В полночь вселенная пахнет звёздами

Мягкий щелчок ключа в резном замке повторился трижды, когда дверь наконец раскрылась, доброжелательно впуская внутрь пыхтящую брюнетку и опирающегося на нее героя. Нуар тяжело дышал, упрямо сжав зубы: лодыжка заметно опухла и отзывалась немилосердной болью на протяжении всего пути на последний этаж. Как назло, лифт сломался и сейчас там возились двое мужчин, что виновато развели руками, мол, ничего не можем поделать. И Маринетт пришлось тащить на себе далеко не легкую ношу, изредка делая перерывы на ступенях. На четвертом этаже передвигать ноги помогала единственная мысль: «Черт возьми, ты же Ледибаг!» А когда пропахшая выпечкой квартира ласково дыхнула на них теплым запахом дома, Маринетт со стоном отпустила Кота, заставив его облокотиться на стену, и заперла за собой дверь. Скинула балетки, разминая ноги, прикрыла веки и вытянулась, с удовольствием чувствуя хруст позвонков в спине. Когда она лениво открыла глаза, то обнаружила, что Нуар, не скрываясь, рассматривает ее, отчего стремительно покраснела, шутливо ударяя его в плечо. — Полегче, месье, — в ответ на реплику Нуар спешно отвернулся, пряча зардевшие скулы, и сглотнул. — Вы все-таки в гостях у мадемуазель, — Маринетт тихо засмеялась от забавной реакции юноши и шутливо погрозила ему пальцем. — Иди, пожалуйста, на кухню, я принесу аптечку. Пока Нуар, хромая, ковылял в любезно указанном направлении, с интересом рассматривая помещение, девушка отошла в ванную. Зажгла теплый свет над умывальником, оперлась о фарфоровый край и изучающе уставилась на собственное отражение в зеркале. Попыталась улыбнуться, но быстро отбросила эту затею, включая воду и наспех умываясь. Синяки под глазами от многих бессонных ночей было все труднее спрятать, так что девушка отказалась от консилера вовсе, дабы не травмировать кожу. Все равно впереди еще многие и многие бодрые ночи, патрули, сражения, университет, в конце концов, она уверена, что дальше они станут только заметнее. — Ох, Боже… — девушка устало потерла виски, вновь бросая затуманенный взгляд вперед. Внимательно всмотрелась в отражение, после чего вдруг громко демонстративно фыркнула, специально снимая стягивающие волосы резинки. Растрепала прическу, удовлетворенно вздохнув, и, оставив заколки на раковине, достала из шкафчика припасенную аптечку. Когда Маринетт вышла из ванной, то на кухне уже приветливо горел тусклый свет, а, зайдя на порог, она вдруг замерла, облокотившись о дверной проем, и с улыбкой застала картину завороженного героя: тот включил не только свет, но и её учебный проект: планетарную движущуюся систему, где каждая планета и звезда была подсвечена собственными цветами. Они передвигались с тихим жужжанием, переливаясь в тусклом свете округлыми боками, а Нуар, разместившись рядом на стуле, безотрывно наблюдал за этим хороводом. Его плечи вздрогнули, когда Дюпен неслышно подошла к нему сзади, но сразу же расслабились. — Это… это просто восхитительно, Маринетт, — юноша облизнул пересохшие губы, не отрывая взгляда от маленькой частички космоса, аккуратно размещенной на столе. — Сам Кот Нуар похвалил мою работу, — брюнетка театрально приложила ладони к щекам, после чего засмеялась. — Спасибо, я довольно долго делала это. Надеюсь, преподаватель оценит ее так же высоко, как и ты. — Не сомневайся, он поставит тебе высший балл! — Нуар, развернувшись, горячо вскинул руку и приложил ее к сердцу, словно в клятве, на что Маринетт только благодарно кивнула ему, ставя аптечку рядом. На секунду нахмурившись, она задумчиво постучала пальцем по кончику носа, после чего засияла, быстро отходя к настенным полкам. Нуар недоуменно смотрел ей вслед, а когда тихо щелкнула кнопка и по комнате полилась спокойная музыка, то сам в который раз за вечер растянул губы в улыбке. Маринетт, задорно глянув на него, сделала пару плавных движений телом под ритм, после чего засмеялась, закрывая ладошкой рот. Ее васильковые глаза лучились теплом, которого порою так сильно не хватало Коту дома или от серьезной Ледибаг. Господи, ведь эта девушка потрясающая. Поймав себя на неожиданной мысли, национальный герой прикусил язык, сообразив, что едва не сморозил это вслух, и, слегка морщась, встал на ноги, ведомый желанием присоединиться к бывшей однокласснице в своеобразном танце. Но поврежденная нога дала знать о себе острым выстрелом боли, отчего Нуар охнул, а глаза Маринетт испуганно округлились. — Не вставай, тебе нельзя, — Чен, за считанные мгновения оказавшаяся рядом с севшим обратно Нуаром, открыла аптечку, вытаскивая анестезирующую мазь наружу, после чего так и застыла, недовольно цокнув языком. — Черт, я забыла… — Да, принцесса, ты сомуршено права: костюм не снимается, — Нуар со вздохом завел руку назад, смущенно ероша и без того растрепанные волосы на затылке. Похоже, об этом обстоятельстве он и сам вспомнил только в этот момент. — Ничего страшного, я очень благодарен тебе за гостеп… — Ты можешь снять трансформацию, я не буду смотреть, — выпалила она одновременно с начавшим говорить Котом и запнулась, покраснев. Нет, девушка ни в коем случае не собиралась раскрывать гражданскую личность напарника. Она, вообще-то, первая была в списке против этого, но, смотря на эту заметно опухшую лодыжку, еще вдобавок туго обтянутую черным плотным спандексом, альтруистическое сердце героини обливалось кровью. А если еще прибавить несчастные, затуманенные болью зеленые глаза Нуара, получался полный комплект комка жалости. Ничего страшного случиться не может, она просто закатает ему нижнюю одежду, обработает повреждения (а делать она это научилась за долгие четыре года геройства, даже специальные курсы медицинские прошла), его квами поест, после чего Кот сможет спокойно, с минимальной опасностью для здоровья, дойти до дома. — О… — Нуар прекратил говорить, словно обдумывая ее предложение, но в глубине подсознания почему-то был уверен, что остался бы в этом доме на как можно более долгое количество времени. Почему? Не задавай себе вопросов, на которые не можешь ответить, — Хорошо, — медленно произнес он, а Маринетт неуверенно вскинула на него взгляд от изучения трещинок в полу, — Опусти глаза, — мягко, будто гортанно мурлыкая, добавил он, по-доброму улыбаясь. Маринетт почувствовала, как щеки заалели, и сердито отвела взгляд. — Плагг, детрансформация. Зеленоватая вспышка осветила небольшую кухню, на мгновения выхватывая малейшие детали пространства: скомканные наброски в мусорной корзине, грифели карандашей, выкройки, а затем все погрузилось в первоначальный сумеречный свет от желтой лампы над плитой. Героиня чуть ниже опустила голову, отвинчивая крышку на тюбике с мазью. Перед ней были самые обычные ноги, покрытые черной тканью джинс, и тут девушка не смогла сдержать веселого хмыка, вспомнив давний разговор с ним о взаимных предпочтениях. Значит, его любимый цвет и вправду черный. — Ничего не говори, я не хочу узнать тебя по голосу, ладно? — не дождавшись ответа после двух секунд, Маринетт только сильнее покраснела, склоняясь ниже и осознавая, что ляпнула несусветную глупость. — Ох, ну, то есть просто молчи, — она тряхнула головой, прогоняя глупые мысли, и несколько раз повторила про себя, словно мантру: «Я — Ледибаг, я — Ледибаг, а это - несносный, глупый, неосторожный Кот. Прекрати смущаться, словно перед Адрианом в первый день коллежа.» Нуар только еле слышно хмыкнул согласием, но Чен затылком ощущала, что он прямо в этот момент продолжает улыбаться. Ветер робко залетел в открытое окно, воздушно приподнял легкие занавеси и забрался за шиворот девушки, заставив ту зябко передернуть плечами. Несколько секунд она ждала тонкого голоса его квами, но потом сообразила, что Маринетт-то знать не должна о волшебных существах и может сильно испугаться, если такое вдруг появится, поэтому, мотнув головой, она осторожно закатала его штанину вверх, открывая повреждение. Позади, около холодильника, послышалась тихая возня, а, сопоставив два плюс два, героиня только спрятала улыбку. Опухшее место выглядело не слишком пугающе, но это было обманчивое впечатление: она знала, что когда анастетик перестанет действовать, то боль нахлынет с новой силой, поэтому ему необходимо будет обратиться к врачу. Белое лекарство податливо легло на пальцы, а когда Маринетт аккуратно прикоснулась к ноге, Кот дернулся, но сдержался от шипения. Мазь прохладно ложилась на кожу, обезболивая ее, а когда полностью впиталась, уняв на некоторое время болевые ощущения, девушка, ловко размотав эластичный бинт, умело наложила его сверху, надежно закрепив небольшой булавкой. — Маринетт… Кот едва уловимо выдохнул ее имя в воздух, но она предостерегающе подняла вверх руку. — Ты можешь превращаться обратно, я всё сделала. Ненадолго повисла тишина, нарушаемая лишь тихим дыханием Нуара да поставленной на повтор проигрываемой песни, после чего герой наконец заерзал на месте, будто собираясь что-то сказать, но, передумав, с сожалением выдохнул, заставив Маринетт сильнее сомкнуть веки. —  Плагг, трансформация, — были ли это тоскливые нотки в голосе вечно веселого напарника или что-то еще, но брюнетка вскинула голову и распахнула дрожащие веки ровно в тот момент, когда подвижные латексные уши натянулись на блондинистую макушку парня. Тот слегка округлил глаза, но Маринетт с облегчением заметила, что основная трансформация уже на нем и расслабила напряженные плечи, позволив себе мимолетную улыбку. В неоновых кошачьих радужках затаенно пряталась, забиваясь по углам, острая, оголенная боль, и, наверное, именно она вынудила героиню вдруг протянуть руку вперед, к щеке Нуара, нежно прикоснувшись к ней. Юноша замер на месте, продолжая смотреть на собеседницу, и словно целая вселенная вдруг расплескалась через этот откровенный взгляд прямиком на девушку. — Что с тобой произошло на самом деле? Ты можешь мне верить, — тихим, ласковым шепотом проговорила Маринетт, все так же держа в ладонях лицо героя, тем самым не давая ему отвести затуманенные мутной поволокой глаза. Нуар вздрогнул всем телом, а его хвост, до этого лежавший рядом, дернулся пару раз, выдавая переживания хозяина с головой. С умело спрятанной тревогой девушка заметила, как сильно потускнел его искристый взгляд и как он увлажнился, отблескивая в серебристом свете луны. — Я доверяю тебе, — хрипло, почти надрывно прошептал поникший парень, с усилием растягивая обветренные губы в стороны, — и расскажу. Но прежде... надеюсь, что ты простишь мне это. Прежде чем Маринетт успела спросить его, что тот имеет в виду, юноша неожиданно подался вперед, перехватывая тонкие запястья девушки, и прижался лихорадочно горячими устами к ее прохладным губам. Последним, что так ярко увидела Маринетт в завихрениях цветастых вспышек, проникающих под прозрачную кожу, были прочерченные дорожки солёной влаги на впалых скулах национального героя.