***
Гермиона в ужасе срывается с собственной кровати, инстинктивно цепляясь пальцами за древко волшебной палочки. Возможно, она наделала много шума, но сон казался таким реалистичным, что девушка точно не могла сказать, что сможет стряхнуть его с себя по истечению кошмарного сюжета. Девушка направляется в ванную комнату и, скинув с себя одежду, лезет под ледяной душ. Капли струились по ее телу, заставляя почувствовать, что она наконец-то оказалась в своей реальности, что это не очередной кошмар, подобный тому, что преследовал ее уже несколько часов. Гермиона заматывается в махровое полотенце и смотрит на себя в зеркало. Нельзя было сказать, что она выглядела хорошо: волосы вновь торчат в разные стороны, под глазами залегли темные круги, а губы были искусаны до крови. Девушке отчего-то захотелось отчаянно изменить что-то в себе, чтобы некоторые не обсуждали за углами ее прическу, не соответствующую статусу лучшей ученицы Хогвартса. Она что, по их мнению, должна посещать лучшие салоны и бутики магического мира? Грейнджер извлекает из ящика какую-то книгу заклинаний. Подумать только, неужели ее вдруг стало волновать мнение других? И вообще, ради чего она надумала принять такие меры. С ее похода в Хогсмид прошла уже неделя. За это время, собственно, не произошло ничего особенного. Никаких тебе стычек с Драко, который оставался неприметным во время принятия пищи и сдвоенных пар. Единственно, что могло радовать: Эмили подошла к старосте на следующий же день после их маленького «спектакля» и попросила прощение, аргументируя свой поступок тем, что была простой влюбленной дурой. Гермиона тяжела вздохнула тогда. А какого это вообще влюбляться? Это когда бабочки в животе или когда позволяешь сжимать тебя до боли в ребрах? Она честно не знала, какой ответ дать на этот вопрос. Не спрашивать же у Гарри! Грейнджер знала, что нравится Рону. Знала, но молчала, так как не могла ответить ему тем же. Уизли был для нее просто хорошим другом, готовым всегда прийти на выручку. Девушка тоже частенько помогала ему и поддерживала, когда у него начинались очередные припадки относительно его «ненужности» в их компании. Конечно, это выводило из себя, но Гермиона лишь мило улыбалась. Никто не знал гриффиндорку настоящей. Она не открывала все завесы собственной души даже лучшим друзьям. Некоторые ее мысли могли бы показаться им сумасшедшими. Гермиона, отложив книгу с заклинаниями в сторону, тянется к свежему номеру «Ежедневного пророка». На первой полосе вновь новости о новых жертвах. С каждым днем от этого становилось лишь сложнее и сложнее. Девушка постоянно нагоняла на себе страх за близких и за собственную жизнь. Она всеми фибрами души ненавидела Пожирателей Смерти и их родственников. Так почему же ты, Гермиона Грейнджер, практически с пеной у рта отстаиваешь непричастность Драко Малфоя к их организации? Драко – кандидат, у которого было много мотивов. Он же всерьез говорил ей, как желает, чтобы такие, как она, поскорее сдохли. Но даже эти слова не заставили Гермиону изменить свое мнение. Образ Малфоя часто всплывал в ее голове. Грейнджер слишком ярко помнила стадион и сигарету между зубов. Помнила его дьявольский смех и то, как он спешно поправляет платиновые волосы вспотевшей ладонью. Гермиона не понимала, когда ее стали интересовать такие мелкие детали и уж точно не могла сказать, какого черта думает о своем враге каждый день. Но, тем не менее, факт оставался фактом: Малфой пускал в ней корни. Нефизическое присутствие слизеринца в ее жизни гриффиндорка не решалась обсуждать даже с Джинни. Она опять начнем тараторить, что ей попросту стоит проводить побольше времени в их компании и убедить себя в том, что Драко убивает ей подобных. А еще, возможно, Уизли бы попыталась организовать ей свидание с ее братом. А это было самым настоящим наказанием. И когда Гермиона, закрыв глаз, видит Драко с сигаретой, она вновь раскрывает книгу заклинаний и пытается наколдовать что-то, дабы привести волосы в порядок. До завтра еще около часа, так что можно себе это позволить. Когда от прежней лохматости не остается и следа, а волосы аккуратными волнами ложатся на плечи, ей в голову приходит совершенно дурацкая идея: а почему бы сегодня не обойтись без надоевшего пуловера? Гермиона не узнает саму себя, когда смотрит в зеркало. К белой рубашке был аккуратно прикреплен значок старосты, а привычная бесформенная юбка сегодня отчего-то выгодно подчеркивала ее ноги. Возможно, если потянуть за одну ниточку, это приведет к кардинальным изменениям? Грейнджер красит губы розоватой помадой, намереваясь тут же стереть ее манжетой рубашки, но что-то в голове щелкает, призывая ее продолжить начатое. Девушка бегает по комнате и ищет тетрадку по Зельеварению, чтобы после завтрака не возвращаться в комнату. Сегодняшний день совершенно точно будет долгим.***
– Гермиона, ты сегодня выглядишь просто замечательно, – говорит ей Рон за завтраком. Девушка благодарит друга за комплимент и, пытаясь заставить себя съесть хоть что-то, продолжает выискивать знакомые черты в толпе. Гарри внимательно следит за ней, но никак не может вычислить, куда же направлен ее взгляд. Поняв, что это бесполезная затея, он возвращается к бессмысленному разговору с Джинни. Когда Гермиона осознает, что его здесь нет, она возвращается к унылому разглядыванию еды. С каких пор ее так сильное интересует, где сейчас находится Малфой? Грейнджер не знает. Возможно, ей просто хотелось контролировать своего врага целиком и полностью. Или еще, может быть, она просто хотела убедиться в том, что он сейчас не выслеживает кого-нибудь, чтобы потом убить. Да, точно одна из этих причин. Других ведь оправданий нет, правда, гриффиндорка? – У тебя все хорошо? – спрашивает Джинни обеспокоенно. Грейнджер хочется придушить ее за этот вопрос. Как же они с Гарри достали девушку, когда спрашивают это по несколько раз в день. Другое дело Рон: он заходил издалека, а не просто бросал все это в лицо. Гермиона в который раз кивает им. С каких пор простая забота друзей стала так бесить? Они ведь всегда друг за друга горой, а сейчас просто хочется опять куда-то сбежать. Что она, собственно, и делает. – Ребят, простите, но у меня еще есть некоторые дела перед занятием, – девушка подхватывает свои вещи и выходит из-за стола. – Увидимся позже, да? Грейнджер покидает их компанию раньше, чем успевает услышать ответ. Она чувствует, как взгляды друзей прожигали ее спину, но никак не реагирует на это. Если девушка развернется, то придется вернуться к ним и ответить на сотню вопросов. Возможно, Гарри специально затащит ее в гостиную этим вечером, солгав о том, что просто хочет попить с ней мятного чаю. Гриффиндорка врезается в кого-то. Это была раздраженная Пэнси Паркинсон, рассматривавшая ее со всех ракурсов. Гермиона обходит ее быстрее, чем слизеринка успевает бросить что-то едкое, по типу: «Что, влюбилась, раз так принарядилась?». Староста несется в сторону подвала. Здесь воняет цвелью, но это совершенно никак не угнетало. Девушка была бесконечно счастлива, что еще ни один студент не добрался до кабинета. Она занимает свою любимую парту и, облокотившись об нее, закрывает глаза. Гермиона хотелось разобраться со своими мыслями в полном одиночестве, но кто-то явно решил нарушить ее планы. Из расслабленного состояния девушку вывел скрип дверей и человек, появившийся здесь. Это был никто иной, как Драко Малфой. Слизеринец на ходу пытался завязать галстук и кое-как пригладить платиновые волосы. Неужели проспал? Возможно, это и послужило причиной его отсутствия за завтраком. Ни смотря на помятый вид парня, Гермиона отчетливо чувствовала запах табака, исходивший прямо из его легких. А еще, кажется, немного разило огневиски. – Черт, нахрена я так рано приперся, если тут только ты? – ругается он себе под нос, замечая Грейнджер. – Решила занудствовать с самого утра, раз уже торчишь здесь? Щеки Гермионы поалели, а затем она и вовсе перестала понимать, что здесь происходит, когда Малфой, словно протрезвев, начал пялиться на нее. Его взгляд задержался где-то на оголенных участках ее шеи, чуть ниже воротника. Грейнджер решила, все же, застегнуть пуговицы, чем заслужила его усмешку. Драко подходил все ближе. Гермиона отходила все дальше. Да вот только девушка отчетливо понимала, что, рано или поздно, ее спина столкнется со стеной, поэтому просто остановилась посреди кабинета, заглядывая в его серые глаза. Малфой подошел слишком близко. Его дыхание опаляло шею девушки, а она теперь точно могла сказать, что он находится в нетрезвом состоянии. Драко сжимает ее запястья и наклоняется к уху Гермионы, откидывая волосы. – Что, Грейнджер, решила привести себя в порядок? – шепчет он ей в ухо как-то по-змеиному. – Твои дружки совершенно перестали обращать на тебя внимание что ли? Или ты влюбилась в какого-то другого оборванца, скажем там, с Хаффлпаффа? Только ты зря стараешься: даже с такой прической никто не посмотрит на тебя. Твой потолок – это Уизли и его братишки, которые занимаются херней сейчас. Поганые грязнокровки только этого и заслуживают. Гермионе адски хотелось дать ему пощечину, но что-то внутри сдерживало ее. Малфой был слишком близко. Так, что она могла бы дотронуться до его лица пальцами, если бы парень не сжимал ее запястья мертвой хваткой. От его слов на душе становится слишком гадко. Неужели она действительно никому такая совершенно не нужна? Грейнджер ведь раньше встречалась с парнями. Кажется, последний раз это было курсе на пятом. А сейчас она повзрослела, стала мудрее, поэтому не собиралась тратить свое время на пустую болтовню со всякими второсортными парнями. Хотя она тоже была второсортной. Второсортной и полумертвой. В голове вновь тот сон и сотни трупов вокруг нее. У Гермионы слезы на глаза наворачиваются, не стереть самостоятельно ей их не удается. Малфой отпускает ее руки и зачем-то пальцами тянется к щекам девушки. Гриффиндорка молчит. Она знает, что парень сейчас начнет ликовать и примет ее состояние на свой счет. Но, вместо того, чтобы поднять Грейнджер на смех и унизить, как это было в Хогсмиде, Драко тыльной стороной ладони стирает с ее лица слезы, размазывая помаду. Гермиона таки стирает ее белоснежным рукавом рубашки, ощущая себя поверженной. Малфой смотрит в изумрудные глаза девушки и не понимает, почему не послал ее куда подальше и какого черта ученики так долго не приходят. Его ладонь ложится на ее плечо и, кажется, что еще секунда – и Драко ее обнимет. У Гермионы расширяются глаза, и она даже не думает сопротивляться этому, но внутри тысячи голосов кричали о том, что ей следует оттолкнуть его от себя прямо сейчас, иначе будет поздно. Но Малфой приходит в себя первым, резко отстраняясь от нее и отходя на приличное расстояние. Грейнджер понимает, что ее вновь загнали в ловушку, когда он смотрит на нее свысока и пытается тщательнее вытереть ладони об рубашку. Гермионе гадко от себя становится. И от его прикосновений тоже гадко. Но еще более противнее – от осознания того, что она показала перед ним свои слабости. – Моя жизнь – это не твое дело, Малфой, – словно отойдя от наваждения, заговорила она, делая шаг на него. – Да в тебя никогда никто по-настоящему не влюблялся! Эти девки толпами стоят за твоей дверью, лишь потому, что ты Малфой. Чертов слизеринский принц, с которым они хотят переспать и встречаться лишь из-за того, что это престижно, да. Мало иметь лишь смазливую мордашку, чтобы зацепить кого-то. Драко делает шаг вперед. Они вновь близко-близко друг к другу, едва не ударяются лбами. У Грейнджер сердце стучит, как бешенное, а на его шее отчетливо проступали вены. Атмосфера накалилась еще сильнее, чем несколько минут назад. – В таком случае, Грейнджер, у тебя нет даже этого. Поэтому бросайся на шею своему Уизли, пока он не переключился на другую. Они вновь оба замолкают и просто смотрят друг другу в глаза. Еще секунда – и явно произошло бы что-то непредсказуемое, но поставить паузу в этой ситуации помогает скрип двери и толпа учеников, ввалившаяся в кабинет. Гермиона готова была совершить глупость с Малфоем, который нетрезвый явно слетал с катушек. Кажется, она в очередной раз лишь усложнила их противостояние.