***
Спуск был довольно крутым и темным, мощности моего фонаря не хватало для нормального освещения довольно обширного пространства пещеры. Потому спускался я медленно и аккуратно, да и лестница была ржавой, хотя местами она и выглядела почти новой. Походу, кто-то просто сэкономил на материалах при строительстве. Со сталактитов капала вода, нет-нет, да постукивая по моему капюшону. Это уже начинало раздражать. Когда же я практически спустился, луч моего фонаря уперся в бетонную стену с широкими и очень толстыми гермоворотами. Рядом висел рубильник. Быстрого взгляда на дверь, мне хватило чтобы понять очевидную вещь: она цела и закрыта. Рядом с самим затвором стоял столик и стул. Освещения не было, как и ранее на всём протяжении моего пути. Осмотрелся внимательнее: оказалось, что есть небольшое ответвление, уходящее в сторону, похожее на туннель. Делать нечего, придется идти туда, не возвращаться же? Уже подойдя к самому проходу, увидел практически выцветшую надпись: «Вход только для уполномоченных пони». Как интересно…***
Проход оказался довольно длинным, в конце меня ожидало просторное помещение. В нем почти все пространство было занято стеллажами, пустыми, по большей мере. Оставшееся место занимала непонятная для меня установка. Вроде, было похоже на какой-то генератор, который, естественно, не работал. Технология, конечно, незнакомая, но разобраться попробую, не зря же четыре года на электрика учился? Уж больно интересно, что там за гермоворотами. Так, на стеллажах лежали какие-то провода, крестовая отвертка, плоскогубцы и кусачки и пару батарей. «Спарк-батарея» гласило маркировка на каждой из них. Вдруг послышалось шуршание. «Че? Тут есть что-то живое?» — насторожился я и приготовил ТОЗ к стрельбе. И тут из кучи мусора выпрыгнул огромный таракан. — Блять! — ругнулся я, падая на спину и паля дуплетом в это. Упав на спину, больно ударился, в ушах зазвенело. Только звон и никаких других звуков. Было ужасной идеей стрелять из ТОЗа в замкнутом помещении. Еще и раненая рука дала о себе знать. Со стоном я сел и посмотрел на то, что осталось от таракана: сплошное месиво. Слух ко мне медленно вернулся. — Ненавижу ебучих тараканов… — прохрипел я, вставая на ноги, перезаряжая ружье и убирая его за спину к АК. ПМа на них будет достаточно. Я надеюсь. Больше этих долбаных тараканов в этом помещении не нашлось. И наконец-то мне удалось осмотреть «динамо-машину». Состояние хорошее, по крайней мере, внешне. Ага, ну, вот и проблема. Провода в корпусе поплавились (вообще-то, они скорее перегорели и разомкнули сеть), а яде… Кхм, Спарк-батарея попортилась, нужна замена. Ну, не зря же я четыре года на электрика с допуском свыше тысячи Вольт отсидел. «Крупный калибр» оставил у стены, как и тяжеленный рюкзак. «Ох, и нафига я всё-таки столько таскаю, а?» — задал я себе риторический вопрос, потянувшись. В спине что-то хрустнуло, — «Теперь можно и за работу браться,» — я обошел все стеллажи и осмотрел все, что лежало на них. И мне удалось найти: провода, похожие на те, что поплавились, плоскогубцы, паяльник (и я так тогда и не понял, на чем он работает, но работает ведь?) и пару крышечек от какой-то, похоже, газировки. Подойдя к генератору, я принялся отчищать оплавки проводов от остатков изоляции, и то же самое сделал и с теми проводами, которые нашёл для ремонта. После спаял куски вместе. С усилием вынул испорченный источник питания и, решившись, зажмурил глаза, и вставил новый. В эту же секунду генератор дрогнул, загудел и в закрытые глаза ударил яркий, холодный свет. — Да будет свет, сказал монтер… — усмехнулся я.***
Возвращаясь к гермоворотам я заметил, что на полу были скелеты пони в рванье. Бедняги умерли быстро, даже не поняв этого факта… Кто-то работал, а кто-то и отдыхал со своей семьей… Так, нафиг такие мысли, а то так можно впасть в депрессию и повеситься… А этого ой как не хочется, пока что. Ну вот, мне теперь надо будет меньше думать, а то я не заметил, что уже дошел до рубильника. Из кобуры достал макаров и направил его в сторону гермоворот, а свободную руку положил на рубильник, который, кстати, был мне чуть выше пояса. — «Поехали…» — резко резким движением опустил ручку рубильника вниз до упора. Пару секунд ничего не проходило, но потом толстенные гермоворота стали подниматься вверх. За ней оказалась очень большая пещера. Настолько большая, что в ней поместилось несколько небольших строений. Над каждым была вывеска: «Туалеты», «Сувениры», «Кафе «Гарцующая кобыла»… Скелетов не было вообще, по крайней мере, во «дворе». Так же виднелась вода за магазином. «Наверное озеро… Ничего опасного, вроде, не было» — подумал я, осмотрев «лужу» и местность передо мной. — «Надо осмотреться, может еды найду, информацию, оружие… А может и свою смерть…» — с такими мыслями я осмотрел закусочную. Что было примечательно, так это ее внешний вид. Она выглядит как типичная закусочная Соединенных Штатов Америки годов эдак пятидесятых. Довольно цветастая. Были столы с диванчиками, стойка и «окно» на кухню, для выдачи официантам заказов. В зале не было ничего примечательного, кроме слоя пыли и отсутствия мусора и каких-либо предметов. «Пора бы наведаться на кухню и приватизировать припасы», — на кухне был такой же порядок, что и в зале. Все на своих местах, — «В шкафчиках должно же быть что-то кроме кухонной утвари и посуды…» — и, действительно, в шкафчиках удалось найти упаковку кексиков «Ням-Ням», пару бутылочек «Спаркл-колы», банку с консервированным сеном и три банки «Готового завтрака». Все это оказалось в моем рюкзаке. Следующим зданием было «Сувениры». Но перед тем как войти я заметил деталь, которую упустил, когда вошел сюда: пару небольших холмиков земли сбоку от гермоворот и одну у «лужи». К последний я и подошел. На этом холмике была выложена Лилия маленькими камушками. Небольшое произведение искусства. В здании «Сувениры» были пустые прилавки. Абсолютно. Даже касса пустая была. А вот в сравнительно большом складском помещении дела обстояли другим образом. Помещение делилось на «комнаты» с помощью подвешенных тряпок. В каждой «комнатке» был спальный мешок и какие-то вещи. В последней был скелет земного пони в коричневом деловом костюме, а на носу были целые очки… Лежал он на спальнике скрестив копыта на груди. На первый взгляд он умер сам. Рядом с его телом был работающий терминал. В терминале было очень много записей, я нажал на рандомную и начал читать: «Дорогой Грей, если ты это читаешь, то это значит, со мной и твоей мамой все хорошо. Прошли уже пятидесятые сумерки с момента падения бомб. Мне пришлось придумать новую систему исчисления времени, так как, живя тут, под землей, мы не видим солнца. Да и во время вылазок за припасами солнце не видно из-за закрывающих небо облаков. Почему пегасы сделали это с нами, лишили нас последнего, что у нас осталось после армагеддона?» Я перескочил на несколько записей вперед. «Дорогой Грей, если ты это читаешь, то это значит, что со мной и твоей мамой все хорошо. Сегодня умерла Дасти. Нам от нее досталась баночка с таблетками от головной боли. К сожалению, они не помогли твоей маме, ей с каждым днем все хуже. Все-таки жаль Дасти, она была превосходным экскурсоводом…» Перескочил примерно на середину дневника. «Дорогой Грей, если ты это читаешь, то это значит, со мной и твоей мамой все хорошо. Сегодня умерла Лили, твоя мама. Я не смог отыскать лекарства от ее болезни или обезболивающих, чтобы облегчить её последние дни. Мы ее похоронили у подземного озера. В конце сумерек остальные собрали вещи и ушли искать другое место для жизни. Удачи им в поисках.» Я почти дошёл до конца дневника. «Дорогой Грей, если ты это читаешь, то это значит, со мной и твоей мамой все хорошо. Сегодня ко мне зашел священник и с десяток немых жеребят-сирот. Он попросил меня взять их к себе, так как, по его словам, в пункте осмотра им отказали в месте в бункере из-за того, что они не разговаривают. Почему? Естественно, я взял их.» Еще на пять-шесть записей. «Дорогой Грей, если ты это читаешь, то это значит, со мной и твоей мамой все хорошо. Жеребята все еще не заговорили, но уже ведут себя более открыто. Один даже помогал мне с опытом, подтверждающим, что раса пони не уничтожена окончательно, и война продолжается. Сейсмограф все еще не смог заставить работать. Я продолжаю учить жеребят всему, что знаю сам. Надеюсь, они когда-то заговорят…» «Дорогой Грей, если ты это читаешь, то это значит, со мной и твоей мамой все хорошо. Завтра, по моим подсчетам, должен быть День Согревающего Очага, и поэтому мы с жеребятами сделали елку и нарядили ее сделанными нами украшениями.» Я открыл предпоследнюю запись: «Я, Эрик Фрост, профессор Питер-Хуфского университета. Я чувствую, что скоро умру, и попаду на зеленый луг к Принцессам и Лили… Я, попрошу вас, тех, кто это читает, похороните меня рядом с моей Лили, и прошу вас, хотя бы вы, помните обо мне. Грей, сыночек, я верю, что ты все еще жив.» И последняя запись… «Первые сумерки после Дня Согревающего Очага, Эрик Фрост умер. Перед смертью он попросил нас покинуть это место. Покинул он нас умиротворенным, но, к сожалению, мы не сможем его похоронить, но смогли привести его в хороший вид. Лопата лежит за дверью в магазинчик. Пожалуйста, похороните его. Старший из нас» [1] Глаза защипало от влаги, а сердце сковало. Мне стало жалко этого старика, он верил и ждал своего сына, несмотря на то, что почти весь мир был уничтожен… Я не уйду, пока не исполню его последнюю волю.***
Через пол часа работы лопатой, я захоронил останки Эрика у озера, рядом с его возлюбленной женой. Его очки я оставил себе, как память об этом пони и его истории. Надеюсь, он не против. Напоследок я перекрестился стоя над их могилами, и прочитал молитву о упокоении душ. Не думаю, что это что-то изменит, но все же… «Пора идти…» — пошел забирать свои вещи, оставленные в магазинчике.***
Вот, я опять иду по дороге по направлению к городу. Вот, с правой стороны от меня показалась церковь, о которой, наверное, упоминал профессор. Оттуда послышались пистолетные выстрелы, крик и громкое рычание. — Какого?.. ____________________ 50% до следующего уровня [1] — Большая отсылка на советский фильм «Письма мертвого человека», советую посмотреть.