня?       В дверях спальни появляется Конохамару.       О, нет. Нет. Нет!       Не то чтобы Хана не думала о том, чтобы переспать с ним, но почему-то ей хочется помнить, как это было. И сейчас ее беспамятство кажется удручающим.       — Доброе утро, — хрипит Хана, неловко скрещивая руки под грудью.       Конохамару облокачивается об косяк и улыбается.       — Как ты себя чувствуешь?       Ей кажется, что это несколько странный вопрос для тех, кто был довольно близок прошлой ночью.       — Сносно.       Сарутоби чуть хмурится.       — После вчерашнего я боялся, что ты сегодня не встанешь.       Что?..       — А что было вчера?       На ее вопрос Конохамару лишь удивленно смотрит в ответ.       — Что, не помнишь?       Хана отрицательно качает головой.       — Совсем-совсем? — осторожно интересуется мужчина.       Закатывая глаза, Хана понимает, что это наигранно-невинное выражение его лица откровенно раздражает. Он сейчас шутит или говорит вполне серьезно? Узумаки привычно обращается к внутренним ощущениям… и натыкается на стену. Стоило сразу догадаться, что вчерашняя попойка отобразится на ее силах.       — Совсем ничего. Так что было?       — О, — тянет Конохамару, проходя в комнату и присаживаясь на кровать. — Это занимательная история. Ты вчера чуть не сбила меня на улице, несла какую-то несуразицу, отказывалась идти в общежитие, и мне пришлось привести тебя сюда.       Хана облегченно выдыхает и присаживается рядом с ним, закрывая лицо руками. Хвала духам, она ничего не натворила. Вот только…       — А почему я в твоей футболке?       Конохамару хитро, как Хана от него не ожидала увидеть, улыбается.       — Свои вещи ты испачкала. Содержимым своего желудка.       И вот теперь Узумаки стонет, вновь закрывая лицо. Хорошо, что она редко краснеет от смущения, ведь в противном случае ее лицо больше походило бы на помидор.       Рядом раздается тихий смех Конохамару, и Хана едва удерживается от того, чтобы запустить в него подушкой. Ей и так плохо, а этот наглец смеет насмехаться?       — Все не так уж и плохо, я в свои двадцать и похлеще напивался.       Хана позволяет себе посмотреть на мужчину и видит искренность в его глазах. Так, значит, его смешит не ее вчерашнее поведение, а реакция?       — Даже знать не хочу, как я себя вела.       — Ничего необычного, — хмыкает Конохамару и пожимает плечами.       — Потеря памяти для меня необычна, — хмуро бурчит Хана, разглядывая упавшие на плечо пряди волос. Просто чудо, что она вчера и их не испачкала.       Лучше бы она с ним переспала. Было бы легче смотреть в глаза.       Конохамару подходит к шкафу, достает сложенное полотенце и кладет на кровать.       — Я покажу, где ванная, можешь привести себя в порядок, — он смущенно смотрит на нее. — Твоя одежда еще не высохла, так что я тебе что-нибудь дам.       Хана благодарно кивает, берет с собой полотенце и следует за Конохамару. Оставшись в ванной одна, Узумаки недовольно рассматривает свое изображение в зеркале. Лицо выглядит помятым и опухшим, волосы напоминают воронье гнездо.       Качая головой, Хана включает воду и забирается в кабинку. Прохладная вода помогает обрести мыслям ясность и понять, что вчерашний вечер был катастрофой. Какой черт ее дернул так напиться? Что еще она натворила, о чем сейчас и не вспомнит?       У нее бывали проблемы с алкоголем — Сараде вчера она нисколько не приукрасила свое описание — и каждый раз все заканчивалось плохо. Приятный бонус в виде отключенных сенситивных способностей не стоит того, чтобы краснеть по утрам от собственного поведения.       Когда Хана выходит из ванной — в большой чистой футболке и спортивных штанах, затянутых на талии — ей становится неловко. Конохамару к тому моменту уже приготовил кофе и легкий завтрак, как раз такой, какой бунтующий с похмелья желудок способен уместить.       Ну, нельзя же быть таким хорошим…       Хана неловко мнется в дверях залитой мягким солнечным светом кухни, и на мгновение в ее голове проскальзывает шальная идея сбежать, не попрощавшись.       — Садись, пока кофе совсем не остыл, — не оборачиваясь, кидает Конохамару.       И Узумаки капитулирует. Она все еще чувствует себя неудобно, пользуясь гостеприимством этого солнечного мужчины, но с течением времени начинает расслабляться. Конохамару подробнее рассказывает обстоятельства их вчерашней встречи, и Хана даже смеется над собой, не чувствуя особого стыда.       — Не хочешь присоединиться?       Вот уже десять минут он рассказывает о своей взбалмошной тете, внезапно решившей, что сделать ремонт в комнате Мираи — отличная идея. Хана лишь посмеивается над его страдальческим выражением лица, без всякого дара понимая, что и слишком активных родственниц он до безумия любит, и помогать им Сарутоби вовсе не в тягость.       — Я там буду мешать. Да и одежду твою боюсь испачкать.       Только сейчас Хана обращает внимание на футболку, в которую одет Конохамару — светло-серую с въевшимися в ткань пятнами краски.       — Ты не помешаешь, — Конохамару прячет хитрую улыбку за кружкой. — И эту одежду испачкать не жалко.       Хана нервно кусает губы, абсолютно не зная, какие слова подобрать, чтобы не обидеть.       И с каких пор ее это волнует?       — У тебя есть планы, да? — интересуется мужчина.       Планы у Ханы действительно были: завершить медосмотр и сходить в резиденцию Хокаге, чтобы оформить необходимые документы для получения звания. Но оба этих занятия могут столкнуть ее с Сакурой или Наруто, а Узумаки не в силах их видеть.       — Точно не помешаю?       На лице у Конохамару появляется торжествующая, довольная улыбка, и Хана невольно любуется бликами света в его невозможно-голубых глазах.       — Допивай кофе, и пойдем, — фыркает он. ***       Конохамару доволен. И он может назвать десяток причин для этого. Например, сегодня отличная погода — очень тепло, светит солнце, легкий ветерок приятно обдувает кожу. А еще это один из тех дней, когда ни у кого из его семьи нет миссий, и они проведут время вместе.       А, может, все дело в красивой девушке, что идет рядом с ним и провела ночь в его постели?       Ладно, конечно, Хана провела ночь в его кровати, но без него самого. Да и пьяна она была изрядно, так что в этом происшествии совсем нет романтики. Но Конохамару все равно доволен, как школьник.       Люди пялятся на них уж слишком беззастенчиво. Конохамару к такому вниманию не привык, хотя его имя у многих на слуху. В конце концов, он пока самый яркий кандидат на роль Восьмого Хокаге.       А Хана… Он косится на девушку, выглядящую показательно-спокойной. Тайна ее рождения охраняется высшими кругами Конохи, но сколько людей на самом деле знают правду?       — Думаю, ты не часто появляешься в обществе с девушкой, — равнодушно кидает Хана, переводя взгляд синих глаз на Конохамару.       — С чего ты так решила?       — С того, что я явно в мужской одежде и иду рядом с тобой. Люди делают определенные выводы. И смотрят.       — А тебя волнует, что подумают люди?       Хана пожимает плечами.       — Я не люблю быть в центре внимания.       Конохамару едва удерживается от смешка. Неужели она серьезно? Хана поставила на уши все руководство Деревни ради своей прихоти, и при этом она не любит внимание?       — Мы пришли, — качает головой Сарутоби.       До разрушения Конохи Пейном Куренай жила в обыкновенной квартире, но уже после войны, когда Деревню отстроили, женщина решила, что для маленького ребенка будет лучше расти в отдельном доме с небольшим садом.       Конохамару толкает дверь калитки и едва успевает подхватить черный вихрь.       — Братишка!       Он крепко сжимает в объятиях Мираи, ставит на землю и чуть отходит в сторону, давая кузине рассмотреть гостью. В глазах у Ханы, ранее такой спокойной, почти что паника. И это невольно веселит Конохамару.       — Мираи, знакомься, это Хана. Хана, это Мираи, — по очереди представляет он девушек друг другу.       — О, — хитро тянет Мираи. — Ты его девушка?       Конохамару показательно закатывает глаза, но этого явно никто не видит.       — Подруга, — поправляет Хана.       Мираи выразительно окидывает взглядом гостью, зная, что и футболка, и штаны принадлежат ее брату. Хана, вновь взявшая себя в руки, лишь пожимает плечами.       — Я тут совсем недавно, а путешествую налегке. Вот Конохамару и одолжил.       Конохамару видит разочарование в глазах сестры и со смешком уводит девушек внутрь. Знакомство с Куренай проходит легче, но тетя все равно кидает на него заинтересованный взгляд, обещающий долгие расспросы.       Куренай быстро раздает всем задания, и Мираи утаскивает Хану в комнату отдирать обои. Узумаки кидает на Конохамару последний взволнованный взгляд и скрывается из вида.       — Идем, надеюсь, ты еще помнишь, где ящик с инструментами, — улыбается тетя.       — Инструменты?       — Ага, надо шкаф разобрать, а то он в дверной проем не влезает.       Конохамару еще недолго ворчит (зачем разбирать шкаф, если потом его надо будет ставить обратно на место?) и получает заслуженный подзатыльник, после чего тетя объясняет, что «эта старая развалина» отправляется жить на помойку.       Они работают бок о бок до обеда. Конохамару, разбирая шкаф, все же старается приглядывать за Ханой, но та, кажется, совсем не нуждается в его опеке. Она смеется над чем-то с Мираи, рассказывает его родственницам забавные истории из своих путешествий и с интересом слушает рассказы о жизни в Конохе.       Когда все семейство собирается на кухне, настает время для самых неловких историй из жизни Конохамару. Куренай и Мираи со смехом пересказывают своей гостье моменты из его жизни. Естественно, самые нелицеприятные. Конохамару прячет улыбку, притворно стонет и закрывает лицо ладонью на очередной рассказ о его детстве. Он слышит смех Ханы, видит краем глаза ее улыбку… и чувство уюта накрывает его с головой.       Семейство Сарутоби принимает Хану. Конохамару видит это во взглядах своих тети и кузины, видит в том, как Мираи непроизвольно кладет свою руку на руку Ханы, когда вспоминает особенно интересную историю.       И ему это нравится.       Женщины — существа проницательные. И его родственницы сразу поняли, что подругой Хана для него быть не может. Конохамару удивленно смотрит на собственные руки. И когда же он дошел до этой мысли? Когда признал то, о чем раньше не смел и думать?       Работу они завершают уже к вечеру, и, хотя Куренай пытается уговорить их на чаепитие на веранде, Хана ссылается на усталость и головную боль. Под конец дня девушка, и правда, стала выглядеть более утомленной. Возможно, думает Конохамару, стоило постепенно знакомить ее со своими неугомонными родственницами.       Они бредут по тихим улочкам квартала клана Сарутоби, и Конохамару почти незаметно направляет девушку туда, куда хочет ее отвести.       — У тебя замечательная семья, — шелестит Хана, не отрывая взгляда от дороги под ногами.       Конохамару не нравится тон ее голоса, не нравится ее поникший вид. Днем она искренне наслаждалась их компанией, так что же пошло не так?       — Они тебя утомили?       Узумаки поднимает на него удивленный взгляд.       — Что? Нет, конечно! — и пока Конохамару облегченно выдыхает, она добавляет: — Просто я подумала о том, что всегда хотела чего-то подобного, — Хана выдыхает, и они медленно бредут дальше. — Семья, дом, забавные истории, которые можно рассказать друзьям.       — Никто не говорит, что у тебя этого не будет.       — Мне кажется, что это невозможно. Моя жизнь — одна сплошная борьба. Если нет врага, то я его себе ищу.       Они замолкают, и Конохамару понимает, что борется она не только с врагами, но и с самой собой. Что он знает о клане Учиха? Не столь много, но знает истории о самых известных представителях этого клана.       Итачи Учиха вырезал собственный клан, периодически избивал младшего брата, подогревая в том негативные эмоции, и пал от его руки. Но после воскрешения по-настоящему помог в Четвертой Мировой Войне.       Саске Учиха половину своей жизни был одержим местью, убил собственного брата и исполняющего обязанности Шестого Хокаге, вступил во всемирно известную преступную организацию. Но он вступил в войну на стороне Альянса, оказал неоценимую помощь и вот уже долгие годы защищает Коноху из тени.       Учиха Обито развязал Четвертую Мировую Войну, основал известную преступную организацию и убивал людей без угрызений совести. Но и он опомнился и встал на сторону Альянса.       Свет и тьма. Добро и зло. Клан Учиха всегда балансировал на лезвии ножа. Так чем Хана от них отличается?       Ничем.       Она выросла в тяжелых для их мирного времени условиях, видела слишком много насилия и проявления темных сторон людей. И как эмпат Хана пропускает все эмоции через себя: злость, горечь, ярость, страх, ненависть, разочарование. Что станет с человеком после такого?       Неважно, откуда пришла тьма в ее душе, является ли она следствием ее наследственности, образа жизни или сущности. Хана борется, и ее война еще не окончена.       И Конохамару хочет ей помочь.       — Думаю, тебе нужно начинать с малого, — Конохамару останавливается и кивает в сторону небольшого домика.       Хана недоуменно смотрит на здание, открывает рот, но не произносит ни звука. Сарутоби едва прячет улыбку, наблюдая за девушкой.       — Этот дом пустует уже много лет, и, как его владелец, я могу предложить тебе арендовать его, — поясняет Конохамару, внимательно следя за Ханой.       Та лишь недоверчиво смотрит в ответ.       — Ты ведь в курсе, что у меня нет работы, и платить я сейчас не смогу?       — Будем считать, что я делаю тебе скидку. И ты ведь скоро получишь звание.       Хана смотрит ему прямо в глаза, и Конохамару испытывает неловкость. Он не понимает, что она чувствует, какие мысли роятся в ее голове. Откажет она или согласится?       — Зачем? Зачем ты помогаешь? — шепчет девушка, перебирая пальцами край футболки.       — Этот дом достаточно уединен, тебе тут будет комфортнее, чем в общежитии, — еще на середине предложения Сарутоби понимает, что это не ответ на ее вопрос, но истинную причину называть не хочет.       Хана рассеянно кивает и смотрит на дом. В этой тишине Сарутоби и сам переводит взгляд на строение. Дом как дом, один этаж, спальня и гостиная, совмещенная с кухней. В небольшом саду теплый ветер качает уже отцветшую сирень. Для одного человека, любящего уединение так же сильно, как и Хана, это прекрасное жилье.       … тонкие руки Ханы обнимают его за талию, и Узумаки сильно прижимается к ошалевшему Конохамару.       — Спасибо, — шепчет Хана куда-то ему в шею.       Отмирая, он обнимает ее в ответ, проводит по мягким черным волосам и понимает, что большей благодарности ему и не надо.