Дышать без тебя

Не знаю, сколько времени я пролежала вот так, практически без движения, прожигая взглядом дырку в полу. Мне казалось, что с тех пор, как доктор оставил меня одну, прошло всего пара минут, однако за окном уже стало светлеть… «Ну почему судьба так неблагосклонна ко мне? Разве я сделала что-то настолько плохое, что теперь вынуждена заплатить такую цену?!» — крутилось в голове, а по щекам друг за другом скатывались слезинки. Внезапно раздавшийся негромкий стук в дверь вырвал меня из пучины столь пессимистичных раздумий. — Войдите, — быстро вытерев лицо рукой, проговорила я. — Только не долго. Ей нужно отдыхать, — послышался строгий голос Николая Павловича, который давал наставления гостю. — Конечно, — ответил тот самый человек, заходя в палату и закрывая за собой дверь. Стоило мне только увидеть посетителя, как все мысли до единой окончательно покинули мою голову. Не могу сказать, что была удивлена до такой степени, что лишилась дара речи. Нет, где-то в глубине души я предполагала, что рано или поздно он придёт ко мне. Просто мне, наверное, хотелось оттянуть этот момент, дабы подготовиться к нему морально, решить, как себя вести и что говорить. Однако неожиданности — неотъемлемая часть нашей жизни, очень часто именно они в корне меняют её скучное равномерное течение. Не могу объяснить, что сейчас происходило. Находясь в полусидячем положении, я по-прежнему продолжала внимательно смотреть на гостя уже менее удивлённым, но всё ещё достаточно растерянным взглядом. Но и мужчина тоже молчал, очевидно, ожидая от меня первого шага. — Привет, — негромко произнёс он, даже не пытаясь показать хоть какую-то, пусть даже фальшивую, но радость. Я продолжала молчать. — Что ты здесь делаешь? — мой голос как-то неожиданно сорвался, показавшись хриплым и, возможно, весьма грубым. — Настя сказала, что ты собиралась улетать, — проговорил Руслан, не прерывая нашего зрительного контакта. — Собиралась, — повторила я последнее его слово. — Почему ты мне ничего не сказала? — поинтересовался он. — А должна была? — стоит отметить, что вести себя сейчас мне приходилось очень и очень жестоко, но иначе никак. Я не слишком-то хотела, чтобы меня жалели. Меня вообще нельзя было отнести к той группе людей, который только и ждут, что их кто-нибудь утешит и подбодрит. — Ну зачем ты так? Мы же, вроде бы… — глаза хоккеиста опустились вниз, а голос зазвучал очень неуверенно. Из-за этого создалось впечатление, будто со мной разговаривает не взрослый мужчина, а прыщавый школьник. — Что «мы вроде»? — спросила я, повысив голос и сложив руки на груди. — Ну… Ты… Я… Мы с тобой, вроде бы… — пытался ответить Жданов, но это у него выходило с трудом. — Ты себя вообще слышишь? Тебе сколько лет?! — его речь, его застенчивый опечаленный взгляд, да даже его присутствие — всё в нём начало меня неимоверно бесило. Я готова была убить его прямо сейчас. — А причём здесь мой возраст? — подняв на меня свои серые невинные, как у плюшевого зверька, глаза, поинтересовался он. — Да при том. Я, ты, мы, вроде бы. Ты хоть подумал, что сказать-то мне хочешь? Или на ходу сочиняешь? Просто если второй вариант, то у тебя вообще не получается, — я совсем разошлась и уже не могла остановиться. — Прости, я просто… — мужчина вновь опустил взгляд в пол. — Понятно всё. Руслан, я тебе уже говорила, но ты, видимо, не понял. Мне не нужна твоя забота, твоя поддержка. Мне вообще ничего от тебя не нужно. Если ты думал, что ты, как истинный рыцарь, приедешь спасать свою принцессу, и она тебе в знак благодарности на шею кинется, то вот, что я тебе скажу. Я не принцесса. Иди спасать кого-нибудь другого. И перестань уже вести себя так, будто мы вместе… — моё лицо, кажется, покраснело от переизбытка эмоций, а во рту сильно пересохло. В такие моменты меня вообще трудно остановить. Потом я, возможно, буду жалеть. Но сейчас ему лучше уйти от греха подальше. Уйти, пока я его не убила к чёртовой матери! Достал уже! — Я вовсе не… — Жданов сделал ещё одну робкую попытку меня перебить. Однако она, как и все предыдущие, не увенчалась успехом. — Перестань всем своим видом показывать, как тебе больно и плохо. Я знаю, что это не так! И оставь ты меня, наконец, в покое! Найди себе кого-нибудь другого! Я тебя не люблю, понимаешь?! Не люб-лю! Ты мне не нужен! — громко выдохнув и проглотив скопившуюся слюну, я вытерла рукой вспотевший от перенапряжения лоб. Хоккеист ничего не ответил. Подняв с пола чёрный рюкзак и перекинув его через одно плечо, он быстро покинул палату, даже не посмотрев в мою сторону. — Зря ты так с ним. Он — хороший парень. Вон как за тебя переживает, а ты… — врач, который, видимо, всё это время стоял за дверью (а, может, я так громко кричала, что слышно было далеко), обросил меня презрительным взглядом. — А можно, я сама разберусь, что и как мне делать! Полно кругом советчиков и помощников! Только мне от вашей помощи ни тепло, ни холодно! — это однозначно было лишним. Одно дело срываться на человека, с которым ты не так давно знакома, а совсем другое на того, кому ты обязана полноценной жизнью. — Ты права. Дело твоё. Советы тебе не нужны. Помощь тоже. Но только ты помни про то, что это сегодня ты молодая и сильная. Это сегодня тебе кажется, что ты со всем справишься сама, что ещё успеешь найти своё счастье. А завтра, когда тебе стукнет шестьдесят (дай Бог тебе, конечно, дожить до этого возраста), ты поймёшь, что ты совершенно одна. Что ты абсолютно никому не нужна. И будешь сидеть вот так вот где-нибудь дома или в больнице, это уж как повезёт, смотреть в окно и понимать, что всю свою жизнь ты провертела носом и упустила то, что было тебе дорого. Тем более, что в твоём положении тебе просто необходима поддержка и опора, — закончив разговор, Николай Павлович закрыл дверь в мою палату, вновь оставив меня наедине со своими мыслями.

***

Спустя неделю меня, наконец, выписали из больницы с огромным списком лекарств, которые мне теперь необходимо было принимать, и ортопедическим поясом на поясницу для снижения нагрузки на позвоночник. Это, само собой, стоило больших денег. Ведь в России, а уж тем более в Москве медицина не бесплатная (за исключением, конечно же, экстренной медицины). Только вот за ту неделю, что я провела в лечебном учреждении, мне удалось увидеть и услышать столько действительно страшных вещей. Как-то внезапно в мою голову ударила мысль, что далеко не каждый человек может позволить себе дорогостоящее лечение. Из-за этого многие люди до конца жизни мучаются от ужасной боли или вообще совершают самоубийство. Я даже не знаю, что из этого хуже. Мне пока очень не хочется всё это представлять. Не хочется думать, что будет со мной, когда я больше не смогу встать на ноги. Чем я буду заниматься? Как буду жить? Да и кому буду вообще нужна? Ведь суровая реальность этого мира заключается в том, что неполноценных людей точно так же, как и бедных, больных считают мусором, балластом, который тянет ко дну родственников и друзей. Многие вешают эти заботы на других. Например, некоторые дети, считая своих родителей лишними, ненужными, сдают их в дома престарелых, что для меня вообще непонятно. Как можно человека, который подарил тебе жизнь, вырастил, выходил, поставил на ноги, просто взять и списать за ненужностью?! Однако, как правило, те люди, которые находятся в учреждениях данного типа, уже видели этот мир, успели пожить. Совсем другое дело, когда родители отказываются от своих детей. По-моему, это просто верх бездушия. Конечно, бывают случаи, когда люди просто не могут заботиться о своих малышах в силу материального положения или состояния здоровья. Но это сейчас встречается достаточно редко. В наши дни чаще приходится сталкиваться с другими ситуациями, когда родители просто не знают, куда деть своих детей. Ведь они им мешают. Они им всё портят. Не знаю. Наверное, не всем дано понять это. Я, например, так и не поняла. На самом деле, эта неделя в больнице просто открыла мне глаза. Мало того, что всё это время я никак не могла избавиться от той мысли, что должна извиниться перед Русланом. Он ведь действительно хотел меня поддержать. Просто мне, наверное, непривычен тот факт, что иногда парень может действительно помочь девушке, просто так, не требуя ничего взамен. Живя в век равноправия и эмансипации, когда женщины так активно борются за свои права, мы как-то не учли ту маленькую формальность, что по физическим возможностям и по ряду других факторов, давайте будем честны, мужчины нас всё-таки превосходят. И с этим ничего не сделаешь, как ни старайся. Другой идеей, засевшей в моей голове, было желание помириться с Настей. Ведь девочка не виновата в том, что её подруга оказалась такой сволочью. Поэтому, стоило мне только переступить порог больницы и оказаться на свободе, как я тут же поймала такси и, одержимая этими двумя мыслями, направилась обратно. За время дороги я сотню раз прокручивала в своей голове реакции на мои извинения Руслана и Насти. Гордеева наверняка расплачется и обнимет меня. А Жданов… Даже представить себе не могу, что он сделает. Может, просто промолчит. Может, предложит быть вместе или поцелует. Не стоит исключать и тот вариант, что они оба могут выгнать меня. Но о плохом сейчас думать совсем не хотелось. Я была счастлива, что, наконец-то, покинула этот большой грязный город и возвращаюсь домой, к друзьям. Как думаете, чем знаменита Москва на весь мир? Столица величайшей державы? Кремль, Красная площадь, Третьяковская галерея? Наверное, это так. Но главной «достопримечательностью» Москвы были, конечно же… бесконечные пробки на многие километры. Это я вам говорю без всяких шуток, вполне серьёзно, как человек, живший за границей. Иностранцы ассоциируют пробки на дорогах со столицей России. Это даже как-то забавно. По крайней мере, меня это всегда смешило. Однако суть не в этом. На дорогу до Подольска, расстояние до которого составляет всего сорок пять километров (СОРОК ПЯТЬ километров!) мы потратили порядка четырёх часов. Целых четыре часа! Это же просто невыносимо! Мне кажется, что ещё ни одна дорога в моей жизни так сильно меня не выматывала. Но стоило только нам пересечь черту города, как я тут же оживилась. На часах было около полудня. Поэтому, посчитав, что Руслан уже проснулся, я сразу же направилась к нему.

***

Честно говоря, давно я так не волновалась. Стоя перед квартирой хоккеиста, мне всё никак не удавалось собраться с силами и нажать на кнопку звонка. Спустя минут пятнадцать я всё-таки решилась. По ту сторону двери послышались негромкие приближающиеся шаги. Я, не знаю, зачем, зажмурила глаза и уже готовилась произнести пламенную речь с извинениями. Дверь с негромким скрипом распахнулась, и на меня упала человеческая тень. — Руслан, я… — начала говорить я, но потом осмелилась открыть глаза. Лучше бы мне было этого не делать. Передо мной стояла девушка примерно с меня ростом. Её светло-русые сырые, очевидно, после душа, волосы спадали на стройные плечи. Тело было спрятано за белым махровым полотенцем, которое она, скорей всего, намотала на скорую руку, поэтому стояла и поправляла сейчас. Лицо девушки показалось мне поначалу совсем незнакомым. Но потом мне всё же удалось признать в ней ту миловидную байкершу в чёрной кожаной куртке и с тёмными тенями на веках. — Привет! — приветливо улыбнулась она. — Привет! А Руслан… — я была так шокирована увиденным, что речь моя казалась как минимум странной, а предложения превратились в бессвязные отрывки, по которым трудно было что-то понять. Но она меня поняла. — Руслан? Он в душе, — ответила девушка, подтянув съезжающее полотенце повыше. — А ты. Кто? — наверное, со стороны я сейчас выглядела очень смешно. Только подумайте. А ведь ещё неделю назад я упрекала Жданова в том, что он ведёт себя, как сопливый школьник, и не может нормально и связно говорить. — Я? Ульяна, — она протянула мне руку и снова мило улыбнулась. Однако я проигнорировала этот жест и лишь несколько раз кивнула своим мыслям. Мне совсем не хотелось её обидеть или показать, свою неприязнь к ней (которой, кстати, совершенно не было). Нет, просто я вообще с трудом соображала сейчас. Но несмотря на все мои опасения, девушку это совсем не огорчило. И она продолжала оставаться весьма весёлой. — Может, пройдёшь? — сделав шаг вглубь квартиры, Ульяна освободила проход, пропуская меня внутрь. — А? Нет, — помотав головой, я снова замолчала. — Может, ему что-нибудь передать? — поинтересовалась она. — Нет, спасибо, — ответила я, на что девушка лишь пожала плечами. — Ну тогда пока! — улыбнувшись напоследок, Ульяна захлопнула дверь. Трудно передать словами, что я сейчас чувствовала. Боль? Печаль? Отчаяние? Злость? Это всё было. Наверное. Где-то в глубине души. Очень глубоко. Для описания моего состояния сейчас лучше всего подходит слово «пустота». Да. Именно оно. Я ничего не ощущала. Я не знала, о чём можно подумать. Не знала, чем занять так резко опустевшую голову. Я не ощущала даже своего тела. Словно у меня не было ни рук, ни ног. Я спускалась по лестнице, шла по улице, садилась в такси как-то неосознанно, по инерции. Мне казалось, что это всё вообще происходит не со мной. Создавалось впечатление, что я сплю или смотрю на всё происходящее со стороны. Это достаточно трудно понять, если никогда не испытывал подобных чувств. Мне сложно вспомнить, что происходило следующий час. Где я была? Чем занималась? Все мысли перемешались и навели настоящий беспорядок в моей голове, где до недавнего времени всё было разложено по полочкам. Очнулась я, когда стояла у двери другой квартиры, не своей. И зачем я сюда приехала? Не могу ответить на этот вопрос. Наверное, мне хотелось отомстить. Не специально, а на подсознательном уровне. Дверь отворилась достаточно скоро, и на меня уставилась пара удивлённых глаз. Невольно я пробежалась взглядом от головы до самых ног встретившего меня парня. Волосы его были взъерошены, тёмные брови слегка нахмурены, а алые неполные губы искусаны. Белая спортивная кофта, из-под которой выглядывала синяя помятая футболка, чёрные опять же спортивные штаны… Всё, как всегда. Ничего в нём не изменилось с нашей последней встречи. Будто бы и не уезжала никуда. — Привет! Яна дома? — моя реплика, наконец, прервала зловещее молчание, которое повисло между нами. — Нет, она у родителей, — ответил Андрей, сложив руки на груди. — Может, тогда я зайду?