I need your arms

Гермиона нервно барабанила пальцами по столу, время от времени пытаясь убрать с глаз выбившиеся прядки волос. Гарри, стиснув губы, наблюдал за каждым ее движением. Кажется, подруга волновалась, что для нее было совершенно не свойственно. Будь они в гостиной одни, Поттер бы обязательно сжал руку подруги, чтобы поддержать, но сейчас за ними внимательно наблюдали семь пар глаз. Старосты факультетов расселись по всей комнате: кто-то опирался спиной об стенку, кто-то расположился на подушке в самом центре, другие же предпочитали классику в форме дивана. Старосты школы сидели в огромных креслах возле самого камина. Грейнджер вновь косилась на часы и на входную дверь, прежде чем тяжело вздохнуть. Пять минут девятого, пора бы уже начинать. Да вот только не все в сборе. – Кто-нибудь знает, где Малфой? – спросила Гермиона, получив лишь отрицательные ответы. – В таком случае, если он не появится в течении десяти минут, то придется снять очки со Слизерина, я поговорю об этом с преподавателями. Девушке показалось, что Рон и Гарри ликовали, даже не пытаясь скрыть свою радость, в то время как все остальные отреагировали нейтрально. Все, кроме Пэнси. Конечно, слизеринка не выдавала своего недовольства, по Гермиона научилась читать людей по их глазам и с точностью могла сказать, что основная причина беспокойства Паркинсон сейчас – это местонахождение Малфоя. Но как такое может быть, если они «близки?» У Грейнджер было несколько теорий, почему Драко решил забить на все эти сборы. Вероятно, он, как и вчера, застрял на поле для квиддича. У парня появилась мотивация, чтобы совершенствоваться. И, если честно, девушка в глубине души была рада, что отравление жизни окружающих – не единственная его цель. Старосты оживленно общались между собой, стараясь скоротать время ожидания, да вот только Малфой не появился ни через десять, ни даже через двадцать минут. – Гермиона, мне кажется, мы можем начинать, разве нет? – уточняет у нее Гарри. – Думаю, Паркинсон сама передаст все Малфою. Девушка все же соглашается и, как и обещала, собирается попросить, чтобы со Слизерина сняли десять очков, заставив слизеринку сморщится и прошептать что-то одними губами. А Гермионе и не нужно было слушать это вслух. Ей и так хватало этого хорька, а тут еще и мопс подключился. Около сорока минут ребята обсуждали насущные вопросы и согласовывали некоторые графики дежурств. Грейнджер зачем-то настойчиво просила остальных бдительнее наблюдать за учащимися их факультетов и, при возможности, не позволять им покидать их комнаты по ночам. Гарри говорил куда реже, чем его подруга, потому что все эти организационные вопросы были запутанными даже для него, не говоря уже о рядовых старостах. – Думаю, на этом стоит закончить, – тяжело вздохнула девушка. – Если появятся вопросы, то всегда рада помочь. А сейчас нет смысла сидеть здесь и дальше. Всем хорошего вечера. Как только ребята покинули гостиную, девушке стало намного легче дышать. Гермиона, оставшись одна, так как Гарри пошел провожать Рона и Джинни, могла наконец-то скинуть надоевшую за день мантию и распустить волосы, уставшие от резинки. Но, даже проделав такие манипуляции, ей катастрофически не хватало воздуха, поэтому пришлось расстегнуть верхние пуговицы рубашки и отсесть от камина как можно дальше. Был уже десятый час, когда в дверь гостиной без стука ввалился тот, кого Гермиона сейчас хотела бы видеть в последнюю очередь. На пороге стоял Драко Малфой. Его волосы были такими же мокрыми, как и вчера, а пот, стекая по телу парня, ударялся о пол. На Драко – обычная магловская одежда, ничем не походящая на его привычный брючный костюм и накрахмаленную рубашку. Но, тем не менее, его запястья вновь были прикрыты плотной тканью. В принципе, это еще ни о чем не говорило: Грейнджер и сама не была сторонником всяких футболок и маек. – Что, неужели опоздал? – грубо бросает он. – Ну и чудненько, не придется смотреть на все эти противные рожи. У Гермионы почему-то слова застряли в глотке, не давая издать ни единого звука. Драко одаряет ее насмешливым взглядом и собирается тут же покинуть комнату, но затем резко разворачивается и устраивается на диване, словно был в этой гостиной хозяином. Решил поиздеваться, значит. Грейнджер делает глубокий вдох и, сжав ладони в кулак, борется с некой растерянностью, которая появилась, когда Малфой нарисовался здесь. Гриффиндорка не должна бояться ничего: перед ней обычный паренек, с которым она вчера курила на стадионе и который ни на что не способен без своего папаши. Угрожать может каждый, но вот воплотить все эти угрозы в жизнь у него просто смелости не хватит. – Не стоит заявляться сюда в таком виде, Малфой, – холодно бросает девушка, обнимая себя руками. – И вообще, я понимаю, что ты тренируешься по вечерам и все такое, но, будь добр, не забывай о том, что у тебя еще и обязанности есть. В противном случае мне придется сообщить Дамблдору о том, что ты недостойно занимаешь эту должность. Малфой одаряет ее безразличной усмешкой. Грязнокровка надумала жаловаться. А чего еще ожидать от этой девчонки? Драко был уверен, что она даже на своих друзей не постыдится настучать, не говоря уже о человеке, которого люто ненавидит. Слизеринец блуждает глазами по ее телу, останавливаясь на обнаженной шее. Малфой не понимает, почему вдруг опять находит ее чертовски привлекательной, но факт остается фактом. В конце концов, Грейнджер ведь тоже девушка, к тому же довольно симпатичная. Это простое желание, ничего больше. – Бла, бла, бла. Ты такая зануда, Грейнджер. Что, нельзя побыть гребаным человеком, когда вокруг уже нет тех, кто заглядывает тебе в рот? Если хотела оторваться – послала бы Паркинсон ко всем чертям, а вот этого всего сейчас не надо, – буквально выплевывает ей в лицо Драко, подходя все ближе и ближе. – И да, почаще расстегивай свою рубашку. Уверен, твои мерзкие дружки тогда будут ползать у твоих ног. И сигарета, сжатая губами, тебе тоже к лицу. Гермиона хочет зарядить Драко звонкую пощечину прямо сейчас, но парень сохранял дистанцию между ними. Она – заучка. Не нормальный человек, а чертова заучка. Но это только он так считает. Хотя, кто знает, какое мнение у других: они просто боялись сказать ей правду в глаза. Книжный червь Грейнджер. Воображала-староста. Гадкая грязнокровка. У нее много имен. Имен, оставшихся за спиной. Гарри и Рон знали об этом. Знали, но молчали, словно убеждая себя в том, что не хотят пошатнуть ее морально. Но иногда лучше сказать правду, чем если Гермиона бы услышала ее от случайных людей. Девушка знала, что не ударит его. Да и Малфой тоже знал, но ближе подходить не стал. Грейнджер в спешке застегивает пуговицы на рубашке и вновь накидывает мантию. Драко закатывает глаза: грязнокровка никогда не изменится. – Попридержи язык за зубами, Малфой. Советуешь мне отрываться на Паркинсон? Но ведь она твоя девушка, разве нет? Или, может быть, ты просто с ней спишь, как и со всеми теми… Гермиона хочет сказать шлюхами, но отчего-то прерывается на середине предложения. Малфой не понимает, какого черта приперся сюда и почему до сих пор выслушивает весь этот бред, который мелит девушка. Решила перейти на личности, значит. Хорошо, мы и не такое выдерживали. Драко сокращает расстояние между ними. Он смотри на нее сверху вниз, почему-то заставив девушку вжаться в спинку кресла. Слизеринец думает о том, что в любой момент в комнату может ворваться Поттер и начать геройствовать. Да какая, к черту, разница? Гермиона такая же, как и все. В ней нет ничего особенного. Ну, разве что, только то, что она «грязная». А еще смертница. День ее гибели необратимо приближался. Пожиратели Смерти доберутся до них всех. – С каких это пор такие, как ты, Грейнджер, интересуются, с кем я сплю? Или, может быть, ты все еще наивно веришь во все эти сказочки о любви. Хочу тебя огорчить: я просто удовлетворяю свои потребности, как и любой другой парень. Наиграемся – и бросим. Поверь, твой обожаемый Поттер поступит точно так же. «Наиграемся – и бросим». Фраза откладывается где-то в подкорках сознания вовсе не на один день. А если разобраться, то, возможно, Малфой в чем-то и прав. Некоторыми парнями движут такие же побуждения, как и у него. Для Драко девушка – бездушная игрушка, над которой можно ставить свои «опыты» и использовать в любой подходящий момент. Гермиона была для него боксерской грушей, которую он пинал в то время, когда нужно было самоутвердиться за счет других. Но иногда эта самая «груша» выпускала когти. – Ты жалок, Драко Малфой, – морщится девушка. – Знаешь, я тебе вчера наговорила лишнего. Ты не станешь для Гарри достойным соперником, пока не поменяешь свое мнение о некоторых примитивных вещах. Начни хотя бы с того, что люди – это не вещи. Все они точно так же могут быть сломаны, как и ты. Да те же Кребб и Гойл не могут быть пушечным мясом вечно. Позволь им стать личностями. Грязнокровка вновь загружает его своими мыслями. Ее послать хочется, что он немедленно делает. А еще ударить хотелось, но тут уже почему-то Малфой воздержался, отойдя от нее на приличное расстояние. Гермиона смотрит на него со спины. Опущенные плечи, дрожащие ноги и помятый вид. Девушка видела, что его прежняя уверенность, такая заметная в прошлом году, таяла на глазах. Возможно, у него серьезные проблемы. Гермиона ловит себя на мысли, что даже, возможно, хотела бы ему помочь. Драко готов был впустить в свою жизнь других людей, она ведь видела это вчера, когда он так «великодушно» поделился с ней сигаретой, когда позволил просто остаться рядом и высказался о своих намерениях. О том, что слизеринец пропадает на этих самых тренировках, не знал никто. Никто, кроме грязнокровки. Друзья Малфоя никогда не пытались найти его. Каждый ссылался на свои варианты его времяпровождения: Пэнси подозревала в измене, Блейз вообще считал, что он торчит где-то в Астрономической башне. Никому даже в голову не мог прийти настоящий расклад вещей. Гермионе хотелось изучить его целиком и полностью, поглубже нырнуть в его внутренний мир и разобраться в истинных причинах всей этой ненависти к людям. Она не могла возникнуть вот так вот просто, из воздуха. Возможно, Люциус Малфой оставил на сыне какой-то отпечаток своими действиями, своим мировоззрением. Возможно, виной всему и вовсе была Нарцисса, кто же знает. Грейнджер не понимает, зачем хочет стать ближе к своему заклятому врагу, зачем сейчас встает с кресла и дотрагивается ладонью до его плеча, заставляя Драко резко отстраниться и повернуться к ней лицом. – Не играй со мной во все эти дурацкие игры, Грейнджер. Находиться в одной комнате с тобой – это самое большое наказание, заставляющее все сильнее проникнуться к тебе ненавистью, – шипит он, словно змея. – Поэтому если ты уже все высказала Паркинсон, то я не собираюсь тратить на тебя ни минуты своего драгоценного времени. Но если он действительно чувствует к ней такое отвращение, что ноги подкашивает, а серые глаза наполняются гневом, то почему столько времени проводит сейчас в этой гостиной, кричащей со всех сторон красным цветом. Почему тогда Малфой кидает «грязнокровка» просто по привычке, словно это было истинное имя девушки, почему позволяет ей курить свои сигареты. Но, между тем, были и другие стороны медали. Грейнджер хотелось придушить на месте или же состричь к черту ее волосы, чтобы больше не видеть эти торчащие кудряшки. А еще следовало бы сжечь всю магловскую одежду девушки, дабы больше не наблюдать за этим обилием безвкусия. Малфой демонстративно хлопает дверью и думает о том, что было бы неплохо раздобыть бутылочку огневиски, чтобы отвлечь себя от наваждения и вновь настроиться на правильную волну. Грейнджер – это предмет насмешек, осквернительница крови и просто мелкая зазнайка. Никак не девушка. «Находиться в одной комнате с тобой – это самое большое наказание». Фраза эхом звучала в голове, в то время как Гермиона сжимала в руках кружку давно остывшего чая, который заварила еще перед сборами старост. Его вообще в раковину вылить следует, но девушка делает несколько больших глотков и опустошает емкость, думая о чем-то своем. Какого черта она позволяет ему так с собой разговаривать? Хотя, впрочем-то, не ей читать ему морали. Пусть этим Пэнси или Нарцисса занимаются, это все в обязанности Гермионы, как старосты, совершенно не входило. Но ведь, в глубине души, она просто хотела пробудить в нем что-то человеческое, вопреки своей бесконечной ненависти к нему. Хотя была ли она настолько бесконечной, что смерти его хотелось? Нет, не была. А еще Гермиона действительно наивно продолжала верить во все эти красивые сказки о любви, что ей читала в детстве мама или которые она видела по обычному магловскому «ящику». Ярким примером всего этого для нее была, как раз-таки, история Гарри и Джинни. Разве он пользовался ей точно так же, как делал это Малфой? Грейнджер думает, что кому-то следует настучать ей по голове, чтобы она раз и навсегда позабыла о Малфое, да и просто для того, чтобы выбить из нее всю эту дурь, которой она позволяла распространяться по ее венам. Гарри появляется в гостиной минут через пятнадцать, когда Гермиона уже окончательно перестает думать о Драко. Девушка предпочла ему компанию учебников, взвалив их все себе на коленки. На циферблате – пол одиннадцатого, а она подумала о том, что было бы неплохо написать реферат, который задали на следующую неделю. Поттер широко улыбается, рассказывая о его прогулке по пустынному Хогвартсу вместе с Джинни. Гермиона слушает его вполуха, делая какие-то пометки на полях учебников и коря себя за это. – А у тебя все нормально, я надеюсь? Вопрос ставит девушку в тупик секунд на десять. Поттер слишком часто стал печься о ее самочувствии или ей все это просто кажется. В конце концов, Гарри имел на это полное право. Они ведь лучшие друзья. Кого, как ни его, должна интересовать ее жизнь. Не Малфой же станет задавать такие вопросы. Гермиона отвечает, что у нее все в порядке, хотя на деле внутри бушует шторм. Опять этой чертов слизеринец в мыслях. Поняв, что с рефератом дела особо не пойдут, девушка бросает это занятие примерно через полчаса. Гарри тем временем уже давно обнимался с подушкой. Грейнджер скидывает с себя одежду и лезет под ледяной душ. Тяжелые капли струятся по ее коже, заставив стряхнуть с себя все ненужные мысли, смыть грязь и просто позволить расслабиться хотя бы на несколько минут. Девушка натягивает на себя широкий свитер и какие-то растянутые штаны. Мокрые волосы так и струились по ее спине. Гермиона, покидая собственную комнату, проклинает мир за то, что кто-то придумал все эти патрулирования. А еще Гарри, в который раз, пренебрег обязанностями, сделав вид, что чертовски устал или забыл. Кто-нибудь вообще думает о том, что девушка тоже задолбалась? Задолбалась до такой степени, что просто хотела где-нибудь свалиться или заснуть на уроке, хотя это было только начало седьмого курса. Но самое ее заветное желание – это ограничить встречи с Малфоем. Впрочем, у него было такое же относительно нее. Вот вам и парадокс: хотеть узнать лучше, но при этот жаждать совсем с ним не пересекаться.