Бывает такое чувство. Что внутри тебя живет сфера, из которой наружу пробиваются крупные капли дождя, но не хватает секретной кнопки, которая разорвет и сбросит оболочку, выпуская на свой страх и риск незнакомую энергию. Энергию, которая может сжалиться и впустить, наконец, сон. Энергию, которая заполнит глухую пустоту в ядре духовного сердца.
Как? Как можно расслабиться, отвлечься, уснуть, когда месяц ожидания можно оставить позади, попрощаться с ним, поблагодарить за все. В особенности за то, что все скоро случится, и ты не изменяешь своего решения. Просто волнуешься, вдруг кто-то на противоположном конце провода, мира, сердца и жизни неуверен на все сто, сомневается или жалеет.
Одно за одним сообщение о задержке рейсов разгоняло бурю волнения в ожидающих. Посадка одного рейса из двадцати особенно тревожила трех женщин, каждая из которых молилась, что есть мочи, о мягком приземлении своего, долгожданного.
Анечка поочередно прижималась к ногам бабушки и Даши, отгоняя дремоту миллионом сонных вопросов, лишь бы время шло быстрее.
Природа смилостивилась. Самолет французских авиалиний успешно приземлился с первого раза. Малышка запрыгала на месте, крепко схватилась за руки и принялась выглядывать
Как только появился первый пассажир французского рейса, Аня сделала неуверенный шаг вперед и смешно, как маленький утенок, вытянула шейку. Даша в очередной раз заправила несуществующие пряди за ухо, но еще больше подрагивающими руками.
Что же дальше? Тяжелый маятник раскачивался с мощным ускорением внутри, разбивая вдребезги все варианты встречи еженощно придумываемые.
Что же уготовало им настоящее, жесткая реальность, пока каждый лавировал в субъективной пучине мечтаний и ожиданий, не получая желаемое?
Каким он вернется? Еще более родным? Или невозможно, безвозвратно далеким? Куда бежать в случае разбившейся иллюзии?
Время растягивалось и замедлялось, практически заставляя замереть секундную стрелку на часах. Однозначно, Даша ждала этой встречи, как минимум, чтобы встретив один лишь взгляд, расставить по местам пусть не все, но хоть малость.
Маленькая ладошка, которую все же перехватила Даша, останавливая девочку, отвлекала немного из собственной пучины сомнений и вопросов.
Дочка очень ждала своего папу. Волновалась не меньше остальных, а, может, и больше всех.
Еще никогда не было так волнительно ожидать встречу с племянником Элеоноре. Все это время с ним что-то происходило — продуктивное и отрезвляющее. Каким он вернется? Оставит в Европе свое взросление или продолжит двигаться вперед здесь? Как состыкуются две его реальности — он сам и его продолжение и тыл здесь?
Не проходило и дня без подробных расспросов и фантазий о роли папы в жизни Ани. Она живо интересовалась, как его порадовать, что бы ему понравилось, какой бы дал совет по поводу серьезных проблем в детсадовской жизни. После своего недолгого появления он прочно закрепился в ее картине мира. С каждым днем он был все нужнее. Всем. Но особенно своей дочери.
Сходя с трапа самолета, Павлом овладевал мандраж. Вдруг его не ждут? Могла же дочь от него отвыкнуть, ведь времени вместе они провели немного? А что, если он стал для Даши чужим? И от недолгого совместного прошлого сохранилось только обещание несмотря ни на что позаботиться об Анюте?
Самый главный страх — его никто не встретит!
Еще шаг. Взгляд вперед, молящий об одном — поскорее отыскать в огромной толпе встречающих три пары любимых глаз.
Не узнают. Паша поднял вверх ладонь. Секунда. Две. Три. Как три часа. Как вечность. И его заметили. Тетя Эля наклонилась к Ане и указала пальцем в его сторону. Конечно, не узнала. Или ее заставили сюда приехать, что очень даже в стиле Галановой?
Павел не учел маленькую особенность, которая выводила из себя тетушку каждый раз, а сегодня тем более. У него сама собой образовалась привычка в своих отпусках-поездках-прятках не бриться. Заметно похудевшего за месяц Пашу никак не красила внушительно отросшая щетина.
Два родных взгляда по природному чутью сразу крепко сцепились. Не оторваться друг от друга!
— Папа? — прошептала Аня и сразу же, что есть мочи, звонко выкрикнула, — ПАПА!
Даша сама встрепенулась от услышанного. Элеонора машинально приостновила ее, хоть в этом уже и не было необходимости, когда девочка сорвалась с места и бросилась навстречу к отцу.
С каждым сокращающим расстояние сантиметром все напряжение в теле Караджича сходило на нет. Тело теряло контроль и только ноги с трудом несли его вперед. Через время он просто упал на колени, сжимая в объятиях свой маленький, но такой огромный смысл.
— Папочка, мы так скучали! — Девочка с улыбкой повисла на его шее, будто отпусти его хоть на долю секунды — испариться.
— И я, — две буквы через силу выдавил из себя Паша, потому что с усилием пытался сдержать слезы. — Люблю тебя!
— Я больше тебя никуда не отпущу, — маленькая девочка, услышав главные слова от своего главного мужчины, всхлипывала в его плечо.
— Не отпускай, милая! — несколько слезинок сорвалось на блаженную улыбку серба. — Извини, что пришлось уехать. Я очень скучал!
Не отпуская от себя дочку, Паша поднялся и направился к трепещущей парочке жаждущих его внимания Даши и Элеоноры. Да и чего греха таить, сам он невозможно соскучился и не верил еще в реальность такого долгожданного происходящего.
Сколько восторга было во влажных глазах Элеоноры, когда к ней приближались два родных человека. Ее беспечный мальчик так изменился, не столько внешне, как внутренне. В конце концов, это случилось: открылось его сердце, выбилось на свободу истинное мужское естество и смелость.
Галанова умышленно первой прорвалась поприветствовать Павла. Все-таки она весь месяц была с ним в контакте и точно знала, к кому он сейчас торопился больше.
— Павлик, с возвращением!
— Спасибо, тетя Эля!
Быстро отпустившая его тетушка, наспех стирающая отпечаток помады со щеки, заслуживала океан благодарностей, но это можно потом и при личной встрече.
Вот и все. Глаза в глаза. Расстояние не в силах сократиться, пока не утален голод этого контакта. Время замерло. Как во французской романтической мелодраме весь мир слился в один густой карамельный поток и растягивается вокруг самых нужных друг другу людей, которые поняв это, наконец, пришли друг к другу.
— Ну? — Анечка шепнула Паше в ухо свое удивление, не совсем понимая еще, что сейчас происходит. Точнее, почему между ним и Дашей ничего не происходит.
Каждый будто боялся момента Х, боялся задохнуться исполнением желания, измотавшей ожиданием встречей.
«И нужно было так изводить себя? Такие худые! Такие бледные!», воскликнула про себя Элеонора и ловко сняла с его рук Анечку с пониманием еще одной его необходимости.
Даша, как и всегда, среагировала первая. Тонкие, ослабленные пальцы впились в плечи Павла одновременно с тем, как она нырнула под его воротник. Она ощущала кожей бешенную пульсацию его аорты, в которой были ответы на все ее сомнения.
Надышавшись друг другом, Даша наконец оторвалась от самого домашнего в мире плеча. Руки Павла мягко скользнули с ее лопаток к талии, позволяя девушке чуть отдалиться, улыбнуться и мягко пройтись по чуть отросшим волосам, непослушно намеревающимся завиться.
— Пашка…
И что ей ответить? Что наконец-то сказать? Удивительная, отбирает дар речи, согревает и окрыляет.
С новой силой, заражаясь существом друг друга, Паша бережно коснулся соленых губ.
Нет не сейчас, уже давно они вошли друг в друга и живут, срастаясь с новыми половинами. Потому что гостят в своих снах, ощущают взаимную наполненность пространства, даже когда не вместе.
— Я не представляю, как мне теперь жить без вас! — неизвестная сила позволила ему с легкостью обнять всех сразу.
В её глазах едкие слезы разожгли огоньки невероятной яркости. Только Паша их видел и был уверен, сейчас ей действительно спокойно в его руках, потому что она ждала как ни одна другая женщина — их чувства были взаимны, сводя на нет все сомнения подъедающие самообладание во время разлуки.
Даша честно себе признавалась, что никогда и ни к кому так неистово не хотела, тоскуя каждой клеточкой, ощущая себя наполовину пустой.
Как много времени теряется, если обрывается связь сознания с инстинктами! Если бы кто-то один уловил стойкую зависимость от другого в первую же встречу… они бы быстрее ощутили друг друга на вкус, отдаляясь даже от малейшей возможности допустить нелепейшую ситуацию, которая принесла столько страданий всем!
Фоном одно за одним звучали сообщения об отмене и задержке рейсов. За стенами терминала начался дождь, гроза приближалась, но сквозь окна и шум людей не была слышна в полную силу.
— Когда мы уже поедем домой? — голос разума заговорил устами Анюты. И все четверо, украдкой смахивая с улыбок слезы, отправились по машинам.
Уже на выходе случилось непредвиденное. Мощная вспышка молнии и одновременный раскат грома, больше похожий на разрыв бомбы прямо в небе, на секунду вывели из строя систему энергоснабжения аэропорта. Несколько секунд потребовалось для переключения на автономные генераторы.
Но и этих секунд хватило Паше и Ане, до жути боявшимся грозы (а страх мужчины был еще подкреплен пережитыми бомбардировками в Белграде), чтобы запаниковать.
— Папочка! — Аня крепко вцепилась в шею отца, который моментально рухнул на пол, прикрывая собой дочь. Сам боялся невозможно, но ничего не мог поделать с животным инстинктом — защитить своего детеныша. Через секунду Даша бросилась к ним вниз и обнимала обоих, оставляя поцелуи на висках и пошикивая, будто они раскапризничавшиеся младенцы.
Неведомая сила потянула Пашу и Дашу друг к другу. Внезапный, казалось бы, неуместный поцелуй. И разряд, превосходящий разбушевавшуюся грозу, пронзил обоих. Что-то знакомое разгорелось внутри, но виду не подал никто.
Наблюдая за Дашей, которая снова среагировала молниеносно, Элеонора сдержала немного свой порыв.
Как никто она была знакома с состоянием Паши в таких ситуациях. В первое время после его переезда в Москву, Галанова неоднократно была рядом во время панических приступов, скорректированных со временем специалистом. Не сказать, что они исчезли совсем, но протекали кратковременно и неярко.
Безмолвно Паша помог подняться Даше, продолжая прижимать к себе дочь, к которой спокойствие еще не вернулось. Он что-то шепнул Ане на ухо и неуклюже оставил невесомый поцелуй на виске Канаевой.
Даша смотрела вперед, не замечала как легкая улыбка по-новому заиграла эмоцией от невольного воспоминания.
— Дежавю какое-то, — еле слышно вырвалось у девушки.
— Даша, повтори, что ты сейчас сказала? — Паша плавно остановился, приближая к себе руку Даши.
— Ничего такого. Просто дежавю.
— Тетя Эля, подожди, пожалуйста. Нам нужно кое-что прояснить, — Паше было важно присутствие Элеоноры сейчас.
— Паш, что такое? Еще не прошло? — улыбку Даши сменило беспокойство.
— Даша, ответь, пожалуйста, только «да» или «нет», — серб заметно разволновался и пытался скрыть свой усилившийся акцент за умоляющей улыбкой. — После терракта в Праге ты всю ночь просидела в подсобке со мной?
«Неужели это могла быть Даша?», хотела было уточнить озадаченная Галанова, но в очередной раз бросившаяся в объятия к племяннику Даша, была самым честным и красноречивым ответом.
***
ПРАГА. 10 ЛЕТ НАЗАД
Нелегко далось Галановым решение вернуть 19-летнего Павла обратно в Прагу, чтобы он смог продолжить обучение. Он наотрез отказывался от заверений устроить его в любой вуз, лишь бы каждый день не сгорать от стыда встречаясь взглядами с пусть даже простившими его родственниками.
Нелегко далось парню возвращение в Чехию, полное надежд. Его девушка, как казалось, единственно и на век любимая, как только узнала, что все унаследованные богатства с дурной легкостью уплыли из его рук, быстренько нашла замену.
Разбитый до основания Караджич не был рад ничьей компании. Ванька единственный все понял сразу и отгонял от друга навязчиво участливых однокурсников и знакомых.
Павел для разнообразия и чтоб не спиться, в свободное время либо ударялся в учебу (что продолжалось недолго), либо бездумно гулял по городу, полагаясь на чутье своих ног в выборе маршрутов.
Одним осенним вечером после посещения уютной пивной, Паша не особо помнил как дошел до эпицентра туристической жизни. Ему сразу же захотелось вырваться из шумной толпы, но он слабо ориентировался, в какую сторону идти.
Тем более усиливалась возня, гул становился тревожнее, крики людей моментально отрезвили его. Толпа унесла его к стене какого-то здания, вдоль которой все куда-то бежали.
Как только раздался взрыв неподалеку и ритмичные хлопки, похожие на выстрелы, сменившиеся еще одним взрывом, к Павлу сразу же вернулась с утроенной силой та, прежняя паника, с которой он познакомился в Белграде во время бомбардировок. На перекрестке он замер, со всей силы вжимал ладони в уши, лишь бы не слышать ничего.
Так бы он там и осел вниз по стенке, но маленькая ручка потянула его сначала в проулок, потом в какое-то здание. Последним тревожным звуком стал хлопок двери. Полная темнота. И гул двух учащенных сердцебиений.
Кажется, рядом с ним была девочка, скорее всего подросток. Или просто миниатюрная девушка. Пашу сковал страх неизвестности, непонимание того, что такое ужасное происходило там, снаружи. А она прихватив его за талию, подвинула немного и легким хлопком по плечу дала знак, что можно присесть.
Ее дыхание пришло в норму, она была спокойна и со всей силы прижала к себе парня. Его дрожь не давала ей покоя, тревожные импульсы в теле так и норовили заразить ее. Будто отгоняя настойчиво волнение, из глубин вырвалось на распев успокоительное "шшшшш".
И 15-летняя Даша, так рьяно интересующаяся анатомией и психофизиологией, вспомнила, что гормоны счастья лучше всего нейтрализуют гормоны страха и стресса. Но где их взять в темной подсобке отеля, где они остановились с командой?
Нельзя было медлить ни секунды. Даша ненадолго отпустила парня и переползла так, чтобы расположиться прямо перед ним. Когда ее ладони вернулись к нему, устроившись на щеках, она ощутила усилившуюся тревогу и наскоро коснулась губ незнакомца. Он моментально встрепенулся и через секунду волнение пошло на спад.
Ее неумелый, первый поцелуй. Как и все ее существо, нестандартный, в своем роде спасительный. И быстро завершившийся. Все это время она забывала дышать. Тут уже спасенный ею парень прижал ее к себе и что-то сказал на незнакомом языке. Она и не догадывалась, что он просто поблагодарил ее по-сербски.
Глубокая ночь, сменившая тяжелый для обоих день, подарила незнакомцам глубокий сон.
Не успев продрать глаза, Даше влетело от чуть не поседевшего тренера за исчезновение. Ее быстро забрали после ответа «не знаю» на вопрос «Кто это?».
Он не сразу понял, что произошло, куда исчезла его спасительница, и первым делом перезвонил тете Эле, 132 пропущенных от которой скрыл беззвучный режим, чтобы поделиться — он впервые за много лет ощутил абсолютную нежность и бесспорное спокойствие. Что и спасло его от непредсказуемого гнева родственницы.
