De mare ad mare

Д’Артаньян спокойно проспал недолго. Примерно через час Атос проснулся от беспокойного движения рядом с собой. Половина оставленных испанцами свечей уже догорела, украв из закрытого пространства трюма еще больше воздуха, от чего казалось что покачивающиеся на волнах стены готовы вот-вот поглотить пленников. Дышать было и впрямь тяжеловато.

Атос подтянул к себе одну из еще подрагивающих больших свечей в простом глиняном подсвечнике и посветил на гасконца. Мушкетер метался и хрипло стонал, тихо-тихо, будто бы из последних сил. Граф приложил ладонь ко лбу друга и тут же отдернул. д’Артаньян горел. Бофор в другом углу устроился с относительным комфортом, сняв с себя камзол и свернув его наподобие подушки, он спал сном уставшего человека, которому нет дела до того, что происходит вокруг в этот конкретный момент.

„Эта горячка от раны, - тяжело вздохнул граф, беря запястье друга и подмечая лихорадочно бьющийся, словно птица в клетке, пульс. - Надо сбивать, иначе д'артаньян не перенесет несколько часов до Дюнкерка.“

Атос уже видел однажды, как раненый человек сгорал от жара за несколько часов. Однажды его конюх получил травму. Новый конь, купленный по случаю Блуа, умудрился не только сбросить парня, но и ударить того копытом в голову. Конюх сразу впал в беспамятство, ничто не могло привести его в сознание. А спустя некоторое время у конюха началась горячка, прямо как у д'артаньяна нынче. Но пока до имения доехал лекарь, молодой парень умер у семьи на руках, так и не приходя в сознание. Врач тогда предположил, что виной тому стал жар, который вовремя не сбили в сочетании с травмой головы. Граф, который любил во всем разбираться до конца, уточнил на будущее у врача, каким образом можно сбивать такой жар. Получив ряд рекомендаций и даже записав их в отдельную хозяйственную книгу, которую он вел уже не первый год своего возвращения к деревенской жизни, Атос благополучно забыл об этой истории.

 И вот сейчас судьба подкидывала ему похожую ситуацию. Только теперь перед ним тихо таял не конюх, по которому Атос бы не стал особо горевать, а его ближайший и самый любимый друг. Граф де Ла Фер огляделся вокруг. Весь запас воды, который был дан испанцами, уже потратили на промывание ран, остаток выпили все по очереди. В лекарской сумке ничего подходящего более не нашлось. Нужна была или холодная вода, а еще лучше уксус. И свежий воздух. На то, что ему предоставят последнее, Атос надеялся слабо. Но попытаться стоило.

 Атос подошел к люку трюма, который было не так уж просто разглядеть в подрагивающем, неверном свете остатков свечи. И громко, насколько хватило сил, постучал кулаком по сухому дереву. От этого звука Бофор только недовольно завозился, повернулся на бок и внезапно захрапел. Однако сверху никто не отреагировал. Кричать Атосу пока не хотелось. Не то, чтобы он боялся уронить свое достоинство криками о помощи, ситуация сейчас складывалась такая, что было уже не до соблюдения приличий, сколько он боялся напугать криками гасконца, у которого, судя по пульсу, сердце и так колотилось, как загнанный заяц.

 Атос со злостью повторил манипуляцию с люком. Люк ответил жалобным скрипом старых, рассохшихся досок. Неожиданно в голову Атоса пришла шальная мысль - просто выбить люк. Подперев люк спиной, он сгруппировался и с силой надавил. Дерево заскрипело. Еще и еще раз повторил Атос эту манипуляцию, пока не услышал характерный треск разваливающегося старого дерева. Люк поддался. 

 Удивляясь, что на этот грохот до сих пор никто не отреагировал, Атос тихо открыл остатки деревянной крышки, и выбрался на палубу. Там тоже никого не было. Ночь колыхалась над морем, корабль медленно шел на полуспущенных от отсутствия хорошего попутного ветра парусах. Значит кто-то управлял кораблем, шкипер должен был быть на месте, как и минимум 2-3 матроса. Но со стороны трюма их видно не было. Зато была видна дверь, ведущая в офицерскую каюту. Атос вдохнул свежий воздух глубоко, всей грудью, всмотрелся в небо, чтобы определить по звездам, где они находятся. Но небо заволокло тучами, сквозь которые едва пробивался лунный свет. Да и ночь уже шла на убыль. Несколько секунд граф размышлял над тем, что делать теперь. Можно было тихо вернуться и предложить Бофору подняться, найти оружие и попытаться захватить корабль. Будь на месте герцога Арамис или Портос, граф, возможно так и сделал бы. Но он совсем не был уверен в отваге герцога. А у д’Артаньяна оставалось не очень много времени, чтобы жар не возобладал над ним окончательно. Поэтому самым верным и единственным теперь решением было - пойти в офицерскую каюту в поисках капитана этого судна и поговорить с ним открыто, не возбуждая ярость, не делая резких движений. Это все Атос обдумывал уже на ходу. Дернув на себя дверь каюты, он опять не встретил никаких препятствий. Видимо команда посчитала, что пленники надёжно закрыты в трюме и до порта не смогут причинить никакого вреда. Что ж, без оружия и с раненым на руках, эта версия была вполне правдоподобной. Но стоило Атосу с темной палубы войти в помещение каюты, которая была освещена несколькими большими канделябрами, как он зажмурился на мгновение от резкой световой перемены, а в другую секунду уже был схвачен, выросшим откуда ни возьмись за его спиной, мускулистым испанцем. 

 Тут он увидел, наконец, всю картину, представшую перед ним. В каюте стоял большой стол, ломившийся от различной снеди, бутылок хереса, плавящихся свечей. За столом сидели человек пять испанских „пиратов“. Одеты они были все кто во что гораздо, видимо каждый довольствовался трофейными костюмами дворян, которых они брали в плен. Тут были и расшитые золотыми галунами камзолы, вышедшие из моды еще лет десять назад, и неуместные в помещении шляпы с пышными плюмажами, прихваченные золотыми брошками с драгоценностями, и порчевые мягкие туфли с турецкими длинными носами. Собственно, туфли и сапоги Атос смог разглядеть лучше всего, так как скрутивший его испанец, резко нагнул его почти до пола и со всего маху пнул коленом в живот. Атос прекрасно помнил о своей роли пленника. И хотя первый его порыв был выкрутиться с присущей ему ловкостью, и ответить негодяю тем же, если не хлеще, то второй волной (вместе со слабостью от удара) была мысль о д’Артаньяне, ради которого он оказался здесь. 

- Так, так, - насмешливо сказал мужчина, восседавший во главе стола. Атос не мог видеть его лица, только по голосу определил, что по возрасту они, видимо, примерно схожи. - Кто это у нас выбрался на свет Божий. Никак французский дворянин решил напасть в одиночку и без оружия на нас? Что ж не пригласил для этой бравой миссии своих товарищей? Другие участники трапезы громко рассмеялись. Атос молчал. Говорить фактически с пола ему не хотелось совсем. Кроме того, от резкого и неожиданного удара в живот по всему телу разливалась тупая, ноющая боль вплоть до тошноты. Переживая этот приступ, Атос решил пока промолчать. То ли догадавшись о состоянии пленника, то ли пожелав разговаривать лицом к лицу, говоривший приказал:

- Матео, черт тебя подери, ну-ка, подними его и поставь на колени, а не тыкай мордой в пол. Что ты так невежлив с нашим гостем? А вы, - испанец кивнул кому-то из сидящих, - пойдите и проверьте трюм. Как он выбрался, этот *аскэросо!

 В то же мгновение Атоса подняли с пола и подтолкнули дальше к столу, заставив опуститься на колени. Заскрежетав зубами и мысленно проклиная в очередной раз Бофора, из-за которого он оказался в таком положении, Атос поднял голову и посмотрел на говорившего. Это действительно был испанец примерно одного с ним возраста. Дворянин, судя по выправке, бывший морской офицер, ушедший в каперство.

 - Чем обязан вашему визиту, сударь? - с притворной любезностью протянул испанец на не очень хорошем французском, пока все остальные участники застолья проходили мимо Атоса, видимо подчинившись приказу проверить остальных пленников. 

- Сударь, - спокойно, не смотря на положение, ответил Атос на идеальном испанском. - Мой визит связан исключительно с тем, что никто не откликнулся на стук. Несколько минут назад я пытался привлечь внимание вашей команды, но они, видимо, не достаточно расторопны.

 - Хм, вы прекрасно владеете испанским, - капитан корабля (Атос уже не сомневался в том, что это был именно он) пропустил иронию пленника мимо ушей. - Я буду говорить с вами на своем родном языке. Как ваше имя?

Последний вопрос прозвучал резко. Атос задумался, сказать правду или назвать свое боевое прозвище. - Мое имя граф де Ла Фер, - медленно и с достоинством произнес Атос, что-то для себя решив. - Грааф, - протянул с интересом капитан. Потом кивнул своему помощнику по имени Матео, который до сих пор стоял за спиной Атоса. Тот дернул пленника за заведенные за спину руки и поднял на ноги. Атос слегка покачнулся от вспышки боли, которая никак не хотела униматься после удара испанца. - Хм. Знатный вельможа. Так что вам надо?

 - Ничего, что вы не могли бы мне дать, - флегматично ответил Атос. - В трюме лежит раненый, поскольку лекаря у вас нет, уходом за ним приходится заниматься мне (Атос намеренно не уточнял, насколько близок ему раненый мушкетер). Он получил серьезное ранение в голову, ночью у него поднялся жар. Если жар не сбить в ближайшее время, он умрет. И вы потеряете предполагаемую выгоду на одну треть. - Это вполне разумно. Так что вы хотите от меня? Подержать вам свечу? - осклабился пират.

 - Мне нужна вода и уксус, чистое полотно, свечи. - Атос был предельно краток.

 - Черт, ради этого вы побеспокоили нас и заставили прекратить такое прекрасное застолье? - нахмурился испанец. - Матео, спусти этого господина обратно в трюм и дай ему то, что он попросил. Да… будь с ним повежливее. Он дорогой трофей.

 Матео явно был не в восторге от перспективы „быть повежливее“, но ослушаться капитана не смел. Однако в момент, когда Атосу нужно было спускаться по лестнице в трюм, испанец не сдержался, чтобы не „ускорить“ процесс, толкнув пленника в спину. Атос слетел с последних трех ступенек практически кубарем, только успев приземлиться на ноги. Вслед за ним Метео спустил новую корзину, наполненную бутылками из темного стекла, а также несколько полотняных тряпок относительной чистоты.

 Бофор, как это не удивительно, только сейчас начал недовольно бурчать и пробуждаться ото сна. „Вот это нервы крепкие…“ - мысленно удивился Атос. Хотя все его „путешествие“ на самом деле заняло не более двадцати минут, было ощущение, что уже прошло много времени. Внимание Атоса полностью было поглощено гасконцем, который, казалось, вовсе растерял остатки сил и даже уже не стонал. Просто тихо плавился в полусне-полубреду. Поразмыслив над раненым, Атос решил не ограничиваться одним компрессом на голову. Расстегнув полностью его камзол и расшнуровав рубашку, Атос методично обтер грудь и плечи гасконца уксусом, а потом водрузил компресс на лоб друга. Большего он пока сделать не мог.

 Бофор окончательно сбросил с себя остатки сна, пошатываясь подошел к Атосу, привстал на одно колено возле раненого. - Как он? - хрипло спросил герцог. Казалось, что за время сна с Бофора слетела вся его напыщенность и надменность. Осталась только усталость, несмотря на то, что он единственный умудрился полноценно проспать хотя бы четыре часа кряду. - Плохо, - честно признался Атос, прислоняясь спиной к стене трюма. - Сильный жар, пытаюсь облегчить его страдания, даже пришлось подняться наверх. - Как наверх? - удивился Бофор, садясь по-турецки напротив. - Вас выпускали? - Я сам себя выпускал, - усмехнулся Атос. - Судно старое, трещит по швам. Мне не составило труда выбить люк. - И вы не разбудили меня, граф? - вскинул бровь Бофор. - Можно было бы воспользоваться ситуацией! - Вряд ли мы бы достигли успеха. На корабле минимум 10-12 человек команды, все вооружены. Я общался с капитаном. - Вы передали наши требования? - гордо вскинув голову, сказал герцог. „Значит показалось, - подумал Атос, уловив возвращение прежнего Бофора“ - А какие у нас требования, герцог? - с интересом наставника, слушающего фантазию своего нерадивого ученика, спросил граф, поправив компресс на лбу гасконца. - Чтобы нас доставили в целости и сохранности в Дюнкерк, как минимум! - вспылил Бофор. - Дорогой герцог, - устало пожал плечами граф де Ла Фер, будто разочаровавшись в ответе Бофора. - Поверьте, что нас так и так доставят в Дюнкерк. Мы дорогой товар.

 - Товар?!… - Бофор хотел добавить к этому возгласу что-то еще, но в следующее мгновение корабль сотряс сильный взрыв в левому борту. Бофора откинуло на Атоса, и прямо на глазах французов в противоположной стене образовалась трещина, начавшая сочиться водой.

- - Что за черт побери происходит? - Бофор вскочил на ноги и бросился к люку трюма, которую успели залатать. Начал колотить кулаками, крича на испанском проклятия.

Наверху происходило что-то серьезное, крики, пальба, лязг металла. Корабль вновь сильно качнуло, да так, что Бофор чуть не слетел со ступеней. Вода в трюм продолжила просачиваться с удвоенной силой, пока еще сдерживаемая досками. Но судя по ватерлинии, как успел прикинуть Атос, напор воды в ближайшие четверть часа мог победить деревянную преграду. Чтобы не происходило наверху, а им нужно было выбираться. __________________________________ *мерзавец (исп.)