***
Девочки заранее договорились пропустить Пашу первым в квартиру. И вот они уже стояли на пороге, наблюдая за тем, как он осторожно ступает, оглядываясь по сторонам. Отчетливо было слышно, как Павел Аркадьевич несколько раз сглотнул. Его удивленно-воодушевленного взгляда стоили все усилия Даши, направленные на обустройство и создание уютной обстановки. Сам Паша не верил своим глазам. С первой минуты этот дом встретил его радушно, будто сам заждался. Каждый сделанный шаг, каждый брошенный взгляд, каждая деталь возвращали его эпизодически домой, в Белград. Васильковые салфетки, которые так любила мама. Хоть папа и не понимал такой привязанности к одному цвету, но принимал все, что было под цвет глаз его любимой жены. Белая сортовая махровая герань на подоконнике вперемежку с кулинарными книгами. Наверное, Даша так же, как и его мама, решила освоить для себя нелегкую науку калорийной и питательной кулинарии для вечно голодного мужского желудка. Он ведь не знал даже, любит ли, умеет ли возлюбленная готовить. Да и сам подзабыл, что такое домашняя пища. В центре обеденного стола на подносе стояло все, что могло понадобиться для чаепития: заварник, три чашки с блюдцами, емкости с чаем и мятой, сахарница. Мама так любила заваривать чай, часто с травами, и устраивать перед сном посиделки, обсуждать прожитый день, предаваясь мечтам и планам на будущее с веселыми историями. Как жаль, что ломки подросткового кризиса все реже приводили его в компанию родителей. Ароматный жасмин на подоконнике в гостиной, светлый хлопковый плед в клеточку на диване, букет живых цветов на журнальном столике… Ментоловая прохлада обдала сердце серба, которое непрестанно замирало, как только он перестал контролировать калейдоскоп воспоминаний. Его особенная реакция, неизвестно откуда выплывшая после отъезда из родного Белграда. Павел не знал, как вообще можно оценить и правильно принять серьезность Дашиной подготовки, глубину ее чувств и теплоту отношения к нему. Никто и никогда ничего такого для него не делал. Хотела ему угодить, потому что чувствовала себя должной? Или любила? Он молил о последнем! Уж очень много жалости на него сваливалось, приоткрой он завесу тайны о своей трагичной жизни. Мартовское утро не оставляло ему шансов. До боли сжимая переносицу, он решился заглянуть в ее глаза за ответом. Обернулся, чувствуя на себе ее пристальное слежение. Даша наощупь сняла ботинки и стояла перед ним в простом трикотажном костюмчике, настоящая, без груза масок и ролей, без ставшего привычным для него делового стиля в одежде и поведении. Пара секунд, несколько шагов, и он прижался к ней с такой силой, чуть ли не до хруста суставов. Паша все еще не знал, что сказать, как передать ей всю полноту своих эмоций, хоть она и понимала все. Аня продолжала возиться с обувью, сидя на полу в прихожей и наблюдая за взрослыми. Она еще не знала, как важно вернуться домой. Все происходящее было для нее приключением и большой радостью. — Даша, — скользил с закрытыми глазами Паша щетиной по гладким прядям каштановых волос, — любовь моя. Когда он, наконец, немного ослабил хватку, то моментально утонул в кристальной чистоте выступивших слез девушки. Ее холодные пальцы, которые пробивала едва заметная дрожь, Паша согревал мелкими поцелуями. Никто и никогда так пристально не смотрел на него — с принятием, любовью, нежностью и безграничной верой в искренность сказанных слов. Да и кому, собственно, он их когда-нибудь говорил? — Я очень тебя люблю, — Даша не ожидала, что самые значимые слова выйдут из нее таким рваным хрипом. Новая Канаева вырвалась наружу, и как ее успокоить, пока что было непонятно, да и не первостепенно. Павел бережно обхватил ее лицо, большими пальцами смахнул слезы и в самые губы, предвосхищая поцелуй, прошептал: — Как долго я тебя ждал! Детская возня неподалеку напомнила, что они здесь не одни. Аня обняла обоих за ноги. — А теперь пусть случиться чудо! — будто загадывала желание, приглушенно и трепетно. — Пока оно будет случаться, мы приготовим завтрак, — попыталась взять себя в руки Даша, хоть и не очень-то хотелось. По крайней мере, необходимо было время переварить обрушившийся поток слов, чувств, событий. Осталось только перестать врастать друг в друга взглядами. — Паш, твои вещи в ванной, которая возле кухни, чистые полотенца и халат там же. — Все мои вещи вместились в этой коморке? — удивление Паши заслуживало достойных оценок критиков. — Все, что не вместилось, ты найдешь в ближней спальне, — да и Даша была ему подстать. — После завтрака мне необходима экскурсия, — наконец-то огляделся он, оценивая объективно, что это уже не голые стены, а одомашненный вариант отельного люкса с экслюзивным спектром all inclusive. — Пап, давай уже чудо скорее! — Аня не умела долго ждать, особенно чудо, поэтому потянула Пашу за руку в сторону нужной двери. — Отличная же борода… — хмыкнул Паша своему отражению как только за ним захлопнулась дверь. После душа гладко выбритый, оттого заметно помолодевший Караджич буквально поплыл на запах еды. Плотный и здоровый завтрак, вполне в духе Канаевой, был мило подан на троих. Аня уже успела собраться в сад. Радостная сразу же устроилась у Паши на коленях, победно поглаживая гладкие щеки. — Так намного лучше! Даша — ты настоящая принцесса! — восхищение сквозь смех дарило Павлу абсолютное спокойствие, расплавляло его по поверхности стула. Не хватало дополнительной пары глаз, чтоб не пропустить ни одного грациозного движения, обрывочного взгляда, легкой улыбки феи, пока большая часть внимания была прикована к маленькому, но безгранично счастливому человеку. Понимал ли он, что это исключительно его заслуга? Даша буквально летала. Не упускала возможности легко коснуться плеча, провести рукой. Аня без умолку щебетала обо всех приключениях и событиях, которые у них произошли. Одно наслаждение ее слушать. — Какие планы на сегодня, Паш? — водитель уже ожидал девочек, и спешные сборы немного вернули Дашу в реальность. — Хочу наведаться к гномам, да и с тетей нужно переговорить. Пообедаем? — Не знаю, очень плотный график и подготовка к соревнованиям, — Даша старалась аккуратнее застегнуть сапог, потому что одна только мысль о совместном обеде разбередила душу. Нужно просто посмотреть на него и все успокоится. Балансируя на одном каблуке, девушка подняла голову и тут же посветлела, — Я посмотрю свое расписание и тебя наберу, хорошо? — Я буду ждать, — Паша опирался о стену, привыкая к новой реальности, которую он почему-то вдруг не чувствовал заслуженной. Странный этап жизни казался затянувшимся страшным сном, после которого чудесное пробуждение опьяняло насыщенностью эмоций и впечатлений. — Я вам тут не мешаю, нет? — надутые чересчур губки вызывали разве что смех. — Без тебя — никак! Я заеду за тобой после обеда, — Паша поспешил обнять дочку и заполучить самый сладкий поцелуй от нее, затем от Даши. Он вернулся. Жизнь продолжается. Павлу нужно столько наверстать… Наскоро попрощавшись с дамами, Паша отправился в свою комнату, настраивая себя на серьезный лад. Во-первых, какого черта у него отдельная комната? Вот что себе Даша надумала? От чего страховалась? Нет, он категорически не согласен и не позднее, чем сегодня нужно разрешить эту несуразицу. Или она таким образом решила обозначить его главенство в семье, приняв давнее его утверждение, что каждому нужно пространство? В любом случае, сегодня обязательно все прояснится. Во-вторых, нужно четко распланировать свои действия, если у тети Эли получилось решить самый важный вопрос. Даже вслух произносить это страшновато, чтоб не сорвалось. В-третьих, нужно помириться с Ванькой, а то и сам уже чувствовал угрызения совести за то, что оставил в неведении одного из самых близких людей. А если еще и завтрашняя задумка без него реализуется — пиши пропало. Все-таки озвучить придется, ведь без помощи друга важные дела не делаются.***
Время молниеносно перевалило за полдень и накрыло Пашу сомнениями. Ваня только что ушел, а Даша хоть и обещала, но не позвонила, чтобы принять или не принять его приглашение. Голос ее он так и не услышал. Странно, как бы у него это получилось, если бы не тетя Эля, возникшая на пороге кабинета как фурия. — Не обязательно оставлять свой телефон где попало и в очередной раз изводить Дашу. За что ты так с девочкой? — Пустая голова! — Паша в одно мгновение преодолел расстояние от окна к двери, выхватывая свой гаджет. И целуя в благодарность руку тетушки, добавил, — И с каких пор ты переживаешь за нее больше, чем за меня? На что Галанова отмахнулась, пресекая провокацию начать привычную поучающую перепалку, и поспешила вернуться к своим делам. — Дашенька, милая, я забыл где-то свой телефон. Прощения мне нет. Наказание готов понести любое, — сходу попытался сгладить свою вину, предполагая, как она была на него зла, как волновалась. — Через сорок минут у меня совещание, поэтому пообедаем в следующий раз, — чего стоило Канаевой это напускное равнодушие, чтобы не разорвать Павла в клочья. Не успела она привыкнуть к его присутствию, как Караджич снова нарушил ее спокойствие, которое опять реанимировала Галанова. Даша не умела долго обижаться, но и срываться на человека, с которым всегда что-то происходило и забытый телефон просто-напросто мелочь, было бы неэффективно. — Ладно, — Павел поспешил сбросить вызов. Все равно бестолковый разговор получился бы. Нужно действовать по-другому! Уже через 20 минут Павел Аркадьевич принимал восторженное удивление Дашиной помощницы то ли от своего возвращения, то ли от букета, с которым он приехал поговорить и извиниться лично за испорченный обед. Решительное сербское вторжение натурально опрокинуло Дашу с кресла, где она удобно устроилась, закинув босые ноги на стол. Суета заполнила кабинет, отодвигая на второй план разбросанный букет, который пыталась собрать в приготовленную вазу вбежавшая на шум помощница. Сто раз уже успел себя выругать Паша за нескладную и неумышленно вредительскую половину дня. Сначала забыл телефон, теперь напугал любимую девушку так, что она очутилась на полу. Еще и волнение это постоянное… — Нет-нет-нет! Так не годится, — он пресек все возможные комментарии и возмущения, поднял Дашу с пола, усадил на стол и дал знак третьей лишней наконец-то освободить помещение. — Где болит? — будто со знанием дела, Караджич осматривал всю девушку на предмет поломок и ушибов. — Ты меня убить решил? Скажи только, за что? — Даша потерла запястья. — Ты бы хоть постучался… — Даш, я вообще-то мириться или извиниться, — цельно виноватый Паша не знал, что ему делать, или не делать, чтоб не усугубить свое положение. — С чего начнем? — устроилась поудобнее на столе Канаева и скрестила руки на груди. Но долго просидеть в таком положении ей было не суждено. Крепкая, но невероятно нежная хватка буквально впечатала ее в серба так, что он выигрышно устроился у Даши между ног. — Прости, я подумал, что ты обо мне забыла, — Павел опустил голову как раз на макушку Даши, которая отвернулась к окну, нарочно демонстрируя свою непреклонность. Но это не помешало быть прижатой за плечи и талию к холодному пальто. — Особенно после всех непрочитанных сообщений, которые я обнаружил в своем телефоне, даже не заметил, где его оставил… Точно! Даша даже не подумала, получая от Элеоноры в аэропорту папку с его личными вещами, что все ее крики души рано или поздно обнаружатся. Это «рано или поздно» едва не сорвало брифинг, потому что душа Павла Аркадьевича то сжималась от боли, то трепетала, унося спокойствие прочь из рабочей атмосферы. — Даш? — М? — Я невозможно волнуюсь, наверное, впервые в жизни. Поэтому косячу без особых усилий. Как же ей это нравилось! Как он бережно приподнимает ее лицо за подбородок, томительно сверху вглядывается в глаза, вынуждает улыбнуться в ответ. И целует. В улыбку. И, по правде говоря, это невероятно возбуждало. Так, что она безусловно поддавалась на спонтанную провокацию. Паша почти уложил ее на стол, придерживая за талию в паре сантиметров от дерзкой капитуляции. Четкий контроль, правда, с большими усилиями, приблизил максимально опасно к точке невозврата, но у Паши были другие планы. — Что это было? — девушка поспешила спрыгнуть наконец со стола и поправить прическу и костюм. Что он с ней творит?! — Раз уж ты моя… моя, то привыкай. Нет, не так, — и прильнул к ее ушку, — наслаждайся приятными неожиданностями. Если я почувствую, что дышать не могу без тебя — найду тебя из-под земли. — Достану. — И что же ты достанешь? — Это ты достанешь меня из-под земли — Когда-нибудь ты будешь наказана, детка, — опять соблазнительно прошептал. — После работы ужинаем втроем. Наспех дразнящий поцелуй и ему был не по вкусу, но иначе Павлу пришлось бы остаться здесь до вечера и грязно нарушить все планы Даши. Но это позже. Руки в брюки, и о его присутствии напоминал огромный букет из кремовых и голубых гортензий, шлейф древесного аромата и опьяненная сербом Канаева.