Глава 3. Если тонешь - делай это красиво
7 января 2019 г. в 22:23
Примечания:
Признаюсь честно, глава далась тяжело. И вот что получилось в итоге.
- "Давайте отправимся в Европу", — бубнил Стивенсон, передразнивая Аларика, нервным шагом измеряя нашу небольшую камеру. — "Отдохнем, развеемся, повеселимся. Что мы чахнем в нашей замшелой Англии?"
Стивенсон остановился и злобно посмотрел на Аларика:
— Ну, как весело?
— А что я-то? — возмутился тот, отрываясь от игры в карты со мной и наши сокамерником.
— Не отвлекай его, — прошипел я, морщась от боли, так как, отвечая, Аларик повернулся к другу и задел мою травмированную ногу. — А ты не дергайся.
Болела не только нога, у меня еще и парочка ребер, кажется, треснула.
— А ты, куда смотрел честь и совесть грифиндора? — тут же переключился на меня друг.
— Годрику в задницу, — огрызнулся я. — Если ты не заметил — мне больше всех досталось.
— Да ладно вам парни, — вклинился в разговор наш сокамерник, тот самый человек, из-за которого мы, собственно, оказались в магловской камере предварительного заключения, — было ж весело!
Парни тут же заспорили, кто из них больше виноват и было ли весело, а я устало прикрыл глаза. А как все хорошо начиналось. Хотя вру, что может хорошего начаться с похмелья?..
Три дня назад.
Полдень. Картина маслом.
Я сижу в кресле, лениво размазывая ложкой остатки каши по тарелке. У меня ломит в висках, так что хочется заавадиться. Рядом, на диване, лежит Стивенсон, прикрыв лицо мокрым полотенцем. Ему тоже плохо. И только Аларик, стоя на коленях и уткнувшись мордой в омут памяти, все еще пытается разобрать мои воспоминания. И как ему еще не надоело?
В первый раз мы погрузились в воспоминания втроем. И вынырнули через пять минут просмотра. Я заработал мигрень (которой и мучаюсь до сих пор). Стивенсона вывернуло в раковину (до которой он чудом успел добежать). Аларик еще десять минут материл меня, мои воспоминания и неспособность меня придушить (последнее ему очень хотелось сделать).
Воспоминание в «тазике» просматривалось с помехами: начало разговора еще можно было разобрать, но с начало дуэли картинка плыла и рябила, а звук то пропадал, то появлялся. Не удивительно, что страдающего от морской болезни Стивенсона вырвало.
А все дело в том что, у меня в голове каша вместо мозгов. Но это если верить «авторитетному» мнению Аларика. Стивенсон же предположил, что неспособность рассмотреть именно эти воспоминания (а мы проверили и другие, не только мои) - последствие какого-то заклятья. А я просто хотел напиться, что в последние полгода стало, вроде как, нормой.
— Я тебя придушу, — хмуро пообещал Аларик, в очередной раз выныривая из «тазика».
— Угу, — отозвался из-под полотенца Стивенсон, — встань в очередь, народный мститель.
— Ты все равно не в состоянии, — только отмахнулся тот.
Их ужасно увлекательный диалог прервал стук совы в окно гостиной. Мы с Алариком молча переглянулись.
— Там сова, — вкрадчивым голосом сообщил Аларик.
— Я вижу, мистер очевидность, — хмыкнул я, не делая попытки встать.
— Так впусти ее.
— А чего это я? — изобразил удивление. Вставать с нагретого места не хотелось.
— Может, потому что это твой дом?
Судя по всему, другу тоже не хотелось шевелиться.
— И что с того? — фыркнул я. — Знаешь ли, некому мне писать, так что я не жду писем.
— Впустит уже кто-нибудь эту гребаную сову или нет? — донесся злобный голос Стивенсона из-под полотенца.
— Как пожелаете, ваше злобство, — поддел друга Аларик, все-таки поднимаясь на ноги.
Сова, наконец попав в помещение, облетела гостиную по кругу и мстительно скинула тяжелый конверт Стивенсону прямо на голову, заботливо прикрытую полотенцем. Удачно надо сказать скинула, прямо острым углом послания в лоб. И ухнув на прощание (явно обматерив на совином), улетела в открытое окно.
— Какого? — бедняга аж подскочил на диване.
— Судя по всему, совиного.
— Да что ты говоришь, Альбус!
В меня полетело полотенце.
— Что-то ты нервный, — прокомментировал происходящее Аларик.
— С вами не только нервным будешь, — проворчал наш друг, разворачивая письмо.
Потратив пять минут на чтение, он скомкал послание и выругался, что делал очень редко.
— Дай угадаю, — тут же оживился Аларик, — твоя обожаемая Милинда таки тебя бросила?
— Пять баллов Грифиндору, — тяжело вздохнув, отозвался он, опускаясь на диван.
— Уху-у-у! Это надо отметить! — радостно взревел Аларик, подскакивая на ноги и куда-то трансгрессируя.
— Он так радуется, будто хотел жениться на ком-то из вас, — задумчиво прокомментировал я.
— О, надеюсь, он выберет Мелинду, — в тон мне ответил друг, — жить с ним - то еще наказание.
— Можно подумать, ты у нас идеал для подражания, — съязвил Аларик, вновь появляясь в гостиной. — Вот это нам.
Мы со Стивенсоном с сомнением посмотрели на какие-то билеты, зажатые в руке друга.
— И что это? — осторожно поинтересовался Стивенсон.
— О, это билеты на магловский пароход в самый прекрасный город Европы — Амстердам. Всегда мечтал там побывать.
— Куда? — хором спросили мы.
— В Амстердам, — улыбаясь как сумасшедший, ответил нам друг. — Все думал, как бы вас подбить на путешествие. А тут такой шикарный повод.
— Скажи честно, тебя по голове сильно били в твоем этом аврорате?
— Да ладно вам! — возмутился он. — Давайте отправимся в Европу, отдохнем, развеемся, повеселимся. Что мы чахнем в нашей замшелой Англии? Тем более, ни кого из нас не держат в Англии дела. Так почему нет?
— У меня нет денег, — хмуро отозвался Стивенсон.
— У меня тоже, — вздохнул я, — зато есть брат, который только что окончил школу.
— И ушедший из дому. Ага, мы помним.
— Я не могу его бросить, тем более сейчас, — игнорируя язвительную реплику Аларика.
— Так что извини, — Стивенсон вновь улегся на диван, — давай как-нибудь без нас.
— Ну, уж нет, — Аларик подскочил на ноги и гневно уставился на нас, — вы поедете оба, даже если мне придется вас заимперить. Поймите вы, сейчас самое лучшее время для путешествия. Мы молоды, не окольцованы и не имеем кучу детей. Деньги есть у меня, спасибо папе с мамой. Брат, уж извини Ал, уже взрослый и сам справится со своими проблемами раз ушел из дому. Так что собирайте вещи и вперед навстречу приключениям.
— И почему мне, кажется, что ни чем хорошим это не кончится, — проворчал Стивенсон, хмуро глядя на чересчур воодушевленного друга.
— Нам все равно не оставили выбора, — тяжело вздохнул я.
Путешествие не задалось с самого начала. Нет, судно, на котором мы плыли, было очень даже комфортабельное, погода радовала ясным небом, теплым ветром и легкими волнами, что не помешало Стивенсону страдать от морской болезни. В промежутках, когда он отрывался от унитаза, друг складывал такие матерные конструкции, что около нашей каюты все время дежурил кто-нибудь из обслуживающего персонала, старательно конспектируя его речь. Просвещались. Ага. Когда мы высаживались в Амстердаме, его провожали всем кораблем. Слезно умоляя в обратный путь отправиться их кораблем. Вмиг позеленевший Стивенсон кивнул и молча удалился до ближайшего закоулка, где его опять вывернуло.
Следующие два часа, что мы посвятили регистрации в местном министерстве магии, друг радовал окружающих бледной физиономией и выразительным молчание. Выйдя, наконец, на улицу, Аларик, выразительно посмотрев на жертву морской болезни, предложил прогуляться до ближайшего паба. Поправить, так сказать, здоровье перед культурной программой. Собственно, надо было сразу догадаться, что идея так себе и ни чем хорошим не окончится. Но в Хогвартсе прорицание не один из нас не посещал, и дело закончилось дракой. Сейчас расскажу чуть подробней.
Зашли в бар, взяли пива, уселись за столик. Сидим, пьем. К нам подсел паренек и вежливо поинтересовался от куда мы. Узнав, что из Англии, обрадовался, принялся расспрашивать, как и что. За соседним столом оживились пьяные в дым французы. Уж не знаю, что им сделали англичане, но выражения становились крепче с каждой минутой. Когда они нелицеприятно высказались о покойной королеве, Аларик не выдержал и поднялся на ноги. Один из французов, тот, что еще мог стоять, тоже поднялся. И все, может быть, и закончилось бы мирно, но тут наш сосед по столу с криком «Ура, портовая драка» (какая, к Мирлину ,портовая драка в центре города?) размозжил литровую стеклянную кружку об лицо француза. Осколки кружки вперемешку с кровью, остатками пива и зубами брызнули в разные стороны. В гробовой тишине несчастный француз покачнулся и рухнул на пол. Тихое «пиздец», в моём исполнении прозвучало набатом.
Весь бар в один миг пришел в движение: кто-то из посетителей попытался покинуть помещение, бармен профессионально начал прятать бутылки и стаканы, а друзья и сочувствующие несчастному кинулись на нашу скромную четверку. Я даже палочку достать не успел, как мне кто-то в челюсть зарядил. Где-то рядом взревел Аларик, а виновник всего этого переполоха (парень так и не сказал, как его зовут) пихнул мне в руки обломанную ножку стула. Дальше все смешалось.
Итог таков: вот уже полчаса мы сидим в камере магловской полиции, играем в карты с нашим новым знакомым, под недовольный бубнеж Стивенсона, и ждем. Чего ждем, пока не понятно.
— Эй, — мои мысли прервал подошедший к камере страж порядка, — кто из вас Джакомо де Сенгальт?
— О, это я, — радостно подскочил парень.
— Свободен, — недовольно бросил полицейский, открывая камеру, — за тебя залог внесли.
— Увидимся парни, — почти пропел счастливчик, оставляя нас.
Я, тяжело вздохнув, лег на жесткую полку, что здесь с гордостью носила незнание кровати, и осторожно выпрямил пострадавшую ногу.
— Нет, вы видели? — возмутился Стивенсон, замерев посреди камеры.
— Не начинай, — поморщился Аларик, собирая карты.
— Да, пожалуйста, — подал голос я, — ты итак не затыкаешься с того момента как мы тут оказались. У меня уже голова скоро треснет.
— Она у тебя треснет, потому что били тебя по ней, — буркнул друг.
— Вот и не усугубляй, — подвел итог я.
Обидевшийся Стивенсон что-то пробурчал себе под нос и, усевшись прямо на пол, наконец-то замолчал. Аларик вздохнул и сел на соседнюю койку. А я прикрыл глаза, намереваясь подремать. Голова и правда болела немилосердно. Мне почти удалось заснуть, когда снова пришел полицейский.
— Эй, англичане, на выход. Ваш друг заплатил за вас.
Мы переглянулись и молча пошли на выход, получив у дежурного личные вещи и напутствие больше к ним не попадать. Заодно выяснили что парень, из-за которого мы влипли в историю, не только внес залог, но еще и заплатил штраф за всех троих.
— И так, что будем делать? — спросил я, выйдя на улицу.
— Что угодно только не в бар, — вздрогнул Стивенсон.
— О, приглашаю вас ко мне в гости, так казать, отметить наше с вами эпичное знакомство.
Мы медленно повернулись на звук голоса и узрели довольно улыбающегося любителя «портовых драк».
— Кстати, я, совсем, забыл представиться, меня зовут Джакомо де Сенгальт, к вашим услугам — он расплылся в улыбки и отвесил поклон. — Рад знакомству.
"Всё, приплыли", - грустно подумал я, пятой точкой чувствуя, что спокойствия это знакомство мне не добавит.