The medical

Первая удачно сданная сессия — это большое событие! И отмечать его наш поток готовился еще задолго до первого экзамена. Тут, что-то из темы: «Сдам — напьюсь от счастья. Не сдам — напьюсь с горя». Но сегодня все напивались именно от счастья: на потоке минимальное количество троек, и новый семестр мы начинаем старым составом — ни одного отчисленного! Весь этаж общаги не спал, за исключением тех, кто «уже все», как сказал Наиль — мой одногруппник. Время давным-давно перевалило за полночь, и мы встречали новую дату в календаре реками выпивки, пьяным смехом и громкими тостами.  — Бля, как же мне на утро будет плохо с похмелья, — совсем не огорчаясь сему факту, я одним глотком осушила маленькую стопочку, в которую мне намешали Би-2.  — Какое нахер утро… — прохрипела Ксюха у меня под боком, — мне уже сейчас херово. Девушка опиралась на стол, морщась и жмурясь, словно прогоняя глюк. В просторной общажной кухне собралась половина народа. Вторая половина — расфасовалась по комнатам: где-то играли, где-то выпивали «своей компанией», в дальние комнаты отнесли тех, кто уже пал жертвой попойки, а в те, где были закрыты двери, лучше было не соваться, если только у тебя нет желания присоединиться. Громко играла музыка, так что уши закладывало, и даже мысли танцевали нижний брейк. Мы курили уже даже не выходя с этажа, лишь кто-то великодушно распахнул окно.  — Иди, воздухом подыши. Вернув рюмку на стол, я подхватила подругу под локоть и утащила к окну. В лицо ударил ледяной зимний воздух, но свежим он не был ни на грамм — табачный смрад стоял столбом, медленно вытекая на улицу.  — Сука… — прошипела девушка, упираясь лбом в косяк.  — Ты просто недопила, — ухмыльнулась я, поджигая сигарету. Ксюха морщилась, явно не разделяя мою теорию. Однако, уличный воздух все же, сделал свое дело, и к тому моменту, как я затушила сигарету, подруга перестала напоминать полутруп на последней стадии. Мы вернулись к празднующей толпе, и тут же получили в руки по бокалу какого-то коктейля. Очередной громкий тост, и сладковатая тягучая жидкость терпкой патокой разлилась по горлу.  — Кайф! — я облизнула губы.  — Ленькин фирменный! — крикнул мне на ухо Севка, — скажи — вещь! Я, облизнув губы, закивала. Забрала стакан у Ксюхи, которая уже мило улыбалась второкурснику, и беспардонно утащила ее из кухни к комнатам, где танцевали наши одногруппники. Мы тут же слились с танцующей толпой, подпевая вместе со всеми. Я кружилась, раскинув руки, и мир кружился вместе со мной. Черт, как же здорово! Но, изображать балерину на далеко нетрезвую голову было плохой идеей. Я, потеряв равновесие, оступилась на два шага назад и впечаталась в кого-то спиной.  — Оп-па, девочки! — мужские руки легли мне на плечи, помогая удержать равновесие, а знакомый голос вызвал глупую улыбку. Я обернулась, уже зная, кого увижу.  — Бля, Артем, ну ты как всегда без меня! — в притворном возмущении сообщил Денис, пробираясь к нам с двумя бокалами пива. — Девушки, выпить не желаете?  — Девушки желают танцевать! — взвизгнула Ксюха, вновь выпрыгивая в такт музыке.  — Ну тогда… — Артем отпустил меня, и в шутливом полупоклоне предложил руку, — позволите составить компанию? Рассмеявшись, я вложила свою ладонь в его, и мы в ту же секунду растворились в танцующей толпе. Меня пригласил на танец парень моей мечты! Да я с ним заговорить боюсь в коридоре, а тут он сам подошел ко мне! У нас на факультете все мальчишки классные, но Артем для меня выделялся из всех. Умный, с чувством юмора, активный и своеобразный молодой человек привлекал интерес многих девушек. Но ни с одной его не видели в качестве пары. Несмотря на то, что он мне нравился, я даже надежд не лелеяла, что могу быть ему интересна. Зеленая первокурсница, что с еще детским удивлением восхищалась всему и вся вокруг. Такие не для него. Ему бы кого-то вроде себя — активную по жизни девушку, с эталонной внешностью. Ксюха как-то сказала, что тогда ему больше всего подойдет… Денис. Лучшие друзья — не разлей вода. Вокруг них всегда что-то происходило. Они не особо часто объявлялись в универе, но, когда все же приходили на пары — стены корпуса чудом оставались стоять на месте. Денис увел подругу куда-то в сторону. А я, не веря своему счастью, отплясывала с Артемом какую-то ерунду. Парень улыбался мне, смеялся вместе со мной, то и дело угощая очередным коктейлем. А потом все как-то резко сбавило обороты… На моем локте сомкнулись ледяные пальцы подруги, и этого прикосновения мне хватило, чтобы даже на нетрезвую голову понять, что что-то не так. — Саш… мне вконец херово… — подруга, согнувшись пополам, цеплялась за мою руку. Каким чудом она вообще до меня дошла? Веселья как не бывало. Забыв начисто о парне, с которым танцевала еще две секунды назад, я обхватила подругу за плечи, не дав ей упасть.  — Ксюх… Ксюха! Слышишь меня? Что болит-то? Подруга только покачала головой, морщась от боли.  — У нее кровь из носа резко пошла… — Денис старался перекричать музыку, — побледнела, сказала, что тошнит…  — Ксюнь, посмотри на меня! И, прекрасно понимая, что подруга не отреагирует, силой заставил ее распрямиться. Она была не бледная — зеленая! Легкий кровоподтек у правой ноздри подтвердил слова Дениса, но от этого мне легче не стало.  — Ее надо увести, — громко распорядился Артем, кивнув другу. Тот подхватил Ксюшу на руки, и, продираясь сквозь толпу, направился к выходу. ***  — Может, в больницу ее отвезти? — я, обняв себя руками, обеспокоенно смотрела, как Денис укладывает подругу на кровать в нашей комнате, из которой предварительно пришлось выгнать Тоху с Оксаной. Надо не забыть перестелить постель…  — Да бля, мы ж медики! Че мы, сами не справимся?! — воодушевления Наиля я никак не разделяла. Он заметил нашу процессию в коридоре и увязался следом. И теперь шелестел медикаментами из нашей комнатной аптечки. — Да и кто повезет? Все бухие в хламину!  — Коменданта попросить? — предприняла я слабые попытки к убеждению.  — Ее нет сегодня. Там вахтерша одна… Да и то, тетя Люся давно спит, иначе бы давно сюда возмущаться пришла. Зеленая — если не сказать, что прозрачная — Ксюша приоткрыла глаза, но она словно никого не замечала, пялясь в потолок.  — Солнце, где у тебя болит? — я осторожно погладила девушку по руке, проклиная себя за то, что не придала ее состоянию должного внимания сразу. Девушка, скривившись, прижала ладонь к животу.  — Ты на алкоголь всегда нормально реагировала? — пробормотал Артем за моей спиной.  — Да, — прохрипела Ксюха.  — Ты же говорила, что тошнит? — Наиль объявился рядом с упаковкой активированного угля.  — И так тошнит… голову как будто сдавливает… господи, меня сейчас вырвет… Сорвавшись с места, я вытащила из угла комнаты ведро, которое мы забыли отнести в ногомойку после мытья пола. Девушку и вправду вырвало, и вздох облегчения, вырвавшийся из ее груди, вселил надежду, что подруге станет легче.  — Так, на, угля выпей! Походу, траванулась чем-то.  — Да меня от простой воды сейчас вырвет, а ты…  — Ну, постарайся. — Я вернулась обратно на кровать подруги. — Хоть алкоголь нейтрализует.  — А не, я тут обезболивающего нашел! — обрадованный Наиль отстал от аптечки и предоставил нам на выбор неплохой ассортимент таблеток. Девушка снова скривилась, отворачивая голову к стене, но выпоить ей лекарства все же удалось. Минут десять тишину в комнате нарушало лишь прерывистое дыхание подруги, которое, после, сменилось тихим сопением — уснула. Мы за это время не проронили ни слова. Я так и сидела на краю кровати, держа Ксюху за руку. Наиль пристроился на стуле у изголовья кровати, Денис — на моей кровати напротив, а Артем — на подоконнике, нервно барабаня пальцами по своей коленке и задумчиво глядя в окно. Он то и дело подрывался покурить, но все время откладывал пачку, явно не желая душить Ксюху табачным дымом, и выйти и оставить нас — тоже.  — Мне не по себе, — тихо вздохнула я, чувствуя, как беспокойство набирает обороты.  — Да подействовало уже, че, — Наиль кивнул на спящую девушку, — к утру отпустит. Траванулась, видимо.  — Я все тоже самое пила, — я покачала головой, совершенно не соглашаясь с одногруппником, — и у меня ничего.  — Может она до этого что-то съела? — Денис сидел ссутулившись, опустив подбородок на сцепленные в замок пальцы, — ты ей что дал вообще? Наиль протянул парню какую-то коробочку, и тот попытался сфокусировать нетрезвый взгляд на названии. И снова повисла тишина. Из-за закрытой двери слышалась музыка и чей-то смех. Поток продолжал веселиться, радуясь наступлению зимних каникул и окончанию сессии. Я запоздало подумала, что нужно будет отзвониться родителям и сообщить об успешно сданной сессии, да и вообще — съездить к ним ненадолго перед новым семестром. Когда Ксюха хрипло застонала, сердце внутри замерло от нахлынувшего страха. Что-то пошло не так: легче ей явно не становилось.  — Ксю… Ксюша! — всхлипнула я, но девушка в ответ лишь с хрипом вдохнула и свесилась с кровати. Денис среагировал быстро, подтолкнув к ней ведро. В этот раз подругу вывернуло кровью.  — Твою мать! — Наиль сделался едва ли не бледнее подруги. А та вдруг захрипела, вцепившись в меня одной рукой. Ее лицо едва ли не на глазах покрывалось красными пятнами.  — Она задыхается! Вызывайте скорую! Денис с Артемом выбежали из комнаты, разгоняя всех, кто имел неосторожность попасться им на пути.  — Ксюнь, пожалуйста… Ксюша! — Я сползла с кровати на пол, сжимая руку подруги. На моих глазах от шеи подруги к лицу поднимался отек. Она судорожно хватала ртом воздух, и каждый новый вдох давался ей труднее предыдущего. Надо ли говорить, что протрезвела я мгновенно. Наиль удерживал девушке голову, но это помогало мало. Я выла от страха и бессилия. Я не знала что делать, а на моих глазах подруга уже переставала дышать, и пальцы, что сжимали мою ладонь, холодели и слабели с каждым мгновением. Все вокруг проваливалось в бездну, я не могла оторвать взгляд от лица Ксюхи, которое теперь ничем не походило на лицо моей подруги… Помню, что что-то кричала, когда меня силой рванули за плечи. Помню, как чьи-то объятья пытались унять дрожь в моем теле. Помню, как холодный воздух обжег глотку, как скрипел снег под кедами, надетыми наспех, как трясло от холода голые плечи, и как кто-то второпях накинул на меня чью-то куртку. Помню, как выла сирена, и как слепила глаза мигалка реанимации, как назвалась сестрой пострадавшей и вызвалась ехать с Ксюхой в больницу. А вот как рядом со мной оказался Денис — не знаю. Одной рукой он обнимал меня за плечи, второй сжимал мою ладонь. А меня трясло, как на электрическом стуле. Ксюха под кислородной маской хрипела почти всю дорогу, находясь в полусознательном состоянии. От одной только мысли о том, как ей сейчас больно, меня саму словно резали на живую. Приемный покой встретил нас серыми железными дверями, длинным коридором и запахом спирта. Ладонь подруги буквально вырвали из моих пальцев, и каталку с телом девушки завезли в один из кабинетов, в который даже дверь не закрыли. Комнатка оказалась то ли смотровой, то ли процедурной. Ксюхе на наших глазах сделали укол, и только потом сообразили закрыть дверь. Нас с Денисом оставили ждать на старой ободранной кушетке, на которую парень усадил меня — от трясучки я стоять не могла на своих двоих. Спустя какое-то время к нам подошел медбрат и стребовал все подробности происшествия, заставил расписаться в бланке и удалился в ординаторскую, неплотно прикрыв дверь. И нам на своих шкурах пришлось познать всю точность фразы про «томительное ожидание». Не происходило ровным счетом ничего, и это внушало обманчивое спокойствие, щедро приправленное диким напряжением. За дверью послышались голоса, затем — шаги, а после она медленно открылась. Бригада скорой помощи давно уехала, и Ксюхой занимались дежурные врачи, которые и вышли из кабинета. Двое мужчин о чем-то негромко переговариваясь, направились прочь от кабинета. Один из них, словно опомнившись, развернулся к нам, и невозмутимо сообщил:  — Отек Квинке у девушки. Лекарство уже действует. Сейчас анализы возьмут, и скажем точнее, что к чему. Ждать будете?  — Конечно! — поспешно воскликнула я. Врачи скрылись за дверью в конце коридора, кажется, совсем покинув отделение. Около Ксюхи суетилась молоденькая девушка-практикантка. В ее руках оказалась игла, а после — флакончик с кровью, взятой на анализ.  — Когда-то и мы так же будем ночами не спать, — хмыкнул Денис. Парень, откинувшись на холодную стену, из-под опущенных ресниц следил за бледноватой девушкой в светло-зеленых больничных штанах и такой же свободной рубашке. Я растеряно взглянула на Дениса, не сразу соображая, о чем он.  — А с какого курса практика?  — С третьего. Вы еще зеленые, а у нас со следующего семестра — полный привет. Я не нашлась, что ответить. Студенты-медики, как правило, с нетерпением ждут практики, а я вот волновалась, хотя мне, судя по словам Дениса, до нее было далековато. Практикантка зачем-то прикрыла дверь, и в просвет между ней и полом мелькали тени от ее ног, свидетельствующие о ее передвижениях. Наверное, все в порядке, раз врачи такие спокойные. Было бы о чем волноваться — велели бы сообщить родственникам, а так…  — Почему ты выбрал эту специальность? — тихо спросила я, глядя на белую дверь.  — Братишка сказал, что из меня выйдет отличный врач, — улыбнулся Денис, — я как-то и не задумывался о другом. Я улыбнулась на эти слова, представив маленького мальчика, уговаривающего старшего брата стать врачом. Но улыбка сползла с моих губ, как только за дверью раздались странные звуки. Один из них я не смогла бы описать даже под дулом пистолета — не похожий ни на что, но пробирающий до костей. А другой — грохот медицинских инструментов, сменившийся женским вскриком. Я подорвалась с места, как только дверь распахнулась, и перепуганная девушка, сделав шаг в коридор, крикнула в сторону ординаторской.  — Вик, куда они ушли?! С того конца коридора показался взъерошенный медбрат, что подходил к нам до этого.  — Я не знаю, мне не докладываются, — удивление на лице парня сменилось настороженностью. А со следующими словами девушки меня словно молнией прибило.  — Вик, она кровью захлебывается! — практикантка в ужасе обернулась за спину, — бля… Вик! Зови Некроманта!!! *** Все, что случилось дальше, еще долго будет являться мне во снах, пока память от нервов не отключит эти воспоминания и они не притупятся, но даже тогда они не перестанут напоминать о страшной ошибке, которая чуть не унесла жизнь подруги… Я не знаю, как оказалась рядом с Ксюшей, помню лишь белые простыни залитые кровью и чьи-то руки, тянущие меня назад. А потом появился он, тот, кого эти двое назвали Некромантом. Бледный, с тенями под глазами, с болезненно осунувшимся лицом и трехдневной щетиной. Каштановые волосы, которые, похоже, были зачесаны к затылку, сейчас находились в невообразимом хаосе, придавая мужчине вид, от которого кровь стыла в жилах. Он буквально на ходу выслушивал рассказ от практикантки, семенившей за ним по пятам, о том, что случилось. Мужчина склонился над Ксюшей, когда девушка закончила, наконец, лепетать, и, услышав ее последние слова, вскинул голову, и перекошенное от злости лицо оказалось обращено к нам.  — Что вы делали? — глухо прорычал он.  — Мы… мы первую помощь оказать пытались… — голос дрожал, и я едва удерживаясь от того, чтобы не попятиться.  — Что вы ей дали?! — мужчина выходил из себя. Глаза едва ли молнии не метали. Заплетающимся языком я рассказала о наших действиях и лекарствах, которыми мы пытались помочь подруге. И первое, что я сделала после произнесенных мною слов — пожалела, что не оставила предсмертную записку. — Кретины, блять! — мужчина зло посмотрел на меня, — кто вообще с такой пустой башкой надоумил поступать на врача?! Не знаешь нихера, так не лезь блять с помощью своей! Первая помощь блять… она, считай, была последней! Двое молодых парней, явившихся следом за врачом, оттащили нас с Денисом от тела подруги, и принялись выполнять какие-то манипуляции под командованием врача. Я прижала руки к губам, надеясь заглушить рвущиеся наружу рыдания. Меня трясло от страха за Ксюху, от страха перед этим человеком и от осознания того, что я, кажется, чуть не убила собственную подругу… Денис за моей спиной цветом лица полностью сливался с белым кафелем процедурной. Он невидящим взглядом смотрел, как Ксюшу увозят санитары, а врач отдает какие-то указания практикантке. Мужчина, казалось, уже забыл о нашем присутствии. Он говорил быстро и сухо, а после, развернувшись, быстрым шагом удалился из отделения в ту сторону, куда увезли каталку. В этот вечер во мне что-то сломалось, разлетелось на части, и, перемешавшись, начало срастаться заново… и процесс этот обещал быть долгим и болезненным. А слова, произнесенные врачом, которого я и видела-то в первый раз (и я надеялась, что в последний) навсегда врезались в мою память.