***
Девушка резко завернула за угол и… Застыла на месте.…
Игорь держал Лену у стены, буквально вцепившись в её губы. С силой вжимал точеное плечо в дорогущее дерево. Блондинка только отрывисто дышала, прижимая шатена к себе ближе, его ладонь сжимала её бедро. Платье ярко блестело на фоне его пальцев, так ярко, что из этих противных пайеток Жукова ясно выхватила взглядом одно только слово.Идиотка.
Ольга разомкнула алые губы, пытаясь дышать спокойно, но почему-то никак не получалось. Голос будто пропал, а в лёгких в одну секунду закончился воздух. Даже показалось, что остановилось сердце. А нет, оно не остановилось. Оно разбилось. Вместе с её мечтами. Разбилось об её плечи, которые он так трепетно сейчас поглаживал пальцами. Чужие плечи, а не Ольги. Девушка наблюдала за разворачивающимся перед глазами натуральным кошмаром секунды три. Молчала, внутри накапливались слёзы. Такая буря сейчас плескалась в ней, просто цунами. А потом оно просто вырвалось наружу, это цунами. В один момент. Ольга только отчаянно закричала. Внутренний мир Жуковой рухнул, как карточный домик. Домик, который она так трепетно строила все эти семнадцать с половиной лет. А потом на него просто подошли и дунули. Специально, намеренно, чтобы он сломался. Развалился на кусочки, которые теперь уже не собрать в единую картину. Сердце разбилось на тысячи мелких осколков, вонзая их в кожу и пронизывая её насквозь. Хуже, чем шипы роз, которые он дарил ей на свиданиях и прогулках. Тысячи ран, тысячи царапин, но всего одна причина. Она болела им, а он так легко предал её.Во всех смыслах.
Схватив с вешалки куртку, Жукова выбежала на улицу. Не было сил вызывать такси, да и денег у неё почти не осталось. Поэтому она лишь набрала знакомый ей номер. Единственный, который она сейчас вспомнила.…
— Алло? — Ольга услышала мужской голос, едва прохрипела: — Пожалуйста, забери меня… улица Круглова, дом 5… Человек на том конце провода не успел ничего ответить, Ольга заглушила его своими рыданиями. Захлопнула калитку, прижимаясь к холодному забору, скатилась вниз — внутри ничего не осталось. Всё, что было когда-то, он уничтожил одним поступком. Жалким и глупым. Слёзы душили изнутри, и воздуха не хватало — она и не знала, как может быть больно. Она даже не представляла, что он способен сделать ей больно в целом. Оказалось, способен, да ещё как…«И вправду, маленькая наивная дурочка…»
***
Машина такси подлетела к дому через семь минут. Из неё выскочил Кирилл, с обезумевшими глазами подбегая к сидящей на скамейке Жуковой. — Оля! Что случилось? — Ольга буквально повисла на нём, не прекращая громко всхлипывать и что-то бормотать. Язык заплетался, мысли путались, а в голове лишь одна картинка. Картинка, которую она видела десять минут назад. Она хваталась руками за куртку парня, как за последний шанс не утонуть, казалось, в собственных слезах. Хованский шептал что-то, что, по его мнению, должно успокаивать. В машину он её запихнул буквально силком. Девушка не слушала ни того, что он говорит, ни того, что бормочет обеспокоенный таксист средних лет — она слышала только свои идиотские мысли. Наверное, сама виновата. Слишком сильно привязалась к нему, вот и надоела. Надоела своими звонками, своей вечной улыбкой на лице, своим голосом — всё это его раздражало, так она думала… И хоть она так часто слышала любимые три слова… А в ответ не говорила ничего, боялась спугнуть то счастье, как оказалось, хрупкое и непостоянное. Ольга успокоилась только ближе к дому, кажется, уснула. Весь этот кошмар уморил её, она ведь такая маленькая и беззащитная. На щеках всё ещё блестели слёзы, и дышала она неровно — задыхаясь и всхлипывая, но она всё-таки спала. Жмурилась от света встречных фонарей. Лицо её, бледное и даже осунувшееся чуть-чуть, отражало все те эмоции, что ей пришлось испытать сегодня. И хоть Кирилл не знал, отчего Ольга так рыдала и почему не вернулась домой с Игорем, как планировала, но кулаки чесались, а это верный знак — Крузенштерн снова что-то натворил. Причём что-то настолько ужасное и обидное, что девушка не могла даже на секунду произнести весь смысл его поступка. Хованский боялся будить её, потому как знал, что больше она не уснёт. Будет снова рыдать всю ночь, заливать слезами подушку и шептать что-то сумбурное. Парень очень переживал за неё. Не знал, где сейчас тот, кто по идее должен её успокаивать, ну или хотя бы не доводить до такой истерики. Таксист остановился у подъезда, сообщив о том, что они на месте…***
Ольга проснулась в четыре утра от очередного кошмара. Девушка тряслась, захлёбываясь слезами и вспоминала всё ту же картинку. Он, она, её приторные стоны, ледяная стена… Криками она выплёскивала всю боль, которая мешала нормально биться остаткам её некогда большого и доброго сердца. Едва заслышав хоть какое-то, едва уловимое движение в комнате, бабушка тут же бежала к ней, садилась рядом, приносила воды — но ничего не помогало. Если девушка и засыпала, то ненадолго, а затем снова вскакивала от страха и боли где-то в груди. Женщина спала рядом в кресле, боялась хоть чуть-чуть отойти от внучки. Ольга попыталась подняться с кровати, но голова раскалывалась так, будто её всю ночь били чем-то безумно тяжёлым. Рядом она нащупала медведя, того самого, который сопровождал каждый её кошмар. В ярости девушка скинула его на пол, снова вспоминая тот чёртов день рождения. Чувствовала, как подкатывается истерика. В горле застыл ком, но слёз как таковых уже просто не осталось — за ночь Ольга выплакала всё, что можно было. Только острая боль в области сердца всё ещё сжимала тело, сковывая движения. На тумбе завибрировал телефон — но лишь только взглянув на имя контакта, Жукова снова разрыдалась. Думаю, не стоит говорить о том, как у неё был подписан Игорь. Не стоит говорить о сердечках после имени, и о безумно романтичных смс-ках — сейчас всё это причиняло ей такую дикую боль, что хотелось просто кричать. Громко, с хрипами, чтобы потерять голос и больше никогда его не найти. Всё ведь было так хорошо, что Ольга просто потеряла голову. От счастья порой кружилось всё перед глазами, затмевая даже мелкие обиды. И он всё оборвал, вот так, в один момент. Просто так, не из-за чего. Ради развлечения. Бабушка услышала очередные всплески истерических рыданий и снова бросилась успокаивать девушку. Сердце бедной женщины каждый раз разрывалось при виде внучки, но она ничего не могла сделать. В этом Ольга должна разобраться сама. Девушка ещё мельком глянула на телефон — сорок четыре пропущенных. Двадцать от Петьки, десять от Кирилла, двенадцать от Дашки и два от… От него. Всего два… Ну конечно, он ведь занят, ему некогда, руки заняты и губы тоже. — Бабушка, можно я сегодня не пойду в школу? — прохрипела Жукова, отворачиваясь к стене. Отныне такой же ледяной и неприступной, как она. Ей и правда не хотелось никого видеть. А уж особенно этих двоих. Она уверена, им будет гораздо лучше, если она вообще исчезнет из их жизни… Насовсем. — Если кто-нибудь позвонит, скажи, что я приболела… а если позвонит вдруг он… скажи, что я умерла… — Оленька, да что ты говоришь такое?! — женщина вздохнула и покачала головой. Она-то отлично знала, что такое предательство. Кому же знать, как не ей… Ираида Антоновна вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь. Ольга уткнулась носом в подушку, снова к глазам подступили слёзы. Сегодня она может себе позволить нарыдаться, как следует…***
Даша сидела за партой. Место рядом сегодня пустовало… Ей было очень грустно, её съедало чувство вины. Из-за ссоры с подругой и… Она могла помочь ей с этим делом, но не стала этого делать. И она не знала, почему… не было у неё причин или объяснений, не было ничего… Петька даже не пересел к ней, а сам отчего-то задумался. Вчера что-то произошло, он слышал крики. Но не видел, ничего… Был слишком увлечён. Прозвенел звонок, в класс вошла учительница. Повисла звенящая тишина. Только слышно было, как на телефон Хованского приходят частые смс-ки. Женщина прошла к своему столу, села, открыла журнал. — Так, Арсентьев здесь. Болякова, Бувко, Ингирин… так, стоп. А где у нас Жукова? Даша впервые не знала, что ответить. Она понятия не имела, где сейчас её некогда лучшая подруга, за что была очень на себя зла. Петька и Кирилл тоже молчали, учительница вздохнула, потёрла переносицу и поставила точку. Продолжила дальше перечислять фамилии, но Даша их не слышала. Ей было так стыдно за то, что тогда она накричала на неё ни за что, ни про что. Просто так, без причины и повода. — Так, Крузенштерн… да что ж такое, их опять нет только двоих! — возмутилась учительница, но вдруг дверь распахнулась и в класс вбежал Крузенштерн. Он был какой-то потерянный, помятый… Даше даже показалось, что он не спал всю ночь. Но вроде как он ещё остался на вечеринке, когда Лаврецкая и Квитко уезжали… — Извините, Анна Аркадьевна… — парень прошёл в класс и сел рядом с Петькой. К нему тут же повернулся Кирилл. — Эй, после школы жди меня во дворе. Нам нужно поговорить. Тьфу, да мне даже смотреть на тебя противно! — выплюнул Хованский и тут же повернулся обратно. Крузенштерн ничего не понимал и совсем не помнил, что было вчера… А хотя… Он вспомнил вечеринку… как он сидел и ждал Ольгу… потом какой-то странный парень и коктейли… дурацкие круглые очки… Потом Дамьенко со своими подкатами… а потом… О Боже, неужели он. — Вот чёрт! — Крузенштерн вскочил с места так же быстро, как и влетел в класс. — Да я же… — Игорь, ты хочешь к доске? Надо сказать, я приятно удивлена! Неужели к середине одиннадцатого класса ты наконец решил начать учиться? — Анна Аркадьевна с гордостью вручила ему мел. — Пиши!…
Школьный день тянулся для Крузенштерна очень долго и муторно. В голове была далеко не учёба. Он наконец вспомнил, как закончился вчерашний вечер! Вспомнил, как ему что-то подсыпали, как он пытался выследить этого ублюдка, и как потом набросился на Лену… Но он не помнил одного, каким образом он мог вообще на неё посмотреть. Неужели он мог что-то сделать с Леной и вдобавок обидеть Ольгу? Провалы в памяти, чёрт возьми… К концу шестого урока Игорь уже ждал на улице Хованского. Тот вышел незамедлительно, и Крузенштерн не успел даже ничего сказать, Кирилл просто врезал ему. Со всей силой и ненавистью, которая у него была. — Сволочь! Ублюдок! Да как ты мог так с ней поступить?! — Крузенштерн инстинктивно ответил на удар, но в голове будто что-то щёлкнуло. — Кирилл, подожди! Объясни, что я сделал? — парень едва держался, чтобы не вмазать ему ещё раз. — Что ты сделал?! Ты даже не знаешь, что ты сделал?! Это я что ли вчера чуть не изнасиловал эту проститутку Дамьенко прямо на глазах у Оли?! — Хованский хотел ещё раз ударить его, но Крузенштерн перехватил его руки, сдерживая перед собой. — Погоди, я что, вчера целовался с Леной? А какого чёрта ты не остановил меня?! — Игорь и правда ничего не помнил детально. Помнил, что Дамьенко была, а больше ничего. Пустота. — Да потому что меня не было там, зато мне всё очень детально описала Оля! Она из-за тебя вчера так убивалась, будто ты не изменил ей, а умер под колёсами машины! Но знаешь, будь у меня машина, я бы сам с удовольствием на тебя наехал! — Я… я ничего не понимаю! Ольга что, это видела? — теперь уже стало по-настоящему стрёмно. Сердце сжала ледяная ладонь, но парень действительно ничего не помнил. Совершенно. — Какая же ты сволочь, Крузенштерн… не понимаю, что она в тебе нашла… — выплюнул Хованский, и перед тем как уйти только прошептал: — Ещё раз я увижу тебя рядом с ней — убью и не дрогну. Ей не нужен такой ублюдок, как ты!***