Зарисовки. Часть 4

Посреди мертвецкой тишины старые часы непривычно громко отсчитывают удары, отмеряя минуту за минутой, готовясь возвестить чахлой трелью побитой жизнью кукушки об окончании сочельника и наступлении Рождества. Встрепанные и хмурые жители дома-на-дереве цепкими взглядами провожают каждое движение стрелки. Маргарит и Вероника, замершие по обе стороны от очередного незваного гостя, вооружены кухонным инвентарем – единственным, что осталось пригодным к бою после налета освободительного отряда неведомо за какие грехи посланных силами Плато пикси. Тому, что здесь водится даже подобная нечисть никто из путешественников даже не удивляется. Мисс Кру то и дело кривит губы, морщась от саднящей боли в ушибленных ребрах, да пытается игнорировать мысли о том, что вправление мозга скалкой по уши влюбленной королеве этих гадких созданий отнюдь не повредит. Порой безуспешно. Вероника же, словно читая сии мысли по горящим воинственным огнем глазам подруги, моментально пресекает любую попытку воплотить их в жизнь. И в краткие мгновения перемирия прикладывает к ключице сверток со льдом. Рокстон и Челленджер со скрупулезной тщательностью, подобно двум матушкам-наседкам, собирают в добрый путь куда-угодно-главное-как-можно-дальше-от-их-дома принца пикси, Рональда, из-за которого весь сыр-бор и разгорелся на этот раз. Рюкзак, ружье Рокстона, ожерелье Маргарит, новенький черпак, котелок, граммофон, недельный запас сухарей да кружевной платочек. Да пусть хоть с пол-дома забирают, главное, чтоб убрались восвояси по-доброму, позволив хоть одно Рождество за последние пять лет встретить не посреди мамаева побоища. Финн и Мелоун читают заклинание из потрепанной книжицы, открывая портал для выдворения гостей. Читают вдохновенно, слаженно, и с такой скоростью, словно незнакомые слова обжигают им языки. Просто загляденье! И их старания не пропадают впустую. Сияющий шар, что должен вместить в себя будущую счастливую чету пикси, на время пребывания в доме-на-дереве принявших человеческое обличье и размеры, все разрастается. Пока, наконец, не достигает предельных размеров. Прощание краткое и сухое. То ли тому способствует поздний час, то ли глаз, что начал дергаться даже у невозмутимого обычно Челленджера. И спустя несколько минут после закрытия портала друзья все еще с опаской поглядывают на центр гостиной, не веря в столь счастливое избавление. - Господи, это рекорд, - наконец поверив своему счастью, возвещает Финн, со стоном плюхаясь на пол. – Всего-то за каких-то жалких шесть часов нам удалось встретиться с новыми знакомыми, выяснить в чем же у них беда и чем именно мы и никто другой можем им помочь, выйти победителями из крупномасштабного сражения на ограниченной территории с мелкими летающими гаденышами и выдворить несчастных влюбленных восвояси! Сверхрекорд! Достижение века! - Не сглазь, - беззлобно бурчит ей в ответ Маргарит, опускаясь в кресло, подле которого дежурила ранее. – В прошлый раз тоже казалось, что мы быстро покончили с трогами. - А потом убили на вызволение тебя из их лап еще часов тринадцать, - Вероника как стояла, так и оседает рядом с нею, тяжело навалившись спиной на боковую стенку. Рокстон, Мелоун и Челленджер, красуясь одинаковыми синяками на пол-лица, дружно вторят ей, используя в качестве опоры спинку дивана, заваленного останками книг. - И то верно, – Финн, растянувшись на полу, отодвигает подальше от себя разнокалиберный хлам вялыми взмахами рук и ног, словно бы вырисовывая снежного ангела. - Может, мы прокляты?.. Ответить ей попросту не успевают – стрелки часов сходятся на полуночи, и подпаленная в позапрошлом году кукушка вываливается из тайника, хрипло возвещая о смене дня. Крики ликования, более похожие на вопли умалишенных, наполняют дом-на-дереве. Артур Саммерли, глядя на их единодушие, не может сдержать добродушной улыбки. Они прокляты, возможно. Ему нравятся меткие ремарки этой незнакомой в прошлой жизни девчушки. И все-таки ему не стыдно за это. Ведь он прекрасно знает, что они не пострадают серьезно и вместе справятся со всем. Не зря же их поколение было единственным, что не убежало от временного шторма на другой конец света, а пережило и преодолело его. Седовласый старик опускает руки на светящийся шар, размещенный в центре библиотеки Авалона. Свет его постепенно затухает, в отличии от улыбки профессора: в этот миг там, внизу, Маргарит с шутливыми угрозами вытягивает из завалов битого фарфора чугунную сковороду и назидательно помахивает ею перед носом смеющегося Рокстона. Картинка уже не четкая, рассыпающаяся на осколки, разделенные проступающими все четче границами материков. Что же поделать, если всего раз в году ему удается наладить визуальную связь между своим обиталищем и Плато? Да и то следуя при этом за посредником, чьими глазами он по-началу только и может смотреть на дорогих сердцу друзей? Он каждый год дает себе слово, что более не станет нарушать их покой. И даже верит в это примерно одиннадцать месяцев в году. А после все повторяется и он даже практически не чувствует угрызений совести. Как не чувствует их и Хранительница, что, чаще чем должна бы, посылает прощальные теплые взгляды куда-то в пустоту, заполненную золотистым сиянием, видимым лишь им двоим. И старик, убеленный сединами, улыбается ей в ответ. И наполняется вдохновением и силами, чтобы еще одиннадцать месяцев в году верить в то, что в этот раз он успеет сделать все, чтобы их встреча наконец стала все-таки личной. И, возможно, уже в этом году его планы воплотятся в жизнь. Как знать?..