***
Девушка исчезла за железной дверью. Колючее ощущение в душе подтверждало: «Ты идиот, Крузенштерн! Полный идиот!». Да, собственно, так оно и есть. Игорь шумно выдохнул и повернулся к лифту. Он подумал, что неплохо бы было сейчас вернуть время вспять, хотя бы на час-другой. Возможно, тогда его наиглупейших ошибок стало бы намного меньше… Зачем же он так нагрубил ей? Как в старых фильмах, что остаются с восьмидесятых годов на затёртой плёнке, он остался один в тишине. В пустоте тёмного подъезда, где всё ещё слабо пахло её любимыми духами. Казалось даже, что картинки превращаются в чёрно-белые… А ещё помехи. И шум в ушах. Он сделал пару лёгких шагов к лифту, но сердце рвалось в обратную сторону — туда, где исчезла она. Где её увели у него из-под носа. Это был прекрасный шанс помириться с ней, а он… он сделал только всё в разы хуже. Хоть и не совсем так… Всё же хоть немного разбавляла бесконечную тревогу фраза, короткая и, по сути, брошенная случайно, но как говорится в какой-то старинной пословице, ничего в этом мире не бывает случайно… Возможно, это хоть как-то его приободряло. Чуть-чуть. Но где ссоры, там чувства, это Крузенштерн усвоил хорошо. А потому по её реакции сложно было сказать, что она ничего к нему не чувствует. Скорее даже совсем наоборот… Но только теперь, кажется, шансов стало вполовину меньше. А всё из-за проклятого Алексея и проклятой Лены Дамьенко. Крузенштерн просто ревнует, и ревнует обоснованно и сильно. Она должна это понимать… По лестнице слышны едва весомые шаги. Игорь замирает на секунду на месте, сердце внезапно сжимается. Наверное, это тревога. В свете последних событий она вполне допустима… — Круз, ты чего здесь стоишь? Ольгу что ли ждёшь? — Хованский. Боже, это просто Хованский. Парень поворачивается, пожалуй, с самой кислой рожей, которая только может существовать. — Нет, я… мы говорили. С ней. — Кирилл расцвёл в улыбке, но по глазам Игоря было явно понятно — разговор не удался. Так и было, но Хованский жаждал узнать все подробности. — И? Вы помирились? — Крузенштерн покачал головой, снова вперив взгляд в стену. Тихо, протягивая каждое слово и будто пытаясь понять всю суть, он произнёс: — Я назвал её шлюхой… — Кирилл прыснул, но внезапно понял — Крузенштерн вовсе не шутит. Парень был в шоке. — Ты больной что ли совсем? Тебе напомнить, как ты подрался с Ливневым из-за того, что он назвал её девушкой лёгкого поведения? И как потом Ливнев перешёл в другую школу в другой город? А теперь, ты мне говоришь что сам назвал её точно также, только в более грубой форме! — Слушай, Хованщина, мне и так тошно, не трави душу, а? Лучше скажи, что мне теперь делать? — а ведь Крузенштерн и вправду не представлял своих дальнейших действий. Даже примерно, просто не знал. Потерялся, запутался, чувствовал он себя сейчас полным придурком. — Я только знаю, что если вы не сойдётесь обратно, я просто выпрыгну из окна! — Хованский подошёл к входной двери и провёл пальцами по заледеневшей от сквозняка надписи, выцарапанной чем-то. — Не знаешь, кто писал.? Игорю даже не нужно было видеть эту надпись — он нашёл бы её здесь в кромешной тьме. Ведь это он царапал её. На этой двери. Он…«И+О=любовь».
Им было по пятнадцать лет. Он накануне признался ей в том, что любит её. Точнее даже не так, он лишь сказал, что без неё всё не так… И он оказался совершенно прав. — Круз, скажи… вот мне, по секрету. Что произошло той ночью? — Игорь нахмурил брови. Вспоминать эту идиотскую вечеринку не было ни малейшего желания. Но раз он просит… «Игорь подъехал к дому Дамьенко рано. В его планах было подхватить с собой Ольгу, но девушка решила добираться сама. Парня настораживала эта радушность, с коей Лена ждала его под козырьком его подъезда почти час. Дамьенко сама по себе — сплошные проблемы, а её вечеринка. Всё это более чем странно, так казалось Игорю. Иначе бы зачем ей приглашать их? Ведь Лена знает, что и Крузенштерн, и Жукова на дух её не переносят, и пытаться не собираются. Но для чего-то она собрала здесь всех этих людей, и явно не ради обыкновенного, проходящего каждый год дня рождения. У неё была своя цель, а Игорю просто оставалось лишь надеяться, что этой целью оказался не он. Как же опрометчиво он делал выводы. Девушка встретила его на крыльце дома. Её короткое платье блестело, словно новогодняя ёлка, что кстати очень актуально сейчас, за буквально неделю до Нового Года. Игорь попытался натянуть на лицо улыбку, но она явно не получилась — ямочки на его щеках так и не появились, как сильно он не старался. Дамьенко схватила его за руку и потащила в дом. В прихожей было множество курток. Мужских, женских… А ещё много людей. Очень много. Казалось, что эти люди заполнили всё пространство в этом доме и за его пределами — Крузенштерну резко стало нечем дышать. Разве что, слащавым запахом духов Дамьенко. Что противнее, чем задохнуться, раза в два. А то и больше. — Я сейчас, Игорёк, только носик попудрю! Не скучай! — прокричала Лена сквозь гремящую музыку и исчезла где-то за поворотом. В голове возник ответ на это, однако вслух Крузенштерн его не произнёс. «Желаю тебе не подавиться пудрой.» Действительно, вокруг висели какие-то шары, надписи «С днём Рождения!» на всех возможных языках мира. Может быть у неё и правда день Рождения… Мыслей было много, но глаза всё равно были заняты другим, более важным и приятным делом — они искали в толпе танцующих и пьяных людей каштановые кудряшки и любимые карие глаза. Однако Жукову нигде не было видно, от этого становилось ещё неприятнее. Музыка давила на уши, всюду пахло алкоголем и воздуха катастрофически не хватало. Совсем. — Ваш коктейль почти готов! — оповестил бармен, заставляя Крузенштерна опуститься за барную стойку. Барный стул был довольно высоким, но для него это никогда не было проблемой — его рост позволял ему достать для Жуковой хоть звезду с неба. Метафоры, метафоры… — Эй, парень, прикурить есть? — рядом плюхнулся какой-то пьяный со своей весьма ожидаемой просьбой. Игорь покачал головой и продолжил поиски девушки. Чего же он не заметил? Пьяница, учуяв, что стакан без присмотра, достал из кармана чёрной кофты пакетик с белым содержимым и сыпанул его прямо в липкую молочно-зелёную массу… Крузенштерн потускнел — Ольги всё не было. От нечего делать он взял в руки стакан — но ведь стоп, нельзя… Он обещал Жуковой не пить. Хотя, впрочем, она тоже много чего обещала… Наверное, именно эта мысль сподвигла его на пару глотков. Пару глотков, пару стаканов… Это страшнее, чем алкоголизм. Это как в машине — если тормоза отказали, уже не остановишься. Никак. Управлять становится совсем невозможно. Глаза затуманивались. Разглядеть что-то становилось всё сложнее, голова кружилась, где-то такое уже было. Именно так он себя чувствовал, когда ему дали по голове какой-то битой, перед тем как пропала Жукова. И как он потом очнулся, а её нет рядом… — Игорь, иди сюда… — Крузенштерн слышал этот голос будто не со стороны, а лишь в своей голове, где тоже было тяжело что-нибудь понять — в мыслях гулял ветер. Обернувшись к одному из коридоров, он заметил исчезающую за поворотом Жукову. Именно она звала его, так ему показалось… Он не помнил, как оказался за поворотом. Помнил только, что вместо Дамьенко целовал и трогал Жукову… А потом… Пустота.» — Ну и стерва эта Дамьенко… — выдохнул Кирилл, находящийся в лёгком шоке от услышанного рассказа друга. В это время они уже не спеша шли по улицам. Хованский поправил слегка ослабевший чёрный шарф из-за порыва ледяного ветра. Холодно. — Получается, она намеренно опоила тебя наркотиками? — Да! — Крузенштерн слегка вздрогнул, ещё раз прокручивая у себя в голове эту сцену. — Не знаю, что это могло быть… может что-то, вызывающее галлюцинации? — Это уже не важно! — воскликнул черноглазый, чуть обгоняя друга и поворачиваясь к нему. — Важно то, что вы должны сойтись обратно! — Как ты себе это представляешь? Она и слушать ничего не хочет. А теперь ещё и думает, что мне от неё нужно было только одно… я идиот, Хованщина, полный идиот… — Не спорю! — кивнул Хованский, соглашаясь с самообвинениями парня. — Ты действительно идиот. Но у тебя ещё есть шанс поговорить с ней! — Кирилл, я же сказал, она ничего не хочет слышать! — А ты сделай так, чтобы она не слушала, а читала! Напиши ей письмо! — действительно ведь, когда нельзя сказать — можно написать, и всё тогда станет ясно и понятно! Крузенштерн, конечно, сперва отмёл эту идею, считая, что такой способ объяснения уже устарел, но классика ведь никогда не выходит из моды. Тем более, смс-ками в современном обществе уже обходится даже банальное приветствие. Да, мир уже не тот… — Письмо — это оптимальный вариант, Круз! Просто главное, чтобы ты писал от души, от всего сердца, а не заученным текстом. Я тебе обещаю — это точно сработает! Смотри — Татьяна писала письмо Онегину? Писала. Ромео писал письмо Джульетте? Вот и ты не отставай! — Но Ромео, насколько я помню, не писал писем Джульетте… — слабо усмехнулся Игорь, припоминая любимое произведение Жуковой. — Ну ты же не хочешь умереть вместе с ней в итоге? Вот и пиши тогда, и советую тебе начать прямо сразу, как только появишься дома. — Чёрт, я же отцу обещал помочь с чем-то… Кир, я побежал! А то ещё и дома скандал закатят…***