Чернобыль зона отчуждения 3

Они шли по Припяти за маленьким Толиком, который, вероятно, шел к своей маме. — Вот тут я живу, — сказал мальчик, — А вы к маме? Позвонив в дверной звонок, ему открыли через несколько секунд. В дверях их встретила высокая, тёмноволосая женщина в бигудях и с тазом белья. — Добрый день. Вы к кому? — вымолвила она. — Мама, тут какие-то люди, вероятно, к тебе? — с детской доверчивой улыбкой спросил он у матери. — Вы Елена Георгиевна? — спросил резко Костенко. Он знал её, так как они учились в одной школе, но из-за своей лысины его мало кто мог узнать. — Да. А что? — снова спросила женщина. — Мы к вам поговорить пришли. Можно войти? — спросил Костенко, не понимая зачем он это сделал, и о чём тем более он будет с ней говорить. Уж явно не о школьной жизни? Но вопросов было очень много. Женщина кивнула и открыла дверь. Все ребята вошли. Она приказала Толику идти в комнату, а сама сказала «гостям» идти в зал и ждать там. Маленькая, советская двухкомнатная квартира. На стенах ковры, как это было модно в то время. Шведские шифоньеры, советская мебель, чехословацкая люстра, сервиз за застеклённым буфетом, комод. Зал, куда они вошли, казался больше всех остальных комнат. Бордовое кресло около окна, пианино у входа в комнату, большой лакированный стол, три стеллажа с книгами напоминали домашнюю библиотеку. На полках можно было заметить произведения знакомых писателей: Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Чехова и др. В середине комнаты стоял журнальный столик. Аня и Настя сели на раздвижную диван-кровать, Гоша с Лёшей за стол, а Костенко повалился в мягкое бордовое кресло. — Так, мы сказали ей что нам нужно поговорить. О чём будем говорить? О том, что её сын через несколько десятков лет умрёт и станет безумным ядерщиком? — спросила Настя, — Лёша, ты чего смеёшься? — Да у меня просто план появился. Давайте, Гошу поженим? Все остолбенели, включая Гошу. Лёху это не смутило и он начал бормотать свой «план». — Возьмём паспорт Гоши, мамки Толика или, как там его? Сыграем свадьбу этой Лены и нашего Гошана. Толик станет не Сорокиным, а Надрищевым. — Я Петрищев! -перебил его Гоша. — А разница? Надрищев же лучше? Ну так вот, Гошан увезёт их на Северный полюс к полярникам и белым медведям. Мы предотвратим смерть Сорокина, вернём Пашу, а Надрищев перестанет после свадьбы быть девственником. Его всё равно тянет на баб старше. Настя резко даёт ему подзатыльник. — Горелов, ты что совсем дебил? -крикнула рыжеволосая. — Почему?! — сделав недовольную гримасу. спросил Лёха, — Почему когда Гоша со своими безумными предположениями лезет, вы его слушаете, а мне уже и пошутить нельзя? — Ну…прости, Лёсик, — сделав грустное лицо Настя подошла и обняла парня. — А что это мысль, — подумала Аня. — Аня, я же пошутил. — А я сейчас это говорю на полном серьёзе. Но замуж мы выдавать никого не будем. Помните Клэр Меттисон? Террористку из Америки 1986 года? Когда её мать не погибла, она не жила в детдоме и ничего не знала о ЧАЭС. Так давайте, сделаем так, чтобы мать Сорокина и он сам уехали, как можно дальше из этого города. Соответственно, он ничего не узнает о взрыве и вряд-ли станет ядерщиком в будущем так как в Украине нет институтов по ядерной физике. — А что? Это может сработать, — подумал Костенко, — Проблема только в том, как его мать убедить уехать из Харькова? И не жить хотя бы рядом с Припятью? Неожиданно в комнату входит мать Сорокина: — Вот чай и печенье. Вы хотели со мной о чём-то поговорить? Что-то случилось с моим мужем? — обеспокоенно спросила она. — А почему вы так решили? — спросил Костенко. -Просто мой муж журналист. Полгода назад его послали в командировку на Дальний Восток и никаких вестей, — с огорчением сообщила женщина. -Да, — выпалил Петрищев, — Мой отец оперуполномоченный Михаил Петрищев. Мы приехали сообщить вам о том, что вашему мужу дали постоянное место жительство на Дальнем Востоке, и он бы хотел, чтобы вы и ваш сын переехали к нему. — Правда? Мы давно уже хотели уехать из этого города. В комнату вбегает счастливый Сорокин и мать обнимает его. После того, как наши герои вышли из подъезда дома, их переместило, вероятно, как они поняли по порядку в Припять 26 апреля 1986г. Они находились внутри четвёртого энергоблока и рядом с ними стоял Сорокин, в тот момент, вероятно, была его смена. Они не понимали, что произошло… * * * Паша лежал тихо и неподвижно. Ему больше ничего не оставалось, как ждать и надеяться. Хотя на что? Неважно, главное надеяться. Рядом стоял Игнатьев. Паша повернулся и посмотрел на него. — Ты ему служишь? — ответа не последовало, — Эй! Почему ты не отвечаешь? Что этому психопату от меня нужно? Молчание. — А ты откуда с Сорокиным знаком? Сергей Костенко ты ведь полковник КГБ СССР? Неожиданно мужчина повернулся к юноше. — Я ему не служу! И я не Костенко, а Игнатьев! — рывком ответил он. — Кто? — удивился Паша, — Где-то я уже слышал эту фамилию. — Верно. Я не настоящий Костенко. Я копия, созданная Сорокиным из твоей крови. Фамилию Игнатьев я взял как псевдоним в память о, погибшем под Донбассом, друге (Наша беседа, Аноним Патриот, тоже из Донецка). — Как трогательно, — с наигранной жалостью улыбнулся Вершинин, — а из-за чего с ним общаешься? Думаешь, тебе звание героя Советского Союза вернёт или медаль за преданность Родине вручит? — Тебя это не касается! Тебе всё равно недолго осталось. Я хоть получеловеком буду, а ты лишь тенью собственного разума! — Подожди! О чём ты? — спросил Павел. — Скоро узнаешь, — резко сообщил он. Павла резко схватили два человека (?) и потащили в какое-то здание. Парень сопротивлялся, но всё было бесполезно. Его привязали к столешнице и какая-то медсестра взяла у него кровь. — Не надо! Прошу! Пустите! — только и мог просить парень. В глазах резко потемнело, голова закружилась и Паша потерял сознание. Белая стена, предметы вокруг Паши. Всё казалось ему знакомым, но в тоже время и совсем безумным