***
— Скучаете, Дарья? — ровный голос достучался до уединенного кокона, который Даша сама для себя создала в поисках приятной зоны для размышлений. — А? Что? — девушка пару раз мотнула головой, отгоняя от себя мелкие идеи и выводы. — Простите, София, вы меня застали врасплох. Вы что-то говорили? — Я спросила, скучаете ли вы? — управляющая присела на соседний стул и подала привычный знак бармену. — Есть немного. Это так видно? — Даша с интересом ожидала ответ Софии. — Вы уже не первый день вечером спускаетесь в бар, заказываете двойной виски, к которому не притрагиваетесь, и для себя ромашковый чай. — Действительно… — грустно улыбнулась Канаева. — Все выглядит так печально, да? — Как и все здесь. Впервые, с отъездом Павла в отеле стало как-то грустно, — все-таки голос Софии имеет оттенки, раз уж привычный, размеренно-деловой стиль заиграл чисто человеческими нотками. — И вам тоже? — Не думала, что скажу это, но… — Толстая отпила немного вина, которое только что появилось перед ней на барной стойке. — Да. Честно скажу, мне раньше казалось, что он просто с удовольствием подначивает меня. А сейчас я не могу себя организовать. — Все вы можете, София. Паша очень вас ценит. Где бы он ни был, ему должно быть спокойно, что все его дела в ваших руках. Вы же не хотите, чтобы он расстраивался по возвращении? — Даша сама удивилась, откуда столько ободрения и поддержки в ней оказывается есть. — Вы правы. Нужно собраться. — Как найдете способ собраться, сообщите и мне его, — ромашковый чай уже остыл, Даша отставила от себя чашку и отбросила волосы назад, стараясь создать хотя бы видимость того самого ободрения. — Может вместе поищем? Вы не против, если я составлю вам компанию. — Совсем нет, если мы перейдем на «ты» — Принято, — девушки весело пожали друг другу руки, не замечая улыбку бармена, который не мог не отметить перемены в постоянной ночной гостье. — Я часто здесь кручусь, в отеле очень интересно — множество сплетен, будто паралелльная реальность существует. А о Павле ничего. Это настораживает, — пришло время задать давно назревший вопрос. — Мы с Михаилом Джековичем поработали над тем, чтобы тебе и Ане было комфортно здесь, — наверное, София немного смутилась, переводя взгляд на вино, медленно стекающее по стенкам высокого бокала. — Под угрозой штрафов и увольнений персоналу пришлось утихомирить одну тему своего любопытства. — У вас крутой тандем. Кофе с молоком, я бы сказала, — Даша развернулась в пол оборота, впервые за долгое время с интересом предвкушая простой человеческий разговор. — Хм… Павел Аркадьевич тоже использует это выражение — «кофе с молоком». — Странно, мы провели вместе всего неделю, а я в некоторых ситуациях говорю его словами, даже мысли в голове иногда звучат его голосом. Это финиш, да?***
Дикие условия тотальной изоляции от собственной жизни раздергали мужчину, оставляя один на один с собой без желания забыться. Помимо слетевшей с катушек физиологии, Павел по-своему диагностировал у себя что-то наподобие шизофрении. Картинка без звука нравилась ему и до определенного момента не сводила с ума. И без того неуемная фантазия выдавала обидные домыслы и догадки прежде, чем ее хозяин захочет воспользоваться скудными остатками самообладания. Это не бармен и официанты должны приносить ей кофе, наливать чай и поддерживать непринужденный разговор ни о чем. Даша заслуживает кофе из его рук с приятными неожиданностями и мелочами для поднятия настроения и в знак беспредельной признательности. Это он должен баловать свою дочь мороженым по выходным и устраивать рабочие прогулки по отелю, будто они Муфаса и Симба. Не лучшее сравнение, но общий смысл понятен. Даша и Аня заслуживают цветов каждый день и поцелуев каждый час, несмотря на то, что он не рядом. Ведь исключено согласие на меньшее. Не принимается. И чтобы почувствовать себя вне конкуренции Паше ведь много не нужно. Просто дать ежесекундное ощущение, что его девочки жизненно необходимы ему в любое время дня и ночи, в любом состоянии и на любом расстоянии. Все говорит о том (всем домыслам хочется верить), что среди огненных подножек извне, огонек преданного ожидания Дашей и Аней, спасает уставшее от самообмана сердце в далекой Франции. Никто другой не умеет и не может так ждать. Павел и сам не хотел бы, чтобы кто-то другой, неродной и посторонний, нуждался в нем.***
ВАНЯ
— Добрый вечер! Простите, немного задержалась, — перчатки Даши упали на барную стойку раньше, чем ее успели заметить. — Вот и Даша! Мы очень интересно проводим вечер. Правда, Анюта? — редкий случай, когда Галанова вечером была легка и активна. — Да, бабуль! — Аня поспешила слезть с высокого стула, чтобы обнять Дашу. — Я познакомилась с папиным другом, представляешь? — Здорово! — гримаса Элеоноры позволила ей сразу разделить радость девочки. — Ох, Даша, ты такое пропустила… Что тут было! — одновременно с барменом улыбнулась Галанова. — Я сгораю от любопытства и жажды. Анют, будешь сок? — наконец-то оторвавшись друг от друга, Даша помогла малышке взобраться обратно на стул. — Ага. — Элеонора Андреевна, может, поделитесь настроением? Что тут произошло? — Ничего такого… просто Ваня не знал про Аню! Это сложно объяснить, но я попробую. Ваня с Павликом лучшие друзья, ты уже знаешь. С первого учебного дня в России они неразлучны. И отремонтированный вне плана мной и ваниным отцом кабинет физики — памятник этой дружбы. — У них со школы тяга к экспериментам? — вспоминая историю с прошлым днем рождения Вани, спросила Даша. — Не то слово! — было понятно, что воспоминания поглощают Галанову. — Мне, правда, интересно послушать про их приключения. Но что здесь-то произошло? И Элеонора поведала о безуспешных поисках Павлика другом, в очередной раз подтверждая про себя, что его проблемы менее интересны, чем успехи, и то для максимально суженного круга людей. Ваня появился в отеле спустя несколько недель после своего дня рождения. Видимо, усиленно и прилежно праздновал, не сразу заметил отсутствие верного напарника в своих похождениях. Потому что привык разделять и генерировать оригинальные идеи для своего досуга со своим сербским собратом, надежным плечом во всех рисках и авантюрах. Со школьной скамьи парни сошлись на почве своей самобытности — у Паши Караджича с детства проявлялись склонности к математике, а самое главное — интерес, который в особой форме не приветствовался профессионально деформированными учителями даже в лучших школах, куда детей отправляли не столько за знаниями, сколько за статусом. Ваня Шуманов же перенял от отца тягу к физике, экспериментам и изобретениям и вырос в гуще событий, пока отец из рядового физика шаг за шагом пробивался в легальную бизнес-среду, а затем в высшую касту инвесторов. Парни в определенный момент вместе начали крутиться в офисе Шуманова-старшего, как бы невзначай впитывая азы предпринимательства и искусства вести переговоры. Ну и, конечно же, шатаясь по первому отелю, положившему начало новому делу Элеоноры при поддержке нового мужа, отмечали смену контингента посетителей и гостей. И все бы ничего, но совершеннолетие и возможность законного бегства в приключения за пределы родины открыли новую страницу похождений лучших друзей. Головная боль школы — Ваня и Паша — могли бы даже и не получить аттестат, если бы не их результативное участие в олимпиадах по физике и математике разных уровней сложности и важности. Но все складывалось на руку парням и не на руку их родителям. Открытые настежь двери столичных вузов были ну совсем непривлекательны. Уличив момент, Караджич и Шуманов сбежали в Чехию для завоевания благосклонности одного из вузов. Парни стали студентами физико-математического факультета Карлова университета, где с горем пополам, но весьма успешно Паша окончил магистратуру по специальности «Теория вероятности, математическая статистика и эконометрика». И все в первый год было подозрительно прекрасно: эйфория от всего нового, много знакомств и открытий взрослой жизни. И первое лето студенческих каникул вогнало в состояние панического стресса всех. Паша подначил друга поехать в Белград и за компанию ознакомиться со свалившимся на него небольшим наследством, оставшимся от отца и бережно сохраненным и преумноженным под контролем заботливой тети Эли. Катастрофа не заставила себя долго ждать, компенсируя целый год спокойствия. Переполненный восторгом от полученных знаний по теории вероятности, Паша купился по своей юношеской наивности на уверенность в своих силах преумножить свое наследство и стать независимым от поддержки тетушки. Все получилось с точностью до наоборот. Да еще и Ванька увязался за другом со своей неспособностью останавливаться вовремя. С ужасом бесконтрольная память до сих пор хранила обрывки тех страшных дней. Парни проигрались в пух и прах, оставаясь должными каким-то серьезным и опасным людям, которые их же оставили себе в залог, пока ничего не понимавшие родственники вылетали в Белград с надеждой, что все не так безнадежно. Тогда, наверное, единственный раз в жизни, Элеонора не могла собрать себя во что-то вразумительное и здравомыслящее. И была бесконечно благодарна своему тогдашнему мужу за поддержку, решительность и объединение усилий с Шумановым. Испуг парней, когда их наконец-то передали родственникам в обмен на погашение долга, был сродни состоянию Паши после чудовищной бомбардировки, унесшей жизни родителей. Караджич вообще удивил всех тем, что несколько дней умолял друга простить его за заваренную кашу, предлагал все, что мог и не мог, лишь бы как-то притупить чувство вины и страх потерять единственного друга. Как бы то ни было, родственники рано или поздно остынут, деваться-то им друг от друга некуда. Ваня тоже не на шутку озадачился, понимая, какое темное в нем нутро было до недавних пор притаено. И мысленно благодарил всех богов, что в этот момент рядом с ним оказался Паша, ведь неизвестно, как бы низко он упал будучи один на один с матерыми игроками. Пережитое остросюжетное приключение стало лейтмотивом жизни Павла. Вячеслав Галанов, на то время супруг тети Эли, наверное, единственный авторитетный мужчина, к которому Павлик хоть немного, но прислушивался и боялся после гибели отца. Мужчины тет-а-тет приняли важное решение, чтобы дисциплинировать штрафника и компенсировать нанесенный морально-материальный ущерб. Паша дал обязательство выплатить семье Галановых всю сумму, которую они потратили на своеобразный выкуп и всю сумму за проигранное имущество отца, чтоб очистить совесть и не потерять свое мужское лицо. Предложенная схема Павла устраивала на все сто. Потеря доверия ближайших родственников была сродни очередной встрече с тотальным одиночеством. Еще и Катя под шумок взяла на себя миссию стороннего карателя в случае нарушения договоренности, угрожая рассказать все бабушке и утопить братца в бездне нравоучений и мозгоклюйства. Так Паша стал невольным узником «Элеона», плюсуя свои успехи к карме одновременно с прибавлением звезд на вывеске отеля. Через несколько лет Галанов сам ввел Павла в элитный покер-клуб под свое покровительство. Мягко говоря, такой шаг Элеонора не одобрила, но и вопреки ничего сделать не получилось. Наблюдая и направляя племянника, Вячеслав понял, что не ошибся, оценивая способности Павла. А закрепившаяся за ним маска инфанта и раздолбая стала очень выгодным козырем, который умело использовали сильнейшие мира сего. Тем самым Паша мог сократить свой «срок» отрабатывая долг по ускоренной программе. Появившиеся деньги оказались очень кстати. Напряженные отношения Вани с отцом закрыли доступ к важному финансовому ресурсу, который мог бы спонсировать очень даже перспективные идеи Шуманова-младшего. Паша посчитал собственную инвестицию отличной возможностью загладить свою неутихающую вину и поспособствовать возрождению добрых отношений в семье друга. Предпринимательский склад ума Караджича так же не раз пригодился в Ванином деле. И сколько бы лет не прибавлял парням календарь, беззаботность и праздность были главным мотивом их досуга. Мелкое хулиганство, внезапное геройство, соревновательное «на слабо» продолжали держать в тонусе их старших родственников. Швейцарская полиция, тайландская тюрьма, травмпункты европейских (и не только) госпиталей ознаменовались именами лучших друзей. И как показала жизнь, другие люди в их компании всегда оказывались лишними. Поэтому появление Даши и Ани, которое скрылось от Вани, сгущало тучи над Павлом и предвосхищало превосходную трагикомедию выяснения отношений. Это всегда вызывало смешанные чувства у персонала отеля и других знакомых с ними зрителей, завершаясь полным восторгом от финальных братских примирительных объятий. Ваня еще окатит бесконечным потоком вопросов своего друга, повторяя и то, что вылилось на удивленную Элеонору в его отсутствие. Как долго он собирался молчать? Что плохого он ему сделал, что тот скрыл, ладно, девушку, но отцовство? Как теперь быть их дружбе, когда на внимание Паши претендуют сразу две женщины? И неизвестно, что еще в буйную головушку взбредет.***
ЮЛЯ
Возвращаясь из очередной поездки в уютные стены родного отеля, Элеонора поспешила навестить девочек и передать бесконечные приветы и поцелуи от Павла. После насыщенного утра в океанариуме, Аня отключилась, не дожидаясь обеда. Даша скучала над тарелкой буйабеса, когда в дверь постучали. — Даша, ты, наверное, давно не выбиралась с подругами на шоппинг? — на автомате поинтересовалась Элеонора, замечая неоднозначную грусть в глазах Канаевой. — Очень давно, — Даша печально и громко выдохнула и отвела взгляд. — Я с удовольствием проведу время с Аней. Тебе давно пора развеяться! — Галанова удивлялась, как быстро она привязалась к малышке и начинала скучать. — Не привыкла делать это в одиночку, — Даша отодвинула от себя остывший суп. — Не совсем поняла. Объяснишься? — Галанова так же отставила подальше чашку чая. — В последний раз я гуляла с подругой пять лет назад. Ее больше нет, — губы Даши слегка вздрогнули, что успела заметить Элеонора. — Прости, не знала. Я задам еще вопрос? — женщина осторожно коснулась локтя Канаевой не в силах сдержать свое любопытство. — За пять лет ты не обзавелась приятельницами, знакомыми? — Я была замужем. Даша, сколько себя помнила, жила с ощущением своей ненужности, пока не познакомилась со своей бабушкой. Та хоть и не была ее кровной родственницей, но дала девочке весь максимум доброты, заботы и любви, который остался женщиной неистраченным. Но сколько бы времени ни прошло, доверять людям Даша не могла научиться. Потому что не хотела и боялась. Если бы не успехи в спорте, Даша не познакомилась бы с Юлей. Вынужденные поездки в районный центр на электричке по нескольку раз в неделю сблизили девочек. Два изгоя нашли друг друга! Гимнастка Юля и каратистка Даша стояли горой друг за друга в каждом жизненном испытании, будь то семейные драмы Комиссаровых или долгая болезнь бабушки и уход Канаевой. Если бы не квартира в Питере, чудом оставшаяся после смерти отца Даши, которую повезло выгодно сдать, девочки стали бы заложницами серости жизни в мрачной глубинке, закрывая себе дорогу в профессиональный спорт. Выстояли вдвоем, на пару собирая все возможные награды и титулы. Они настолько дополняли друг друга, что даже получили прозвище одно на двоих — «однояйцевые». Даша всегда защищала рыжую от ужасов ненавистной грозы, приносившей с собой панику и обессиливание. Комиссарова же следила за рационом подруги, с чем никогда не справлялись память и внимание Канаевой. Идеально выстроенный мир рухнул в один миг. Юля получила серьезную травму на соревнованиях, сорвавшись со снаряда. Прогноз врачей заключался в отсутствии прогноза — обездвиженность до конца жизни. Но разве что-то могло испугать Дашу? Девушка продала квартиру отца, оплатила несколько курсов у лучших реабилитологов, но функциональность не подавала никаких признаков жизни, как и оптимизм рыжей. Каждый день, проведенный в мышечном вакууме добивал девушку. Суета и самоистязания Даши в поисках выхода и лучших врачей доводили до отчаяния. Юля понимала, что впустую отбирает все сбережения и свободное время, которое подруга проводит с ней, вместо того, чтобы наслаждаться жизнью. Однажды вечером, когда Даша во всех подробностях рассказывала о Норвегии, в которой проходил очередной чемпионат, Комиссарова посмотрела пристально в светящиеся глаза подруги и вытребовала с той обещание, жить полноценной жизнью за двоих, подбирая правильные слова, ссылаясь на добровольно взваленные обязательства. Той же ночью девушка приняла важное решение. Просто перестала дышать. Зная, как тяжело будет Даше поначалу. Зная, что никого больше у нее нет. Зная, что не затянет ее в свою нестерпимую и безнадежную изоляцию в лучшие годы жизни. Жизнь Канаевой погрузилась в туман. Очередные соревнования. Проходные перед важными. Участие Дарьи — изюминка и наслаждение для судей, коллег, зрителей. Но что-то пошло не так. Истощенный морально организм утратил свою стойкость и ловкость. Секунда, и Даша оказывается в немецкой реабилитационной клинике спортивных травм. Денег хватает на два полных курса реабилитации, но девушка с трудом соглашается на один. В кои-то веки она забыла о данном обещании… Если бы не новый пациент, история Дарьи Канаевой имела бы бесконечно печальное продолжение. Неудачная попытка восхождения на Эверест вынудила Петра Романова обратиться к лучшим врачам. Ему ничего не стоило попасть в специализированную клинику, где он в очередной раз убедился, что все его успехи в монетизации интеллектуальной деятельности обнуляются трудностями коммуникации в обычной жизни. На том и сошлись двое самых нелюдимых пациентов. Даша так и не узнала, что ее впечатляющая схожесть с бывшей женой Петра дала толчок к установлению отношений. Ей бы стало понятно и не так больно сейчас, зная об иллюзии любви, в которой она сама себе иногда признавалась и сразу убеждала себя об этом забыть. Спасаясь от одиночества и глубинной боли, оба находили спасение в компании друг друга. Но разве можно долго жить в плену иллюзий, когда внутри бьется живое сердце, а живот истосковался по бабочкам? Во что выльется сокрытие за обязательствами и благодарностью желания любить и быть любимыми взаимно, теряя голову и упиваясь нежностью? Как только Даша поделилась своей историей, упорядоченные в речь мысли расставили все сомнения по местам в глубоком подвале отжитых ненужностей. Если бы не проигрыш Романова, Даша не нашла бы достаточно смелости решительно поменять свою жизнь. Только с такой болью, обидой и досадой она вернула себя в свою жизнь, на контрасте возмущения и облегчения открывая себя навстречу такому же потерявшемуся и несостоявшемуся сердцу.