The medical

Следующие три дня показались мне настоящим адом. Ксюша лежала в реанимации, и все, что можно было сделать — звонить в стол справок пару раз в день и выслушивать одну и ту же информацию. Я бродила по комнате, пытаясь спастись от собственных мыслей и накатывающего уныния. Нам так никто и не объяснил, что именно произошло. Ясно было только одно — что-то вызвало отек Квинке, но было это что-то из еды, выпитого или лекарств — оставалось неизвестным. Я склонялась к последнему варианту. А ведь я сама лично подавала ей эти таблетки, еще и уговаривала выпить, даже не удосужившись спросить про аллергию и прочитать инструкцию. Находиться в комнате, рядом с кроватью, на которой мы чуть не отправили на тот свет подругу, было поистине невыносимо, но идти мне было некуда. Шататься по малознакомому городу не хотелось. Там меня накрывало с удвоенной силой. Из головы все никак не шли слова этого «Некроманта». Его этот полный ненависти и презрения взгляд пробирал до костей. Я словно была чем-то очень мерзким, что попалось ему на глаза. Было противно и очень-очень стыдно. Но, пожалуй, я это и заслужила. Ксюха выжила лишь чудом… точнее, лишь стараниями врачей. Может, я и вправду зря выбрала медицинский? Шла бы на учителя рисования и не рисковала бы ничьей жизнью. На самом деле я всерьез задумалась о переводе. Может, так я спасу больше жизней, чем погублю. Артем с Денисом зашли на следующий день после случившегося. Благодаря им день не показался полным дерьмом, удалось даже продержаться несколько часов после их ухода, а после я полночи ревела в подушку, выкуривая сигарету в перерывах между рыданиями. Оставшиеся дни парни не давали о себе знать, да я и не рвалась. Одиночество и тишина вдруг показались мне приятными. Несколько раз кто-то стучал в комнату, но я не открывала, и вообще не выходила без лишней надобности. И, может быть, я просидела бы так еще очень долго, но все изменил очередной звонок в больницу. Мне сообщили, что Ксюшу перевели из реанимации, разрешены посещения. Не медля ни минуты, я вылетела из общежития и уже на крыльце столкнулась с Артемом. Он перехватил меня поперек талии, удержав на месте, и развернул к себе заставив взглянуть на него.  — Куда так несешься? Разговаривать мне сейчас хотелось меньше всего, несмотря даже на то, что парень моей мечты сейчас удерживает меня за талию и смотрит обеспокоенным взглядом. Но ответить все-таки нужно было.  — Ксюху перевели, — коротко сообщила я, взглядом умоляя, чтобы он меня отпустил.  — Правда? Когда?  — Не знаю, я только что позвонила. Сказали, можно прийти и…  — Ясно, — Артем все-таки разжал объятья и взглянул на наручные часы, — ты тогда узнай, что к чему, и когда часы посещения, мы вечером, если что, зайдем к ней. Бросив что-то нечленораздельное в знак согласия, я рванула прочь от общаги, лавируя между зазевавшимися студентами. *** Уже в больнице я вспомнила, что даже не спросила о том, что нужно принести подруге. Личные вещи, еда, одежда… Ближайший магазин был в конце улицы, а терять драгоценные минуты очень не хотелось.  — Здравствуйте, — робко произнесла я, наклоняясь к окошечку стола справок, — Ксения Добровольская…  — Когда перевели? — бесцветным голосом поинтересовалась женщина с короткими светлыми волосами. Даже не взглянув на меня, она стала перебирать какие-то бумаги.  — Сегодня.  — А, вот, вижу, Добровольская… Посещения разрешены. Двадцать седьмая палата. Поблагодарив женщину, я как можно скорее направилась в отделение на втором этаже. И уже поднявшись, я вспомнила одну маленькую деталь. Меня тут же обдало холодом, и сердце так болезненно заныло, что захотелось сбежать отсюда и побыстрее. А из какого отделения был тот врач? А что если я ему на глаза попадусь? Да он же сожрет и не подавится! А, впрочем, может, он и не отсюда… Может он реаниматолог, а это хирургическое отделение. Ему тут делать нечего. Или смена не его, или…. …или кое-кто теряет золотое время. Не жертвовать же подругой из-за него. Тем более, что накосячила я уже достаточно. Толкнув двери, я осторожно прошла в отделение, стараясь смотреть только прямо перед собой.  — Ой, девушка, подождите! — женский голос пригвоздил меня к месту. Я два метра прошла, что я уже успела натворить? Подняв взгляд, я с удивлением обнаружила, что ко мне от дежурного поста семенит та самая практикантка, что принимала нас в ту злосчастную ночь.  — Это Вы… — сорвалось с моих губ.  — Мы знакомы? — удивилась она, подбегая ко мне, — а, или ты к Добровольской? Вы же с молодым человеком тогда сидели? Я кивнула, а девушка между делом скрылась за какой-то дверью, чтобы в ту же секунду вернуться с белым халатом в руках.  — Вот, возьми, — она протянула его мне, — так положено: посетители только в халатах.  — Да без проблем, — пожала я плечами. Девушка удовлетворенно кивнула.  — Сейчас у них процедуры, подожди минут десять, хорошо? Можешь пока на посту со мной посидеть. Практикантка кивнула вглубь коридора, где в нише, между кабинетами, стоял большой письменный стол. Вообще, я не отказалась бы где-нибудь спрятаться, но вместо этого молча проследовала за девушкой.  — Слушай, а я тебя где-то видела, по-моему? — на ходу спросила она, — ты у нас в меде не учишься случаем?  — Учусь, — без особого энтузиазма ответила я.  — А, тогда понятно. А ты на каком?  — На общей практике… А ты на хирургии, значит.  — Ага, — жизнерадостно кивнула девушка. Мы добрались до поста, и она кивнула мне на длинную скамейку, стоящую рядом. А сама прошла к шкафчикам, что находились здесь же, прямо за столом.  — Не страшно тут? В смысле, как это можно вывозить? — глухо проговорила я, оглядывая коридор.  — Вывозить что? — раздалось от шкафчиков. Девушка почти полностью скрылась за дверцей, и мне были видны лишь штаны от ее формы. — Ты врач, у тебя нет привилегий на первое место ставить что-то свое в работе. От твоих действий жизнь человека зависит! А случаи… Они, чем сложнее, тем интереснее! Девушка выбралась из шкафов, прижимая к груди какие-то скляночки. Ее взгляд горел нездоровым интересом.  — Ой, тут на днях мужчину привезли! Так у него нож был прямо в … От подробного рассказа меня спасла открывшаяся дверь отделения. Два врача в белых халатах, улыбаясь и о чем-то беседуя, прошли к крайнему слева кабинету. Завидев одного из них, я тут же вжалась в стену, чувствуя, как трясущиеся руки против воли сжимают край скамейки.  — О, вернулись! — практикантка, похоже, была этому рада. А я от страха и слова вымолвить не могла.  — А это кто? — наконец выдавила я, все еще глазея на дверь, за которой скрылись врачи.  — Эти двое? — девушка принялась расставлять бутылечки на столе, — тот, что повыше, светловолосый — это Романов Игорь Викторович. Он заведующий ЛОР-отделения. А второй, это наш врач, Никорин. — Мне показалось, или фамилию врача она произнесла с какой-то гордостью, а взгляд буквально лучился обожанием, — Дмитрий Евгеньевич. То, как блестели глаза девушки при звуках его имени, ну никак не вязалось с моей картинкой в голове: искаженное ненавистью и злобой лицо, резкие и выверенные движения, отрывистая речь — все это, максимум, внушало благоговейный ужас.  — А… почему Некромант? — сорвалось с моих губ первое, что пришло на ум.  — Потому что с Того Света достает, — без тени юмора, и даже без улыбки ответила девушка. Ее лицо вмиг сделалось серьезным и сосредоточенным. Вопросов у меня больше не осталось. Разве только один:  — И как с ним можно работать?  — С кем, с Никориным? Да он гений! Счастливчик тот, кто попадает к нему на практику! Счастливчик, как же, ага. Просто, кое-кто тут втюрился.  — Вашу Добровольскую когда привезли, он полчаса как вышел со сложнейшей операции. Мальчишке кости по пылинкам собирали! Нас не пустили, правда… но медсестры говорят, была жесть. Тебя, кстати, как зовут? — опомнилась девушка. Серые глаза внимательно уставились на меня.  — Саша, — представилась я.  — Настя, — кивнула в ответ девушка. — Ты какой курс?  — Первый.  — А-а, то-то я тебя не видела. Я на четвертом. Мы все время на практиках. Слушай, ты посиди тут, а я пока сбегаю за лекарствами. А то урология все себе захапает. Девушка умчалась в коридорную даль, а скрипнувшая дверь освидетельствовала ее уход из отделения. Из головы теперь не шли ее слова, о том, что этот Змей Горыныч в халате — гений. Наверное, она наградила бы его куда более задушевными эпитетами, если бы не торопилась. По мне, так упаси Гиппократ попасть под крылышко этому гению. Хотя… Ксюху он и вправду вытащил, за что я ему до гробовой доски буду благодарна. Если бы не он… Я передернула плечами, справляясь с новым приступом нервной дрожи. Ладно, я сама виновата, и помнить об этом буду остаток своих дней. А Ксюше за мою тупость рассчитываться не стоило, и не иначе, как Высшие силы направили карету скорой помощи именно в эту больницу. Дверь отделения снова скрипнула. Настя вернулась, довольная, как слон. В руках у нее была большая картонная коробка, в которой что-то мелодично позвякивало.  — Все! — улыбнулась она. — Сейчас главное это спрятать хорошенько.  — Слушай, а что ваш Никорин любит? — негромко спросила я, наблюдая, как девушка проворно распихивает таблетки-настоечки по самым закромам шкафов.  — В смысле? — Ну… Отблагодарить бы хотелось.  — А, это, — нахмурившись, девушка отошла от шкафчиков на шаг, — слушай, он вообще ничего не берет. У обычных врачей там коньяк, виски, колбаса, на худой конец … А этому кофе подавай. Пьет его литрами. Если еще и с пироженкой какой, так… — Настюх, чайник не ставила? — перебил девушку парень, который пятился из дверей палаты и катил за собой капельницу.  — Сейчас поставлю, — оживилась девушка. — Я, смотри, что нам урвала! Парень развернулся к нам, и я узнала в нем того самого Вика, который дежурил вместе с Настей. Он с готовностью перегнулся через стол, и, увидев «добычу», довольно хмыкнул.  — Благослови Господи того, кто послал нам Настюху в отделение, — расплылся в улыбке парень.  — Иди давай! — засмущалась девушка. — Чайник ставь…  — Иду-иду. А это кто? — медбрат наконец-то заметил меня. — Саша. Она к Добровольской. Тоже, кстати, наша студентка.  — О, будем знакомы! — парень протянул мне худую ладонь с длинными пальцами, — Виктор, работаю тут на полставки. Чай с нами будешь?  — Нет, спасибо. — Вежливо улыбнувшись, я покачала головой, — к Ксюше уже можно?  — Да, проходи, — Виктор кивнул на дверь палаты, — Насть, давай прячь это и пошли перекусим. Я вечность не ел! Пациентов таблетками кормить она не забывает, а обо мне даже не думает… Улыбаясь себе под нос, я покинула своих новых знакомых, скрываясь за дверями палаты. Небольшое светлое помещение насквозь было пропитано запахом медикаментов. Четыре кровати на колесиках стояли друг напротив друга, по две у каждой стены. Бледная Ксюха не сливалась с наволочкой только потому, что у ее кожи был болезненный желтоватый оттенок, так что она едва заметно контрастировала. Удушливое чувство вины сразу напомнило о себе, чем-то мерзким и скользким поднимаясь внутри.  — Привет… — девушка заметила меня сразу. Она была в сознании, что ужасно радовало.  — Ксюх, прости меня… — вместо приветствия произнесла я, срываясь на рыдания. *** Не знаю, сколько я ревела, сидя на стуле и уронив голову на край кровати. Ксюшка молчала все это время, наблюдая за моими слезами. А когда моя истерика, наконец, пошла на спад, она деловито поинтересовалась:  — Все? Закончила? Это спровоцировало еще порцию рыданий минут на десять и поток нечленораздельных извинений. А потом силы вдруг куда-то делись. Сделалось очень пусто, словно открыли форточку и все, что грызло меня изнутри растворилось где-то там, снаружи.  — Саш, я не виню никого. Вы же не знали, что у меня аллергия. А то, что кровотечение открылось, так это тоже не ваша вина… Хотелось бы поверить всему, что она говорит, но разве это так просто сделать: снять с себя всю ответственность за произошедшее, словно это не мы впихивали ей таблетки, словно не я предлагала ей выпить еще, вместо того, чтобы увести отдыхать. То, что я могу смотреть в глаза подруги — уже что-то невероятное. Но девушка улыбалась, держа меня за руку, и в искренности ее слов я ни капли не сомневалась. Она действительно никого не винила. Просто так вышло. Увидев ее, я все же смогла вздохнуть чуточку спокойнее. Ей теперь ничего не угрожает. И это главное.  — К тебе тут Артем с Денисом обещали вечером зайти, — сообщила я, когда подруга закончила увлекательный рассказ об особенностях введения капельницы, которые ей Вик не только подробно рассказал, но и на ее собственном примере показал.  — А им-то что тут делать? — захлопала ресницами Ксюха. — Ну, они тоже там были. — Пожала я плечами. — Похоже, переживают.  — А Артем тебе больше внимания не оказывал? — девушка подалась вперед, буквально прожигая меня насквозь взглядом.  — Нет. — Я криво усмехнулась. — Не до него, знаешь ли.  — Ой, это ты зря-я-я-я… Он на тебя внимание наконец-то обратил, а ты нос воротишь! Не смей киснуть. Поняла меня?! Мне оставалось только кивнуть. Казалось, мы посидели всего ничего, но уже очень скоро Ксюху начало клонить в сон — даже бодрствование лежа в кровати у нее отнимало много сил, да еще и лекарства… Записав напоследок под ее диктовку все, что ей необходимо принести, я покинула палату, осторожно прикрыв за собой дверь. Что ж, кажется, не все так плохо… Все ОЧЕНЬ ПЛОХО! Я едва не взвизгнула, чуть не столкнувшись с кем-то на своем пути. Закон подлости в действии.  — И-и-извините, — проблеяла я, глядя на Никорина. Серо-зеленые глаза смотрели устало и чуть удивленно. Волосы снова были зачесаны назад, но несколько прядей уже спадало к лицу, выбиваясь из общей аккуратности. Щетины сегодня не было, да и лицо мне показалось не таким бледным. Трудно было сказать о его возрасте. Казалось, ему уже за тридцать, хотя я была уверена, что работа накидывала ему лет.  — Ничего. — Коротко бросило местное светило, уже намереваясь меня обойти. Меня он, похоже, не узнал.  — Дмитрий Евгеньевич, — позвала я, и даже нашла в себе силы обернуться.  — Что тебе?  — Спасибо Вам… что спасли ее… — тихо произнесла я. — Мы правда сделали глупость и… просто у нас был праздник, и мы не подумали… Простите, что так вышло…  — Мне нет дела до того, что творится в головах у малолетних пьянчужек. — Бесцветным голосом обронил Никорин, глядя на меня с высоты своего роста. А он, надо сказать, был у него немаленький. И я ему макушкой, хорошо, если до подбородка доставала. — Вы тут решили стать врачами, так задумайтесь, что у вас на первом месте. А то, как вы изволите проводить свободное время, меня не касается. И, бросив на меня взгляд, в котором явно читалось отвращение, мужчина удалился дальше по коридору, и вскоре скрылся за дверью одной из палат. Приподнятое было настроение грохнулось в Бездну. В горле завязывался тугой узел, из глаз одна за другой стекали против воли слезы. Смахнув их, я резко развернулась, почти бегом покидая отделение хирургии. И уже на лестничном пролете меня застал звонок мобильного.  — Алло, — дрожащим голосом произнесла я, не глядя приняв вызов.  — Саш, ты в больнице?  — Да… Это кто?  — Это Артем. Мы с Деном спросить хотели, как там?  — Она пришла в себя… Но лежать ей тут еще долго, — я судорожно стирала рукавом вязаного свитера слезы, что никак не желали останавливаться.  — Мы к ней тогда вечером забежим, после пяти где-то. А ты чего, плачешь что ли? Что-то случилось? — голос парня выдал напряжение.  — Нет, ничего. Когда пойдете… Кофе захватите.