Когда истина страшнее правды

      Губы Локи растянулись в такую снисходительную улыбку, будто рядом с ним стоял не брат, а последний безумец, которому приходилось разъяснять простые истины.       — О, Тор, я оценил шутку. Это тебя твоя девка научила или человек из металла?       — Да ты посмотри внимательно! — старший царевич одной рукой схватил книгу, а другой с трудом поднял со стула не сопротивляющегося брата и потащил к огромному настенному зеркалу. Возможно, минутой ранее оно там не висело.       — Посмотри! Посмотри на себя и на молодого отца! Неужели не видишь сходства?       — Нет, это ты посмотри, — Локи мгновенно обратился в пожилого Одина. — Смотри, смотри, если не насмотрелся в детстве и юности. Вы с ним одно лицо. Одно! Одни глаза, одни губы, один нос! — Локи держал Тора за плечи и тыкал в зеркало рукой. — Посмотри внимательно и узри очевидное. Вы с ним копии. Были всегда!       — А на молодого похож ты! — не унимался Тор, суя под нос Локи книжицу. — Ты посмотри, одно лицо.       — Да врет все твоя книга. Это же не фотография из Мидгарда. Кто знает, сколько выпил художник, прежде чем писать портрет, и видел ли он Одина хоть раз в жизни? Я — сын Лафея!       — Что за болезненное желание быть приемным?! — Тор в гневе отбросил книгу на стол. — Ты этим оправдывал для себя изгнание отца? У меня до сих пор в голове не укладывается. Как ты мог так поступить с ним? Изгнать, лишить памяти, заколдовать!       — А как ты мог допустить гибель нашей матери? — крикнул в ответ Локи, меняя повседневную одежду на боевую. Просто так, на всякий случай. — Она умерла из-за тебя.       — А где же был ты, прославленный герой? — Тор надвигался на него, словно скала, а Локи отступал незаметно для себя. Поиски разгадки Хелы были забыты. — Где был ты, когда она умирала? Ты даже не смог выбраться из тюрьмы, как прочие преступники. Если бы ты сбежал, защитил город, то отец бы тебя простил!       — Отец? — прошипел Локи. — Думаешь то, что он недавно назвал нас обоих «возлюбленными сыновьями», что-то меняет? Его ложь как была, так и осталась. И заметь, я просто изгнал его и даже обеспечил комфортные условия жизни, а ты убил нашу мать. Ради мидгардской шлюхи, которая тебя уже бросила. Что, скажешь, что девка ценнее нашей матери???              Когда привлеченный странными звуками доктор появился в комнате, битва была в самом разгаре. Царевичи Асгарда самозабвенно катались по полу и мутузили друг друга, словно маленькие дети. Многочисленные кандалы и прочие артефакты, которыми была полна гостинная и которые могли самостоятельно, без приказа сверху, обезвредить богов, явно наблюдали за происходящим и делали ставки, кто кому выбьет больше зубов. Если предметы вообще умели делать ставки, в чем доктор не был уверен, но не удивился бы, окажись это правдой. Он осторожно обошел дерущихся. Локи не применял магию, а Тор до сих пор не пробил ему грудную клетку одним неловким движением, значит, можно ни о чем не беспокоиться — подерутся и успокоятся. А мебель не так и сложно восстановить. Взгляд доктора упал на раскрытую страницу одной из многочисленных книг. Портрет Одина и Хелы во всей красе. Молодая Хелла походила на своего отца. Также как и Локи. Впрочем, это Стрэнджа не удивило, и он даже вставил пару незаметных закладок в другие книги на тех страницах, которые могли понадобиться богам во время дальнейших поисков.       — Ужин вас ждет. Как закончите, спускайтесь вниз. Плащ вас проводит.       Стоило Стрэнджу замолчать, как плащ тут же слетел с его плеч и разместился на кресле. Ему тоже было интересно, кто победит: грубая сила или изворотливость? Доктор сомневался, что боги услышали его, но разнимать их не собирался. У них наверняка накопилось много претензий друг к другу, которые никак не связаны с Землей, а значит непосредственно его не касались. Все же в первую очередь он был целителем тела, а вовсе не души. В свое время все попытки излечить, точнее, переубедить Кецилия, закончились ничем. Доктор не убил его, как не убивал никого из своих противников, но о его судьбе у Дормаму, предпочитал не думать. Главное, что его руки чисты.       С такими мыслями он спустился вниз и подождал положенные пятнадцать минут, прежде чем приступить к неспешной трапезе. Пока в доме обитали боги, он предпочитал не звать никого в гости, чтобы не спровоцировать ненароком межмировой конфликт.       Асгардцы вместе с плащом не явились к столу ни через пятнадцать минут, ни через тридцать, ни даже через час. Врядли они в состоянии колотить друг друга так долго, а вот заснуть в обнимку вполне могли. Доктор усмехнулся про себя, покачал головой. Лучше бы не связывался с иномирскими существами. А тем временем сумерки сгущались. Стрэндж переправил еду в ту комнату, где резвились гости, надеясь, что хотя бы один стол там еще цел, а сам пошел в спальню. Это был трудный день, который требовал многочасового отдыха.       Первое, что он увидел, когда вошел, была зажженная свеча, которая точно прежде не горела.       — Четыре секунды, — донеслось из кресла у камина. — Всего лишь четыре секунды. Ровно столько ты не дождался и изменил предсказанное Фриггой будущее.       Стрэндж плотно закрыл дверь и не стал включать дополнительный свет. Он мог не бояться, что молодые боги нагрянут к нему: Один — сильное потустороннее существо и в состоянии перекрыть проход в комнату для своих детей.       — Я не мог больше ждать, — спокойно пояснил доктор, садясь в кресло напротив. При высшем существе он предпочитал не использовать силу зазря. — Хела сошла в наш мир и собиралась уничтожить твоих сыновей.       — Если бы ты подождал еще четыре секунды, Локи бы призвал мост. Мои дети навсегда покинули бы твою планету и отправились вершить ту судьбу, которую им начертали норны, — Один сложил руки на груди и уставился в потухший камин. — Четыре секунды изменили ход событий, изменили весь мир.       — Ты должен понимать, Всеотец, что я не мог рисковать, — напомнил Стрэндж. — Твоя дочь — сильная колдунья, уничтожившая лучший артефакт Асгарда одним движением руки. Она бы убила твоих сыновей.       — Мьельнир — далеко не самый сильный и лучший артефакт, — вздохнул Один. Весь его вид выражал разочарование и величие. Это был король, который настолько привык носить корону, что слился с ней воедино. — То, что моя супруга в Вальгалле, не мешает ей видеть правдивые пророчества. Мои сыновья выжили бы, победили Хелу и стали бы единым целым. Именно этого я от них и ждал.       — Пока они сплотились в драке, — Стрэндж прислушался, но никаких отголосков побоища не услышал. — Всеотец, а они видели хоть раз смерть асгардца? Если да, то как могли поверить, что ты умер в Норвегии? Разве тела асов самопроизвольно распадаются на атомы?       — Мои дети уверены, что я — высшее существо, — ответил Один, чуть помедлив. — Они готовы поверить во все что угодно. По крайней мере, Тор. А Локи был настолько впечатлен моей милостью и расположению к нему, что ни о чем другом не думал. К тому же таких фантомов не умеет создавать даже он, несмотря на успехи в магии.       Один замолчал, а Стрэндж обдумывал следующий вопрос. Когда он впервые встретился с Одином, то даже представить себе не мог, чем кончится простой разговор с высшей сущностью, решившей уйти на покой. Стрэндж не терял бдительности, сидя рядом с противником, превосходящем его по всем параметрам. И пускай Один не проявлял агрессии, доктор читал некоторые из тех книг, которые отдал царевичам, и прекрасно представлял себе, на что способен мирный с виду старец.       — Что теперь? — наконец, спросил он. — Я бы не хотел, чтобы твои сыновья задерживались в Мидгарде. Молот нельзя восстановить, Хелу я могу вечно удерживать в межпространстве. Быть может, тебе стоит забрать их в Асгард и ждать более подходящего случая для примирения?       — Я и так ждал слишком долго, — величаво произнес Один. — И выяснил, что вовсе не знаю своих сыновей. Даже Тора. Посуди сам: я изгнал его в Мидгард и оставил Локи корону, чтобы он почувствовал себя равным старшему брату. Я думал таким образом сгладить их разногласия. Но Локи попытался убить Тора, чтобы остаться единственным наследником. Я вовремя понял свою ошибку. Локи пал в Бездну, Тор скорбел по нему. Мне казалось, что по крайней мере он проникся к брату искренними чувствами. Когда пришло время забрать Локи из Мидгарда, он великолепно справился со своей миссией. Я заточил Локи, будучи уверенным, что Тор на второй же день спасет его, они сбегут из Асгарда и отправятся путешествовать. Общие опасности, победы и поражения сплотят их, сделают настоящей семьей. Мы с матерью всё подготовили для побега, но Тор забыл о брате. Увлекся битвами в других мирах, тосковал о своей женщине. Я понял, как ошибся в нем, но было поздно. Произошли страшные события: моя супруга погибла, сам Асгард был на грани вымирания, — а Тор, наконец, освободил Локи. Но не ради того, чтобы тот присутствовал на похоронах матери. Я был уверен, что Тор вымолит у меня разрешение на совместное прощание, но он упивался собственным горем и вовсе не думал о Локи, а спас его ради мидгардской женщины, которую видел один раз в жизни в течение трех дней. Когда Локи вернулся после побоища с явными намерениями занять трон, я дал ему околдовать себя, потому что посчитал, что он, став царем под моей личиной, оставит брата при дворе хотя бы из желания доказать, что он лучше и выше, и что в конце концов они сблизятся. Но Локи отослал Тора в Мидгард. Это был последний удар. Я придумал новый план. Безупречный. Вспомнил о своем первом ребенке. Но в этот раз мне помешали извне.       Один сделал многозначительную паузу, а доктор ощутил себя не в своей тарелке — не каждый день он вставляет палки в колеса высшему существу, которое и без того ошибается раз за разом.       — Я живу очень долго, но я не вечен, — продолжил Один громогласно. — И я не хочу, чтобы после моей настоящей кончины сыновья передрались за власть. А всё к тому идет. Придется придумать новый план.       — А может быть, — Стрэндж мановением руки разжег поленья в камине, хотя в комнате было тепло. — А может быть, просто рассказать им, как всё было на самом деле?