Продолжая стоять в неподвижной кабине лифта, никто не решался заговорить первым. И хоть в такой ситуации совсем не обязательно прерываться на болтовню, наслаждаясь уютом объятий, обоим хотелось действий. Ну, или смены безмолвных нежностей.
— Послушай… — первой прервалась Даша, как только лифт тронулся, по всей видимости, вниз.
— Послушать я могу и радио, — с улыбкой парировал он, призывая немного помолчать, приложив указательный палец к едва припухшим от поцелуя губам. Паше совсем не было дела до объяснений, разъяснений, каких-то условий, вполне ожидаемых от девушки. — Сделай так, чтобы я почувствовал.
О том, как это у него получалось, Даше не было дела. Как покорная дудочке кобра, девушка мгновенно потянулась к его губам, наплевав на все и всех вокруг — равнодушного вида постоялец понимающе остановился у двери, нажал кнопку своего этажа.
Минут десять покатавшись с уставшими, оттого и не особо впечатлительными гостями, Павел взял инициативу в свои руки и настоятельно проводил отчаянно сонную Дашу в номер. Все-таки неподходящий вечер, чтоб впервые в жизни девушка уснула от его поцелуев на полпути к спальне.
Стук сердца победителя еще чуть-чуть и вознес бы его куда повыше, но жажда прикосновений вперемешку с гипертрофированной с недавних минут заботливостью оставили Павла там, где и был — на пороге обычного люкса. Он помог Даше снять верхнюю одежду и надоевшую за весь день обувь.
Без лишних слов, которые обязательно бы нарушили незримое таинство между мужчиной и женщиной, Павел провел свою даму в спальню, уложил, как есть на одеяло, пресекая всякие попытки возражения.
— Останься, Паш.
— Спи, милая. Все будет хорошо. Все — завтра, — легкий поцелуй заставил Дашу прикрыть глаза, чем воспользовался, наконец-то, истощенный организм, уходя в спасительную отключку — счастливый сон. А любопытное «все» разъяснится, действительно, только завтра.
Совершив пару бесцельных кругов по номеру, чтобы хоть как-то собрать себя во что-то вразумительное, Павел отправился в спальню. От не сходящей улыбки уже болели щеки. Все внутри обессилило от постоянно накатывающего умиления, как только в поле зрения попадала мирно спящая Даша или ее пальцы сжимали его плечо, любезно предоставленное для полного ощущения реальности случившегося и чувства безопасности.
Верный рыцарь охранял сон своей прекрасной дамы, не смыкая глаз в прямом смысле слова. За умственно отсталой улыбкой, такой типичной для всех влюбленных, порой проблескивали совсем непривычные для него мысли и идеи.
Даша, совершенно точно, именно та девушка, с которой он познакомил бы родителей. С ней хотелось планировать свою жизнь, как минимум на неделю вперед, чтобы успеть вместе прожить как можно больше возможностей мира и как можно содержательней. За спиной — возможно, одна из лучших недель в жизни.
Выводы необычным потоком заполонили сербскую голову. Наверное, впервые в жизни все было не так. Каково это, завершить вечер бесконечными поцелуями без сокрушительного продолжения в спальне? Это, совершенно однозначно, вдохновляюще и правильно. По крайней мере, по отношению к Даше.
Просто лежа рядом, Павлу кружило голову от ее ровного дыхания, едва уловимой улыбки во сне, от ищущего принадлежности легкого касания.
Она, как волшебная палочка, враз преобразила его жизнь, наполнив честными переживаниями, разделив заботы, даже просто возвратив на землю и помогая вновь научиться ходить, выдерживая каждое спотыкание и превозмогая боль ошибок.
Энергия, бьющая мелкими ключами в разных участках тела, не давала Паше уснуть. И время, кажется, близилось к утру.
Незаметно щелкнула входная дверь. Заметно в дверном проеме мелькнула тень.
— Вставай, — злобный шепот и крепкая хватка за воротник рубашки выдали Элеонору. Павлу ничего не оставалось, как последовать за тетушкой в гостиную, сохраняя и без того крепкий сон Канаевой.
— Ты что творишь? — из последних сил Галанова сдерживала себя.
— Пытаюсь уснуть! Что на тебя нашло? — в недоумении пожимал плечами Павел.
— Твои глупости. Не думала, что опять придется спасать твою задницу, — за вздохом разочарования глаза Элеоноры вспыхнули уже огоньком досады.
— Так, объясни нормально, что произошло? Вчера я уехал и приехал с Дашей, никуда не влип, нигде не засветился, — без доли иронии, очень заинтересованно Паша выделял каждый факт своей вечерней истории.
— Ты уверен? Тогда какого черта ты вчера лапал дочку Тишинского? — отчаянный крик все-таки вырвался из груди женщины.
— Какую дочку? Я не самоубийца! — очень эмоционально оправдывался Павел, вкладывая в жестикуляцию всю громкость, отнятую у голоса.
— Павлик, ты идиот? Скажи спасибо, что еще есть добрые люди в нашей продажной Москве. Собирай вещи, а я тебе расскажу, куда ты влип.
Все-таки невозможный племянник, думала про себя Элеонора. Умный, образованный, с крепкой деловой хваткой парень, а на жизнь разборчивости и благоразумности не хватило.
— Какие вещи? — до Паши, кажется, начало доходить с присущей тревогой.
— Свои! У тебя меньше часа. Миша с тобой поедет в аэропорт, чтоб я была спокойна, — Элеонора обессиленно опустилась на стул, все свое беспокойство вкладывая в ритмичный цокот свежего маникюра о стол.
— Слушаюсь и повинуюсь, — вот тут-то вся глобальность проблемы на сто восемьдесят градусов развернула размышления Павла. Только стало все налаживаться, появилась смелая радость от привязанности к Ане и Даше…
— Ты даже не представляешь, в какой игре стал пешкой. И твоя Даша тоже, — Элеонора прикрыла ладонью глаза и выдала себя с потрохами. То, о чем она поведает через пару секунд больно ранило в самое сердце.
— Ты меня пугаешь, — голос Павла из недр гардероба отчетливо выражал и страх, и беспокойство, ведь каким-то боком в опасность попала и Даша.
— Это даже не начало. Ты же не в курсе, что Тишинский присмотрел своей младшей в мужья очень выгодную партию. Но вот загвоздочка — он счастливо женат. Образцовая семья, но без детей. И ради счастья любимой дочурки команда Михаила Абрамовича проделала такую работу, что этот молодой и красивый, богатый и перспективный объект проиграл в карты свою жену местному малахольному, покерному гению…
— Матерь божья… Даша… — Павел так и присел на нижнюю полку шкафа. Это ведь, по всем законам жанра, он должен был освоить свой приз, тем самым сломав гордость и принципиальность Даши, которая в муках совести оставила бы Романова лакомым безутешным кусочком.
— А этот гений, — продолжила Элеонора, — какого-то черта вчера обнял бедную девочку и отобрал ее разум так, что она распорядилась достать тебя из-под земли… Как у тебя это получается, Павлик? Ты Тишинскому поперек горла встал по самое не хочу. И здесь даже наши с ним умеренные отношения не помеха.
— Да что, я с ней не договорюсь? — хотя он и сам засомневался в себе. Одно дело искусно заговорить привлекательную барышню, предлагая вечернюю экскурсию по люксам, другое — отвадить от себя настырную, избалованную девочку.
— А кто тебя слушать будет?! В общем, ты исчезаешь по отработанному алгоритму. Как только Романов получит развод, все прояснится, и ты сможешь вернуться. Я придумаю, как тебя обезопасить, — Павел всегда удивлялся и восторгался способностью тетушки абстрагироваться и трезво разруливать безвыходные ситуации, которые очень часто случались не без участия его нескромной персоны.
— Тетя Эля, ты знаешь, я тебя редко о чем-то прошу… — он присел у ее ног, умоляюще сжимая ее руки в своих. — Пожалуйста, позаботится о Даше и Ане. Приеду, распишемся, все оформим и к черту эти приключения. И… Прости меня, если сможешь. Ладно? — Его голос из последних сил не срывался.
— А что с тобой произошло со вчерашнего вечера? — Перемены в племяннике были налицо, но такой их глубины Галанова даже предположить не могла.
— Я многое понял, — он виновато опустил голову на колени тети. — И не нужно громких комментариев — Дашу разбудишь.
— Напиши хоть пару слов ей. Остальное сама объясню, — ее руки машинально погладили волосы Павла, заставляя сердце сжиматься неприятно от стечения обстоятельств. Самое время пустить слезу, но это уже давно не в ее правилах. А вот непривычная мягкость в такой неоднозначный момент стала еще одним признаком правильности жизненных перемен.
— Да, конечно, — Паша направился в ванную, но в дверях оглянулся, вонзая в сердце Галановой очередной дротик своим невыразимо грустным взглядом и тоном. — Я могу Аню увидеть? Она у тебя?
— Да, спит. Вот лист, ручка. Поторопись, — и Элеонора поторопилась покинуть номер, чувствуя предел своей железной выдержки и каменной стойкости.
«Даша.
Я снова все испортил. Дурак, который обещал тебя беречь.
Прости, что я ревнивый идиот.
Прости, что все сбрасываю на тебя. Не об этом ты мечтала.
Прости, если сможешь, и дождись. Дождитесь.
Береги нашу Анечку.
Люблю, Паша.»
Было понятно, что в спешке ни к чему разбрасываться словами. А оставшиеся минуты…
Павел вошел в спальню, где в изумительном платье спала она. Его штиль и шторм. Запустив пальцы в разбросанные по подушке волосы, Павел дал себе обещание в скором времени все-таки проснуться рядом с ней в спокойствии и уюте общего дома, где некого бояться и опасаться можно только передозировки счастьем и любовью.
Легкое прикосновение к её губам и Паша еще раз напомнил себе о реальности произошедшего накануне в лифте.
Внезапное желание он не стал сдерживать, ведь это будет как никогда правильно. Сняв с себя широкий многослойный браслет, Паша аккуратно надел его на запястье спящей Даши. В глазах необычно запекло и он поспешил покинуть номер, пока его не начала искать Элеонора.
Дверь в номер тетушки была приоткрыта. Галанова жестом указала Павлу на спальню, где спал милый ангелок. Жар в глазах предательски прыгнул слезой по щеке. Щемило в глазах, в сердце.
Он ведь этого момента и боялся. Чего боятся теперь, отцовские чувства горели в полную мощь и он не в праве подвергнуть очередной опасности и горю свою недавно обретенную дочь. Ради её счастья он готов сколько угодно и где угодно залечь на дно и заслужить долгожданное «папа». Тоненький браслет обосновался и на её запястье.
Элеонора чуть было не открыла рот от удивления, когда из спальни вышел Павел потирая глаза, а потом пальцами сжал переносицу. Что тут скажешь? Шоковая терапия творит правильные чудеса взросления. Сама едва сдерживалась.
***
— Элеонора Андреевна, что произошло? Где Паша?
Даша буквально ворвалась в номер, готовая сорваться в истерику. Записка, отключенный телефон Павла и легкий беспорядок в его вещах запустили безжалостный механизм саморазрушающих домыслов. Девушку потряхивало, будто весь спортивный опыт самообладания стерло подчистую.
— Даша, присядь. Паша уехал, — жестом указала Галанова на стул напротив, насилу сдерживаясь.
— Куда? Зачем? — Элеонора уж точно не хотела бы оказаться на ее месте, и чуть заметная дрожь на лице девушки не давала ей морального права на паузу.
— Я не знаю, что у вас происходит. Точнее, не понимаю…
Буря эмоций охватила Дашу от ужасающей истории, которая обрушилась на нее только что и в очередной раз перемясорубила жизнь.
— Даша, нужно пережить несколько тяжелых дней. Предупреди своих пиарщиков. И старайся не читать новостей, — по всем законам жанра, Элеонора была на сто процентов уверена в черной пиар-кампании в отношении ее племянника и Даши. Это кратковременное явление быстро забудется, но эффект будет что надо.
— Элеонора Андреевна, он ведь вернется, правда? — редкие всхлипы наконец-то прекратились, Даша подняла лицо, смахивая последние слезинки.
— Правда. Не из такого дерьма выкарабкивался, — Галанова по опыту верила в фарт племянника, ведь таким, как он, обычно везет. К тому же, отчаянных и заплаканных в этом номере было уже предостаточно.
— Даша, доброе утро! Смотри, что у меня на руке появилось, когда я спала. Как у папы, — сонная, но, как всегда, счастливая мордашка выплыла из спальни на голос Даши, с надеждой, что она успела сильно соскучиться, ну, а папа просто еще не пришел, ожидая, когда женщины закончат свои секретики-разговоры.
— Доброе утро, крошка! — Даша приподняла руку, тонкое запястье которой обвивала лента широкой кожи, и помахала ею.
Но от Ани не укрылось раскрасневшееся от слез лицо. Девочка спешно подбежала и схватила Канаеву за руку крепко-крепко, пытаясь заглянуть в глаза.
— Кто обидел мою Дашу?
