Обрывки безконечности

Он всегда мечтал увидеть этот известный магический цветок, сорвать, принести в деревню и доказать всем им, что рассказы его отца не выдумка, что ни он, ни его отец не сумасшедшие. Доказать и прекратить эти хулиганства, воровство их скота и поджёг дома или сарая. Каждый год летом бродил в ночь накануне Ивана Купалы по лесам и искал, искал, искал, каждый раз возвращаясь уставшим и потрёпанным и... опять ни с чем. Однако в этот раз всё оказалось иначе. Он решил не возвращаться ночью домой, а пойти дальше, в далёкие горы, куда никто не рисковал ходить из-за неведомой и необъяснимой бесовщины, якобы там живущей. И вот в ту ночь он и набрёл на пещеру. Чудесная музыка с ясным перезвоном и сладостным запахом дурманила и манила. Редкие ледяные капли с потолка- на нос, холодный, точно драконья чешуя, камень стен, легкий запах лесного мха и извести. Дальше. И сильнее слышались незнакомые звуки. И сильнее билось в груди сердце. ...И он так и замер. Под гигантским куполом, усеянным мелкими вкраплениями драгоценных камней, точно звёздами, посреди гладких листьев папоротника стояла дева в лёгком платье, тысячи оттенков которого переливались, пестрели и лёгкой невесомой дымкой ложились на нежные плечи, перевязывали светящимися нитями изящные запястья и тонкий стан. Она протянула медленно руку в сторону и звякнула колокольчиками. тут же с инструмента посыпались маленькие огоньки, но не упали, а начали медленно взмывать и разлетаться в стороны. Колокольчики светились мягким голубым свечением, пока эхо хрустального звона витало в воздухе. Вдруг всё прекратилось: и этот звук, и огоньки, и свечение. И она встрепенулась, очертила рукой полукруг, соединяя бубенцы вместе и пошла танцевать. Сноп искр то взметался ярким фонтаном, то утихал, овевал всё вокруг, огоньки то стремительно неслись, разгоняемые ветром широкого цветастого платья, когда она кружилась, то замирали в воздухе, создавая ощущение вязкости. Она словно летала, хрусталики слились в единую мелодию, песню тысячи голосов неугомонных колокольчиков. Звук лился, отражался от стен и оседал в голове и душе, подобно белоснежному морскому песку. Ленты её затейливого наряда мелькали и вместе с огнями, святым свечением и узорами одеяния складывались в голове парня в картинку. Она перестала казаться ему танцовщицей, он уже видел перед собой невиданный цветок, который известен многим, но загадочен и невидим. Цвет ли папоротника, первый лотос- символ любви, солнца цвет, распускающийся во тьме пещеры, обжигающий искрами не тело, но душу. Губит тебя, поглощая разум, и только за мгновение до последнего вздоха ты понимаешь в какую ловушку попал, но выбираться уже поздно. А дурацкий, глупый мозг всё пытается запомнить этот танец, насладиться напоследок.