***
— Даша, Дашенька, успокойся, всё же хорошо… Девушка дрожала, словно осиновый лист. Её губы исказились в испуганной гримасе, чуть подрагивали, с серых глаз крупными каплями стекали слёзы, одежда, покрытая пеплом, совсем не грела. В её глазах, затуманенных страхом и горечью возможной потери, ничего невозможно было разглядеть, как и понять — каково сейчас её состояние? Впрочем, её трясло так, что на ней вообще ничего невозможно было разглядеть. Рядом сидели Филипп и Ольга. Жукова поглаживала Дашу по волосам, пытаясь самой не задохнуться от тяжести навалившихся на плечи горами событий. Она не успела отойти от ареста Крузенштерна, не успела свыкнуться с мыслью о том, что теперь на его месте будет этот двадцатидвухлетний следователь, не успела, в конце концов, осознать, что Лена в больнице с тяжелейшим состоянием. А теперь… Поджог магазина, сгоревший актовый зал, пожар у соседей Рузметовой и заключённая огнём балконная дверь в квартире Ольги как-то связаны. Но как? Девушка была в неком замешательстве. Она наивно думала, что это всё, что на этом поджигатель успокоится. Но только через пару дней она со слезами поймёт, что этого бандиту чертовски мало. Компания осознавала, что он охотится за ними, ведь пожар мог произойти где угодно, но только там, где они были или есть до сих пор. По коже прошёлся мороз, а ведь самой Ольге ещё стоит чего-то ждать… Радовало её хоть немного только одно — Крузенштерн под арестом и, скорее всего, поджигатель до него не доберётся, он же не идиот, должен понимать, что его быстро засекут и поймают. Одной жертвой, возможно, меньше… Возможно. Это слово так пугало. Вокруг крутились родители, разговаривали с полицией, по дому шнырял следователь, пытающийся установить причину поджога. Жукова была благодарна, что это не Алексей. Она и так не хотела проводить с ним хоть какое-то время, но находила в этом общении сразу два плюса. И кучу минусов, но… Но плюсы для неё были важнее. Первый — это сведения. Она может многое узнавать от Алексея, а судя по всему, следователь он неплохой. А ещё, она согласилась на отношения в обмен на заявление. Алексей обещал ей, что не напишет и слова, если она будет рядом с ним. Ольга видела Игоря. Когда его садили в машину с мигалками. Он был такой… Опустошённый, ничего не выражал его взгляд. Но одно Жукова понимала точно, он смотрит на неё. По-прежнему. Не по сторонам, не на медсестёр, а на неё. На неё одну, и больше никуда. А она нет, она боится на него смотреть. Ей кажется, что сердце обволакивает что-то неприятное, горло сдавливает, она судорожно пытается вспомнить, что это. И вспоминает. Это боль. Обида, боль, унижение. А оболочка на сердце всего лишь пытается удержать его одним целым, закрывает раны и трещины, чтобы не вытекли чувства. И она не думала наивно, как остальные, что пройдёт время и она забудет его как один из кошмарных снов. Да, время лечит, но только больно и без наркоза… Человеком в чёрной куртке оказался прохожий, который услышал Дашины крики с балкона. А Лаврецкая теперь сидит молча, голос охрип от того, что кричала, а ещё… ну, руки в крови, а ещё… одежда в пепле, и… Петьки рядом нет. Всю её жизнь, все её проблемы и сложные ситуации он вытаскивал её, а однажды вытащил чуть ли не с того света. Но сейчас его нет, а это значит для Лаврецкой только одно. С ним что-то произошло. Страшно, но, возможно, он тоже попал в пожар. Возможно, его избили и теперь он еле дышит и лежит на снегу весь в крови, а возможно… возможно он решил, что в этот раз помогать не станет. Устал он от неё, сбежал куда-нибудь, а объяснить побоялся, Даша чувствительная ведь очень. Но она никогда не считала себя слабой, а уж тем более, никогда не хотела быть униженной. Но найти его она была обязана, потому что больше всего она склонялась к первому варианту развернувшихся событий. У Филиппа вообще голова шла кругом. Его смущал тот поцелуй, но он совершенно точно был уверен, что он ничего не значил, а Милена просто не думала, что делает. Однако рыжая думала совсем по-другому, а потому потянула его за рукав в кухню, где никого не было. — Чего тебе? — парень на всякий случай прикрыл дверь, ожидая что-то вроде извинений и криков. Но то, что произошло дальше, просто окончательно выбило его из колеи. Девушка снова поцеловала его, но на этот раз он смело её оттолкнул. — Филь, что-то не так? — он отвернулся к окну, не зная, как сказать ей, пятнадцатилетней девчонке, что он влюблен. Но не в неё, в этом вся проблема. — Да, не так! Зачем ты это делаешь? — девушка захлопала длинными ресницами, помотала чуть головой. Она тоже ничего не понимала. — Но я думала, я тебе нравлюсь… — Мне не нравятся пятнадцатилетние малолетки! — слишком резко он это выпалил. У неё на глазах застыли слёзы. Малолетка она, конечно… — Но три года это не разница… — Филиппу было восемнадцать, а ей всего на три года меньше. Но ему это очень мешало. А ещё ему мешали чувства к Жуковой, вот и всё. — Послушай, Милена, ты очень хорошая, очень красивая и, чего там таить, в тебя многие влюблены. Но не я, понимаешь? Мне нравится другая, и… — Да… она и по возрасту подходит, да? И по внешности хоть сейчас на подиум… не то что я… — она хрипела, слезами давилась, но ему было как-то фиолетово. — Нет, конечно нет… слушай, найди себе нормального пятнадцатилетнего пацана и лезь к нему целоваться, сколько влезет! Пожалуйста, сделай одолжение, ко мне больше не лезь, хорошо? — он собирается выйти из комнаты и уже на пороге слышит: — Но мне не нужны другие… — и всхлипы. Тысячи всхлипов. Сотни литров слёз. Он покидает помещение, возвращается в комнату к Даше и Ольге. И лишь краем уха слышит, как хлопает входная дверь.***
Кирилл сидит в комнате за письменным столом. Пальцами стучит по его деревянной поверхности, склоняясь над исписанными листами и расчерченными схемами. Потирает рукой уставшие глаза. Он пытается связать все эти поджоги и определить, где будет следующий. Карта Москвы у него есть своеобразная, он клеит её на стену, кнопками отмечает сгоревшие места. Магазин, дом Лены, свой двор, школьный актовый зал, а ещё через пару минут отмечает квартиру Жуковой. Ему позвонили, сообщили об этом происшествии. Но картинки не складывается, ведь на букву или цифру это не похоже, скорее на какую-то геометрическую фигуру. Внезапно Кирилл возвращается к столу, раскидывает бумаги свои исписанные, находит лист один, читает внимательно. А о всех ли поджогах ему известно…?Вырезки из новостей. «Сгорел дом на окраине города. На улице Жуковых… Салон красоты подожгли среди бела дня, хозяйка Ольга даёт интервью… Аптека пережила страшный пожар, администрация кричит: Антонина Жукова до сих пор не пришла в себя…»
Кирилл мотает головой, руку ко лбу прикладывает — ему кажется, или везде он видит имя и фамилию такую знакомую? Ольга есть, Жукова есть, улица Жуковых… Бросается снова к карте. Кнопками помечает ещё и аптеку, салон, частный дом. И глаза его округляются до предела — получается, если их всех соединить, то станет видно цифру! Цифру 8! Но это же номер дома Ольги… Тогда следующий поджог, завершающий эту цифру, произойдёт в отделении полиции! — Чёрт, Игорь… Хованский родителям кричит, что к друзьям направляется, куртку спешно натягивает, выскакивает из дома и со скоростью света летит к синему в белую полосу зданию. Если он правильно всё рассчитал, то сегодня есть шанс хотя бы увидеть того, кто устраивает эти поджоги… Ну, а если увидит, постарается задержать… Потому что Кирилл Хованский не Кирилл Хованский, если когда-нибудь перестанет рисковать…***