Прилетай скорей

Я не могла заснуть. Ворочалась с боку на бок, не сдерживая рычания и хныканья. Скидывала одеяло, которое путалось в ногах и непривычно сильно давило на грудь. Я не знаю, что произошло, но меня снедало какое-то чувство тревоги, словно перед первым днем в институте. Живот крутило, а в голове роились разные несвязные мысли, совершенно лишая возможности закрыть глаза и спокойно лежать. В квартире было тихо, в комнате я была одна, потому что Леня в последнее время предпочитал оставаться с мамой у бабушки. Мне было неспокойно, вероятно, еще и по этой причине. Уснула я, вымотанная, с горящими огнем глазами, только под утро, когда уже раннее летнее солнце встало над городом и забралось в комнату сквозь шторы. Я разлепила глаза полчетвертого дня. Голова была чугунной и пустой, как котел. Я долго не могла сообразить, где я и что вообще происходит. До встречи с Олегом Архиповым, который вместе с остальной командой сегодня утром прилетел из Грузии, оставалось всего ничего, а я с трудом вспоминала, чем отличается двухдорожечный магнитофон от четырехдорожечного. Никак не получалось взять в толк, что со мной случилось. Идя по улице в какой-то мерзкой прострации, я все больше терялась и никла, понимая, что профукала целый день и до сих пор не пришла в себя по непонятной причине. И чем я смогу в таком состоянии помочь Олегу? Ко всему прочему примешалась злость на себя: я так ждала этой возможности по-настоящему поработать, готовилась, а тут – на тебе! Вареный овощ на пятидесятиградусной жаре, а не профессионал своего дела. И почему все всегда в последний момент портится? В сгущавшихся сумерках, которые ускорялись набежавшими тучами, я дотопала до дворца спорта, который, пожалуй, становился моим излюбленным местом встречи. Голова болела, в висках пульсировало. Мне было откровенно паршиво, но я встала у ступенек, деловито поправив легкий голубой пиджак и перехватив саквояж поудобнее. Я не заметила появления Олега. Виной тому мое состояние или то, что я его никогда в глаза не видела, было неясно. Он бодро и чересчур дружелюбно поздоровался, мягко пожав мне руку. Не имея сил на любезности, я сразу перешла к сути, и Олег предложил прогуляться по территории. Он начал говорить о том, как ему дорого это место, как он любит баскетбол и как он счастлив играть в сборной, хоть и в запасе. Мы прошли целый круг, а я так и не узнала ничего по поводу проблемы с его радио. – Простите, что перебиваю, – я почти заплетающимся языком остановила его словесный поток, – но что у вас произошло с радиоприемником? Владимир Петрович сказал… – Вы такая загадочная и неприступная, Люба, – заглядывая мне в глаза с высоты своего двухметрового роста, вкрадчиво произнес Олег. – Да, хм, – я нахмурилась, силясь не потеряться в пространстве, – так… Он провел рукой по моему плечу. – Что вы делаете завтра вечером, часов, скажем, в восемь? У нас как раз закончится тренировка. Вы не против сходить со мной куда-нибудь? Например, на ВДНХ? Обожаю это место, я в детстве там час… – Олег, – с нажимом прервала я. До меня весьма медленно доходило, что ему на самом деле нужно от меня. И это откровенно взбесило. Я не для этого сюда тащилась в полумертвом состоянии, и не этого я ждала целую неделю. – Если у вас нет проблем с техникой, то не отнимайте мое время, будьте любезны. По-моему, его это только раззадорило, и он не позволил мне уйти, положив руки на мои плечи и придвинув ближе к себе. Такой поворот совсем не был кстати, и я занервничала. Наверно, это явственно отразилось на моем лице, потому что Олег усмехнулся. – Всего одно свидание. Прошу тебя. – Мы уже на «ты»? – я старалась держаться невозмутимо, но это плохо удавалось. – Отпустите меня, я этим не интересуюсь. – Вот как? И что же нам в таком случае делать? – Тебе, кажется, ясно сказали, Олежа. Отпустить и забыть, – на сцене появилось новое действующее лицо, заставившее меня сначала вздрогнуть, а потом обрадоваться. Сергей Белов стоял в паре метров от нас. Его лицо, как всегда, было предельно серьезным, а поза решительной, даже угрожающей, и Архипов явно не захотел связываться с ним. Еще бы. Легенда отечественного баскетбола, великая честь с ним играть, и отношения портить никому не хотелось. Так что широкие ладони соскользнули с моих плеч, и мне показалось, что это две глыбы с грохотом свалились с меня. – До встречи на тренировке! – громко сказал ему в спину Белов с очевидной издевкой. – Спасибо, – проговорила я, дождавшись, когда герой-любовник удалится, и потерла плечи. – Как вы тут так вовремя появились? – В отличие от своих коллег, – с усталым вздохом Сергей сделал акцент на последнем слове, – я пользуюсь любой возможностью подготовиться к Олимпиаде. А вот вы пользуетесь популярностью, Люба. Всего хорошего и будьте впредь внимательнее на встречах с незнакомцами. Белов направился знакомой дорогой, и мне ничего не оставалось (я же тоже домой!), как последовать за ним. И что-то заставило догнать стремительно идущего вперед баскетболиста и завести разговор. – Сергей, как ваше колено? – с немного сбившимся дыханием поинтересовалась я. – Неплохо. Спасибо. – Не беспокоит? Он взглянул на меня так, будто я ничего в этой жизни не понимала, и я вмиг стушевалась. – Если его не трогать. Вот и отлично. Мы прошли еще десяток метров, когда Сергей неожиданно свернул вправо, к автобусной остановке. – Мне сегодня в другую сторону. До свидания, – скользнув по мне взглядом, ответил он на мой немой вопрос. Я почувствовала, как живот свернулся в узел из-за необъяснимого беспокойства, но я отогнала это чувство поганой метлой. Хватит на сегодня выходок подсознания. – До сви… – хотела сказать я уходящему Сергею, как увидела номер подошедшего автобуса, в который тот уже приготовился залезть. 26. У меня словно земля ушла из-под ног, и я, как в кинотеатре, увидела придуманные собственным мозгом жутко красочные картины автобусной аварии, случившейся год назад. Обломки корпуса, разодранные сидения, бездыханные окровавленные тела на земле, среди которых мой папа… Слыша только свое тяжелое дыхание, я словно отдалилась на километр от автобуса и замершего на входе Сергея, а потом на бешеной скорости приблизилась вплотную, подавляя тошноту. Я моргнуть не успела, как стащила ошарашенного Белова с нижней ступеньки, чуть не свалив его на землю. – Не надо на нем ехать! – не своим голосом взмолилась я, не в силах подавить крупную дрожь, сотрясающую все тело, которое, наверно, похолодело на несколько градусов. – Я вас умоляю, не надо! Пожалуйста. – Да что с вами такое? – вырвался из моей хватки ничего не понимающий Сергей. Автобус тем временем тронулся и медленно исчез за поворотом. – Вы с ума сошли? Что вы о себе возомнили?! – все больше и больше повышал голос Белов, сведя брови к переносице, превращая свои светлые глаза в пугающие черные пятна. Меня трясло от еще живых в памяти картин катастрофы, от этого взгляда, который ясно давал понять, что я не имела никакого права так себя вести. Я изо всех сил старалась не заплакать и не смотреть в лицо Сергея, который, я знала, плотно сжимал сейчас челюсти, сдерживая негодование. И меня прорвало, как ветхую плотину. – Год назад мой папа погиб в аварии. Он ехал домой… – голос сорвался на свистящий шепот. – На 26-ом автобусе. Я… не могу, извините меня, Сергей… Когда я вижу автобус с этим номером на улице, я отворачиваюсь, боюсь смотреть. И пешком хожу поэтому. П-простите… Какой я была жалкой и никчемной. Ну и зачем ему нужны были эти слезливые оправдания? И, главное, я хотела сделать как лучше – пришла на встречу, думая, что мне дадут интересное задание и я смогу отвлечь себя от никуда не пропадающих мыслей о счастливом прошлом, ушедшем безвозвратно. А получилось как всегда – отвратительно. Сергей молчал, стоял смирно на том же месте. Мы были вдвоем на остановке и, кажется, на всей улице. Кроме него, никто не мог видеть моего конкретно неуравновешенного состояния, но и его одного, такого сильного, непоколебимого и сурового, было достаточно. Во время очередного всхлипа я вдруг ощутила теплую тяжесть мужской руки на своем плече. Не такую тяжесть, какую я чувствовала от ладони Олега. Ладонь Сергея, казалось, забрала часть терзающих меня переживаний, и я смогла поднять на него воспаленные глаза. Да, он смотрел так же серьезно, из-под черных бровей, как и обычно, но в этом взгляде больше не было равнодушия, усталости или высокомерия. Он смотрел понимающе и сочувственно, хоть лицо его и не особо изменило выражение. Мне стало так легко, как никогда еще не было в моменты подобных срывов. – Извини меня, пожалуйста. Я не знал, Люб, – его спокойный, как у китайского мудреца, голос обволакивал меня. – Перестань плакать, все по-прежнему в порядке. Ты здесь. Я здесь. Не бойся. Короткие, меткие фразы Сергея выбивали из моей груди боль, которая мешала мне нормально дышать. Я кивнула, со всей благодарностью, на которую была способна, посмотрев на него. Неловко вытерла слезы и снова кивнула. Да, все в порядке. – Пойдем. Я провожу тебя, – сказал он и уверенно вернулся на привычный для меня маршрут. А я только через несколько минут, более или менее успокоившись, идя на ватных ногах рядом с Сергеем, поняла, что мы наконец-то перешли на «ты».