Генеральский кот. Поступь Хаоса

      Новое утро мало отличалось от всех предыдущих, сохранившихся в памяти, с той лишь разницей, что если Миллисент смотрела на годами отработанные сборы генерала с тоской грядущего расставания, то Милорд наоборот с нетерпением ждал его ухода и возможности протестировать возможности кошачьего тельца по управлению Силой. И вот, наконец, кошачий подбородок почёсан на прощание, роликом убраны все случайно налипшие на шинель шерстинки, и генерал скрылся за раздвижными дверями.       Для надёжности подождав десять минут, Милорд вернулся в спальню и сконцентрировался на попытках поднять Силой подушку. Собственно, на той же подушке он и проснулся два часа спустя. Сетуя на любящий поспать детский, да ещё кошачий организм, реинкарнация Дарта Вейдера поела, лениво вылизалась, повалялась и вернулась к упражнениям, на этот раз используя в качестве тренажёра свою пуходёрку, отличающуюся много меньшей изменчивостью форм, что позволило лучше отслеживать изменения в её положении. Через полчаса расчёска оторвалась от земли, ещё через двадцать минут она на пару с подушкой летала по всей комнате, а к исходу часа сам реабилитирующийся джедай снова мирно дрых на аккуратно возвращённых на свои места снарядах.       К моменту возвращения Хакса Милорд так и не смог поднять в воздух ничего тяжелее своей тушки, но всё равно был очень доволен собой. Теперь он точно знал, что Сила осталась с ним, невзирая на смену тела обитания.       На второй день в полёт отправились более крупные объекты, а за пару часов до возвращения генерала Милорд даже рискнул приподнять кровать. Но сил не рассчитал, и едва успел вернуть вещи по своим местам. Что-то он сумел отлевитировать, но многое пришлось таскать в зубах.       Генерал Хакс вернулся не менее уставшим, но ещё и в дурном расположении духа. Из длинной эмоциональной речи, полной неуставных эпитетов и оборотов, Милорд понял, что Кайло Рен таки настучал Верховному Лидеру о нежелании генерала Хакса содействовать в проведении операции по поиску Люка Скайуокера. Точнее, Вейдеру пришлось догадываться, что лопоухий истеричный мудак с комплексом неполноценности и завышенным чувством собственной неповторимости и непревзойдённости, так насоливший рыжему временно исполняющему обязанности его кошачьего папы, никто иной как его собственный внук. К сожалению, Хакс поделился с котом только своими впечатлениями, умолчав о планах действий в сложившейся ситуации. Да и саму ситуацию описал не особо подробно.       Так или иначе, жизнь за пределами каюты становилась всё привлекательнее, и Милорд решился. Мурлыкая ни о чём не подозревающему генералу в бок, кот активно обдумывал план действий на утро. Нужно было научиться открывать раздвижные двери, передвигаться по базе незамеченным и вообще ориентироваться в базе. Едва ли у него будет шанс узнать что-то полезное, потерявшись в медотсеке или санитарных коммуникациях.       Утро наступило много раньше обычного. Коммуникатор Хакса подал сигнал тревоги, и генерал вылетел из каюты в рекордные сроки. Дверь в кабинет осталась не заперта, потому, чтобы не слишком рисковать, Милорд решил начать тренировки на ней. В случае, если не удастся открыть обратно, генерал мог не обратить внимания, или решить, что в спешке не запер кота в спальне. Понимая, что, не зная конструкции, просто так дверь не закрыть (да и не открыть), Милорд уселся поудобнее, закрыл глаза и принялся осторожно Силой прощупывать стены, изучая сокрытый механизм дверей. Подозрения оказались верными, и за годы, прошедшие с его смерти, конструкция претерпела существенные изменения, став проще механически и сложнее в электронике.       Первые попытки заставить шестерёнки сдвинуть дверь окончились слабым дребезжанием обшивки, но это оказалось Милорду только на руку (или на лапу?), когда бурчащий “И стоило ради этого меня будить” Хакс ворвался в свою каюту, за минуту разделся и, подхватив растерянного резким появлением наблюдателя кота под пузо, плюхнулся на кровать. Генерал лишь пробурчал “У меня ещё сорок минут законного сна, Кайло Рен и без меня спокойно мог бы улететь”, прижал не успевшего и мявкнуть Милорда к груди, словно мягкую игрушку, и моментально отрубился. Оправившийся от неожиданности Милорд фыркнул, демонстрируя спящему котобате своё отношение к столь бесцеремонному обращению, поудобнее откинул голову на человеческое плечо–подушку и последовал примеру генерала, плавно проваливаясь в тёплые объятия дремоты.       Второй раз утро началось более традиционно. Хакс встал по будильнику, по графику умылся, оделся, покормил, погладил Милорда и удалился на службу. Милорд встал по тоскливому вою Хакса, умылся, поел, проследил, чтобы Хакс собрался на службу и ничего не забыл, принял прощальные поглаживания и остался заперт в полном одиночестве в спальне. Выждав три минуты, в течение которых Хакс иногда возвращался, если, например, находил на мундире шерсть, новоявленная реинкарнация Дарта Вейдера принялась за тренировку. Долгий час тяжёлого труда на пределе концентрации понадобился, чтобы впервые приоткрыть дверь в кабинет. Но потом дела пошли лучше, и к обеду открытие и закрытие дверей занимало не более минуты. Закрепив успех с дверьми лишними двумя часами непрерывного «открыть, закрыть», прерванными внеплановым пунктом «найти, что сломалось, починить», Милорд успокоился, лёг на кровать и принялся планировать завтрашний выход в свет. Чтобы совместить полезное с полезным, он Силой заставлял свои немногочисленные кошачьи игрушки-погремушки хаотично летать по комнате, а вскоре и вовсе принялся жонглировать ими, не теряя концентрации над размышлениями.       К возвращению Хакса вымотанный за день Милорд блаженно дремал на генеральской кровати. Хакс хоть и расстроился, что его не встречают, тише обычного подготовился ко сну и аккуратно скользнул под одеяло, не потревожив чуткого кошачьего сна.       Дарт Вейдеру так не терпелось устроить первую вылазку за пределы каюты, что он трижды просыпался, и, осознав, что до будильника генерала ещё нескоро, засыпал обратно. Утром он тщательно скрывал собственную нервозность, а после отбытия Хакса ещё раз прокрутил в голове план действий, варианты внештатных ситуаций, выждал двадцать минут и открыл дверь в кабинет, а следом и в общий коридор жилых блоков высшего командного состава.       По началу определять дорогу было легко — Милорда вёл чуткий нос, безошибочно выделявший тонкий запах соседа среди химических ароматов дезинфекторов и запахов редких прохожих. Но стоило перейти в более часто посещаемые отделы корабля, как вычленять запах Хакса среди сотен чужих стало существенно сложнее. К тому же теперь Милорд всё чаще пересекался с штурмовиками. Те безразлично мазали по нему взглядом, словно по пустой стене, по инерции делали ещё шаг–два, потом неловко замирали и совершенно неприлично пялились на спешащего по своим делам кота. Но коту такое внимание не нравилось, поэтому вскоре, получив внушение Силы, штурмовики шли дальше по своим делам. Когда людей кругом стало совсем много, Милорд был вынужден задействовать Силу на полную Теперь через Силу Милорд искал Хакса и ею же непрерывно подавал всем сигнал «Все так, как и должно быть. Да, этот кот неотъемлемая часть корабля». Когда ему отдал честь кто-то из санчасти, на секунду кот засомневался, не перегнул ли палку, но решил, что в целом это ему даже по нраву.       Хакс обнаружился на капитанском мостике в окружении множества младших по званию. Под воздействием Силы они даже не проводили взглядом кота, степенно прошествовавшего к генералу и запрыгнувшего на панель управления перед ним. Зато сам Хакс, на которого Милорд из уважения изначально влиять не планировал, при виде своего кота запаниковал, оглядываясь в попытках определить реакцию подчинённых. Но стоило Милорду почтительно кивнуть и сделать небольшое внушение, как Хакс успокоился, кивнул в ответ и вернулся к работе. Спустя пять минут уже ничто не выдавало присутствия на корабле животного, не предусмотренного уставом, все вели себя так, словно рыжий кот, периодически позволяющий генералу себя чесать за ухом и внимательно вслушивающийся в обсуждение стратегических вопросов, был тут всегда.       Вечером в каюту возвращались уже вместе. Измотанный постоянным использованием Силы и колоссальными объёмами новой стратегически важной информации Милорд вяло семенил позади генерала, а потому Хакс поднял его на руки и пошёл в каюту много быстрее. Но как бы приятно ни было ехать на ручках, Милорд понимал всю важность имиджа, а потому, стараясь ни в коем случае не повредить когтями ткань, перебрался на генеральское плечо, оказавшееся весьма удобным и сидением, и наблюдательным пунктом.       В каюте он покорно спрыгнул на стол и поднял на генерала максимально невинный взгляд, на какой только был способен. Стоило грузу покинуть плечи Хакса, мужчина вопреки обыкновению сгорбился, словно туловище сдулось, больше не способное держать на себе тяжесть головы.       —Откровенно говоря, у меня в голове сейчас столько вопросов, что одно понимание невозможности получить ответы от кота даёт ощущение бессилия большего, чем предложения воспринимать Рена существом разумным, — Хакс осел на корточки, так что их с котом глаза оказались на одном уровне. Правда Милорду для этого пришлось лечь на стол. Понимая, как его стараниями за день нанервничался Хакс, Милорд включил мурчальник и начал умиротворяюще подщуриваться. Поймав момент, когда Армитаж обречённо выдохнул, сдаваясь, и прищурился в ответ, Милорд начал бодать его головой, успокаивая.              — Увидев тебя на мостике, я так испугался. Ведь всякое животное на корабле по уставу вредитель и подлежит уничтожению. Любой штурмовик или офицер мог тебя застрелить, и формально был бы прав, — плечи Хакса начали сотрясаться, и Милорд понял, что дела совсем плохи. Он сильнее боднул Армитажа головой, встал, требовательно мяукнул, после чего, постоянно оборачиваясь и зазывно мяукая , прошёл в спальню, дверь в которую с утра так и осталась открытой.       Не сразу, но Армитаж вымучено встал и доковылял до кровати, вяло раздеваясь по дороге. Измотанное тело Хакса рухнуло на кровать, а одежда — на стул. «Оу, даже без освежителя? Ну ладно», — подумал Милорд и лёг у головы генерала, запуская самое эффективное успокоительное для Армитажа: мурчание и вылизывание лица. Старая память подсказывала, что это занятие очень умиротворяло и Хакса, и Миллисент, а ещё более старая память — что нервный срыв стоил карьеры и жизни очень многим офицерам.       Поначалу, Милорду не очень понравилось это занятие. Энакиновская часть его сознания находила запредельно неловкой саму идею, что мужчина лежит и вылизывает другого мужчину. И не важно, что один из них кот. Зато кошачья биохимия твердила, что сейчас прежде всего необходимо успокоить приёмного отца именно таким образом. И пока сознание обрабатывало размышления, кто тут кому в отцы годится, подсознание уже восприняло новое занятие как приятное, и внутреннее противоречие улеглось само собой. Только вот вылизывать довольно длинные волосы Хакса оказалось неудобно. Длинна и текстура совершенно не совпадали с собственной шерстью, потому волосы постоянно застревали на языке, привычной амплитуды движения головы не хватало, и Милорд то и дело отплёвывался и отфыркивался, но упорно продолжал своё ответственное занятие. Но наконец, Хакс немного оклемался, повернулся на бок и подтянул Милорда, тут же утыкаясь носом в тёплый кошачий живот. Кот принял новые условия, и перешёл на вылизывание щеки, но заметив, как сильно от этого жмурится Хакс, переместился на более толстокожий лоб. Вскоре оба, вымотанные полным новых переживаний днём, уснули.       А утром Хакс попытался выяснить, как Милорд вообще оказался вне каюты. Видеонаблюдение в каюте генерала не было предусмотрено, зато с камеры в корриде было видно, как без малейших предпосылок дверь мигает разрешающим сигналом и открывает створки перед котом, а потом также без предпосылок мигает и закрывается. Хакс оставил заявку, чтобы вечером в его присутствии дверь проверили на причины сбоя. Когда Хакс завершил сборы и прошёл на выход, у двери его уже ожидал Милорд, всем своим видом показывая, что они идут вместе.       — Ты остаёшься здесь.       — Мяу.       — Нет, ты никуда не идёшь.       — Мряу.       — Там опасно. Я не готов рисковать твоей жизнью.       — Мья-ау.       — Ладно, но только попробуй нас опозорить, начав прилюдно вылизываться или ещё чем.       Милорд фыркнул с излишне оскорблённым видом для кота, но Хакс не заметил ничего подозрительного. Или просто ещё не восстановил свой ресурс удивления.       Второй «рабочий» день Милорда прошёл приятнее. Передвигаться на генеральском плече оказалось много быстрее, удобнее и информативнее. Запоминать ориентиры с такой высоты было много привычнее, пусть и оставались сомнения, удастся ли потом по ним ориентироваться с самостоятельной «заниженной» точки зрения. Но что особо важно, находясь на уроне голов, убеждать Силой, что на плече рыжего генерала, так и должен сидеть рыжий кот, прохожих было много удобнее.       Всю следующую неделю Милорд всюду сопровождал Хакса, запоминая маршруты, важные места, разговоры, разрабатываемые стратегии, просматриваемые схемы и голограммы, и старательно анализировал актуальную расстановку сил на мировой военно-политической арене. Он упивался свободой. Единственное, что его удручало — из соображений безопасности он послушно оставался за дверьми кабинета с голограммой Сноука. Едва ли тот заподозрил бы легендарного джедая-ситха-джедая в едва половозрелом коте, но в порыве вечно плохого настроения вполне мог приказать на нарушение устава расстрелять и Хакса, и его животину. Потому о содержании разговоров со Сноуком Милорд узнавал или считав Силой знания из головы Хакса, если тот внутренне фонтанировал визуально подавленными эмоциями, или не узнавал вовсе, если Хакс сдерживался. Намеренно вторгаться в сознание генерала Милорд из уважения себе запретил.