18. Жертва
22 июня 2013 г. в 22:59
Объявления в газетах оповестили население Милтона и далее, до самого Лондона, о том, что мисс Маргарет Хейл и мистер Джон Торнтон сочетались законным браком. Уже через несколько дней удивленные толки о столь поспешном и тайном венчании затихли и жизнь вернулась в обычное русло. Так казалось со стороны, но за фасадом благополучия пара пребывала в крайнем напряжении и осознании нависающей над ними опасности.
Стивенс согласился на убийство в обмен на работу. Все шло по плану.
Маргарет немедленно пожалела о своей идее и начала еще неотступнее повсюду следовать за Джоном, полагая, что Стивенс не осмелится убивать его в ее присутствии. Она отказывалась с ним расставаться.
Это полностью устраивало Джона, ведь и он не хотел, чтобы она надолго покидала его. Но он также знал о том, что Маргарет невыносимо страдает, что сказывается на ее здоровье. Она почти не ела и не спала. А в те ночи, когда ей удавалось заснуть в его объятиях, ее мучили страшные кошмары.
Он уже жалел о том, что согласился привезти ее в Милтон. Опасность, которой он ее подвергал, обрушивалась на него, как бурные морские волны на скалистый утес. Опасность эта была и физического, и душевного характера. Он пытался уговорить ее вернуться в коттедж, но она лишь качала головой и отворачивалась в упрямом молчании.
Он старался не посвящать ее во все подробности плана, щадя ее, но вечером, накануне того дня, на который было назначено убийство, ему пришлось все же кое-что раскрыть.
Он смотрел на нее, сидевшую в кресле и пытающуюся отвлечься чтением писем. Он знал, что дальше откладывать разговор невозможно.
- Маргарет.
Она посмотрела на него. Он озабоченно нахмурился. Она выглядела такой усталой… изможденной. Он встал и подошел к ней, протянул ей руку, и она тут же за нее взялась. Он привлек ее к себе и заключил в объятия.
- Нам надо поговорить.
Она кивнула, но ничего не сказала.
- Завтра я должен буду выйти один. Ты не можешь меня сопровождать. Ты понимаешь, почему.
Она поняла. Тут же ее тело охватила дрожь, и Джон почувствовал, как слабеют ее колени. Он подхватил ее на руки, стараясь успокоить, и понес вверх по лестнице.
Дойдя до верхней площадки, он посмотрел на нее и увидел, что ее глаза блестят от слез.
- Джон, я не могу оставить тебя. Прошу, не заставляй меня…
- Ты можешь оставить меня и ты оставишь меня. Он не подойдет ко мне, если ты будешь рядом. Нам надо дать ему… возможность.
Она погладила его по щеке.
- Джон, я была неправа. Я не смогу жить дальше, если что-то случится с тобой.
Он ничего не ответил, а молча вошел в спальню и положил ее на кровать. Сев на край кровати, он наклонился над ней, положив руки по обе стороны от нее, окружив ее со всех сторон собой и глядя ей в глаза.
- Ты будешь жить, Маргарет. Я не буду разговаривать с тобой, как с ребенком, и не скажу, что завтра со мной совершенно точно ничего не произойдет, но я скажу тебе вот что. Ты будешь жить ради ребенка, которого ты носишь под сердцем. Обещай мне.
Ее глаза расширились.
- Ребенок! Но мы женаты всего…
Он улыбнулся.
- Шесть недель, но Мэгги, когда у тебя последний раз…
Джон с улыбкой наблюдал, как она порозовела при упоминании о регулярных отправлениях ее тела, и потом, как она считала в уме. Осознав, что прошло более девяти недель, она в изумлении приоткрыла рот.
- Джон, я не привыкла считать недели… но сейчас я понимаю…
Он кивнул.
- Думаю, это распространенная ошибка.
- Я ношу твоего ребенка! – она обвила его шею руками, а его рука приподняла ее, прижала к его груди, и Джон уткнулся лицом в ее шею. Но он должен был ее предупредить…
- Правда, может статься, виной всему твои переживания, поэтому, пока ты не будешь уверена…
- О нет, я уверена! Теперь я чувствую – я жду ребенка!
Он нежно поцеловал ее, не желая разрушать радость, которая так давно не озаряла ее черты.
- Джон, когда ты понял, что я, возможно…
- Около недели назад. Поэтому я всеми силами пытался заставить тебя вернуться в коттедж. Ты так страдаешь, а вместе с тобой и ребенок, и это очень беспокоит меня. В начале беременности ребенка можно легко потерять, и… если бы не рабочие, не мама и не Хиггинс, я бы уехал с тобой еще до конца назначенного нами срока.
- Ты бы все это оставил?
- Ради тебя… ради нас… да.
Маргарет поцеловала уголок его рта и, скользнув губами к его уху, прошептала:
- Мой муж обрел сердце из плоти и крови, но, по прихоти судьбы, именно сейчас мне так хотелось бы, чтобы оно по-прежнему было сделано из стали.
- Действительно, прихоть судьбы. Я не могу больше забывать о ближних. Поэтому я должен выполнить план. И ради нашего ребенка ты должна оставаться здесь. Я не смогу пройти через завтрашний день, зная, что ты… - его теплая рука скользнула по ее животу, - и он в опасности.
Она кивнула и попыталась улыбнуться:
- Или она. Это может быть не он, а она.
- Мэделайн Мария Торнтон. Что скажешь?
- Мэделайн? Почему?
- Чтобы у меня были Мэгги и Мэдди.
Она просияла.
- Ты уже все обдумал, не так ли? – он ответил на ее улыбку и кивнул.
- А если будет мальчик, имя придумываю я?
- Это было бы справедливо. Мне интересно, что ты придумаешь.
Она с гордостью объявила:
- Фрэнсис Юджин Реджинальд… Торнтон. Да, звучит очень представительно. Ну разве не прелестное имя?
Его лицо приобрело странное выражение, пока он старался сдержаться и не сказать лишнего. Маргарет, с трудом сдерживая смех, выговорила:
- … или мы можем просто назвать его в честь отца.
На его лице отразилось огромное облегчение.
- Женушка, да ты просто дразнила меня!
- Да!
- Откуда ты взяла такое имя?
Она хихикнула.
- Фанни. Она сообщила мне, что именно так будут звать нашего будущего племянника.
Джон рассмеялся и привлек ее к себе.
- Мне следовало догадаться.
- Она сказала, что это солидное и благородное имя.
- Я не смею спросить, что она уготовала для девочки?
- Я тоже спросила ее об этом, но она заверила меня, что о девочке не может быть и речи.
- Тогда я буду молиться о племяннице, потому что такого имени я не пожелаю ни одному ребенку, будь он хоть трижды королевского происхождения.
Маргарет кивнула. Оба были рады хоть немного сбросить с себя тяжесть последних недель и крепко обнялись. Наслаждаясь его сильными, теплыми объятиями, Маргарет молилась о том, чтобы он никогда ее не отпускал. Она чуть было не высказала свои мысли вслух, но ей на память вдруг пришла та ночь, когда он должен был ехать в Милтон, а она умоляла его остаться, и ему пришлось уехать, пока она спала.
- Джон…
- Да?
- Завтра ты пойдешь и сделаешь то, что должен. Я останусь здесь.
Его ладонь легла ей на щеку – он знал, как тяжело было ей произнести эти слова. Она подняла взгляд на него.
- И если… если что-нибудь случится… я не хочу, чтобы ты тревожился. Я буду сильной и … воспитаю наше дитя со всей любовью, что приготовлена в моей душе для тебя.
- Моя милая Мэгги. Ты не представляешь себе, что для меня значат твои слова.
Его большой палец остановил одну слезу, катящуюся по ее щеке, его губы – другую. Он поцеловал ее со всей нежностью и преданностью и прижал ее к себе.
Тут последние силы оставили Маргарет, и она тихонько заплакала, уткнувшись в его рубашку. Джон продолжал обнимать ее. Она постепенно успокоилась, и он почувствовал, как расслабилось ее тело – она уснула. Он осторожно положил ее на подушку и накрыл пледом, боясь побеспокоить ее, вытаскивая из-под нее одеяло.
Он наклонился, поцеловал ее в щеку и прошептал слова любви. Потом он встал и вышел из комнаты, тихонько прикрыв дверь. Но едва подняв глаза, он вздрогнул от неожиданности.
- Мама!
В коридоре, прямо посередине, стояла его мать. Ее лицо было бледно.
- Джон, я вошла как раз тогда, когда ты нес ее наверх. Я последовала за вами, потому что боялась, что что-то случилось, - она умоляюще посмотрела на него. – Я не намеревалась подслушивать, но так уж вышло...
- Что ты слышала?
- Все. Джон, прошу тебя, уезжай вместе с ней. Просто уезжай.
- Что? Ты хочешь, чтобы я уехал?
Ханна шагнула вперед и в отчаянии схватила его за руку.
- Да. Начни жизнь заново, ты и твоя семья. Не рискуй собой. Просто уезжай!
Впервые за несколько месяцев он не сомневался в искренности матери – из ее глаз потекли слезы.
- Мама, я…
- Послушай меня, Джон, кроме тебя, у нее никого нет. Ей нужен ты. Ты ее знаешь. Она не поедет к брату и не станет докучать его семье. О Фанни и говорить не приходится. Что до меня… - она опустила голову, - я открыла для нее свое сердце и осознаю свои ошибки, но, как и ты, понимаю, что я недостойна ее. Так что уезжайте… пожалуйста.
С того самого момента, когда они вернулись в Милтон мужем и женой, они оба были приятно удивлены тем, как изменилось поведение Ханны по отношению к невестке.
И Маргарет, все еще не до конца уверовавшая в искренность свекрови, все же приняла ее с распростертыми объятиями. Ханне не потребовалось много времени, чтобы понять, почему ее сын так сильно ее любил. Она поклялась, что отныне она не будет вмешиваться в их жизнь.
До сегодняшнего дня. Сейчас она должна была убедить его уехать.
- Мама, я не могу. Жизнь моих рабочих в опасности. Если бы речь шла только о Маргарет и обо мне…
- Джон, я умоляю тебя…
Джон взял ее за плечи и нежно поцеловал в лоб, потом отступал на шаг и посмотрел на нее:
- Нет, мама, я не изменю своего решения, но я горжусь тобой, чего я не испытывал уже очень давно.
- Но что если с тобой что-то случится?
- Мама, ты теперь знаешь истинную цену своей невестке? – Ханна кивнула. – Тогда ради меня, будь ей хорошей свекровью, а нашему ребенку – любящей бабушкой. Считай это моей последней волей, если я не вернусь завтра. Оберегай и люби их вместо меня. Обещай мне.
- Обещаю всем сердцем.
Джон крепко обнял мать и прошептал: «Я люблю тебя». Потом он разомкнул объятия и ушел.
Сердце Ханны переполнялось счастьем, она стояла на месте, и по щекам ее лились слезы. Она знала, что, если бы не безусловное прощение со стороны невестки, она могла бы навсегда лишиться любви Джона.
Ханна вошла в комнату, где спала ее невестка. Она подошла к кровати и посмотрела на женщину, носящую ребенка Джона, ее внука. Ханна коснулась ее щеки и почувствовала прилив любви к ней, сменившийся стыдом за свое поведение до этого…
Она не заслуживала того, чтобы быть частью их жизни, после всего, что она сделала и как обращалась с Маргарет. Она бы никогда не смогла…
Как удар молнии, пронизало Ханну воспоминание о горьких словах Джона в тот день, когда он уехал из Милтона. «Она готова пожертвовать ради меня своим счастьем. А чем бы пожертвовала ты?»
Она выпрямилась и глубоко вздохнула, полная решимости.
Теперь она знала, какой поступок сделает ее достойной их обоих.