Магия огня

Дени Таргариен была тихой девочкой. Она оказалась тем редким ребёнком, который очень рано уяснил для себя значение пословицы «Молчание - золото». Потому что такую роскошь, как болтовня, могли позволить себе только беспечные люди, которым не приходилось беспокоиться за свою жизнь. Так говорил Визерис всякий раз, когда Дени вдруг прорывало, и будто бы на мгновение обезумевший брат до боли щипал ее и встряхивал, как тряпичную куклу, называя глупой девчонкой и обвиняя в том, что она подвергает их опасности. Но Дени не была глупой и, конечно же, не хотела, чтобы их жизням что-то угрожало, поэтому быстро успокаивалась, подчиняясь братцу. И молчала. Молчала, смотрела и слушала, и это научило ее слышать и замечать. А заметила она то, что Визерис, хоть и строил из себя затаившегося от врага опасного дракона, как он любил себя называть, был всего лишь напуганным озлобленным мальчишкой, который совершенно запутался и не осознавал ситуацию. Он ещё застал то время, когда их семья была самой могущественной и влиятельной в Британии, а перед грозным именем Таргариенов, древнейшего и благороднейшего из родов, трепетали все волшебники без исключения. Но их собственный девиз - «Пламя и кровь» - обернулся против них самих, и последние отпрыски великого рода вынуждены были с позором бежать из страны. Визерис не мог смириться с изгнанием и упивался мечтами о том, как они с Дени покарают всех обидчиков и огнём и кровью возьмут то, что принадлежит им по праву. Дени же, не знавшая ни дома, ни богатства, ни семьи, лишь восторженно слушала рассказы брата о великих предках, но не могла проникнуться теми злыми чувствами, которыми жил Визерис. Все эти истории оставались для неё всего лишь историями, занимательными сказками, которые ей нравилось слушать унылыми вечерами. Даже собственный брат Рейегар, которого Визерис просто боготворил, больше представлялся ей каким-то рыцарем из баллад, чем реально существовавшим человеком. Единственное, что иногда заставляло ее грустить и мечтать о том, как здорово было бы оказаться в Англии, - это отсутствие домашнего тепла. Визерис боялся преследования, и они не задерживались на одном месте подолгу. Кочевая жизнь во многом была увлекательна: любознательная Дени, как губка, впитывала в себя языки, обычаи и нравы волшебников разных стран, но часто ощущала себя в этом мире одиноким листком, оторвавшимся от ветви и подхваченным вихрем, когда ей хотелось быть деревом, глубоко пустившим корни и не страшащимся никакого ветра. И когда скитания привели их во Францию, такую близкую к их родине Францию, в которой они задержались почти на год, Дени была счастлива. Она мечтала о том, как поступит в Шармбатон, как заведёт друзей, которые не станут судить ее по поступкам предков, как Визерис наконец-то откажется от желания мстить и превратится в обычного волшебника, который каждое утро торопится на работу, жалуется на начальника и строчит сестре в школу длинные письма, расспрашивая, как у неё дела. Дени очень хотела эту простую жизнь с простыми радостями и горестями, но у судьбы были другие планы: как-то раз, когда Визерис был в хорошем расположении духа и Дейенерис решилась наконец заговорить с ним про Шармбатон, в окно постучалась сова. Они насторожились: во Франции почту доставляли не совы. Визерис схватился за палочку и приказал Дени спрятаться, но ничего не происходило, лишь птица продолжала настойчиво стучаться клювом в окно. Визерис осторожно открыл его и быстро выхватил конверт у не ожидавшей такой подлости совы, поводил над письмом палочкой и осторожно вскрыл. Дени с тревогой наблюдала из своего укрытия, как его глаза бегают по строчкам, а брови с каждой секундой хмурятся все сильнее. Наконец, Визерис закончил читать, и его рука обессилено повисла вдоль тела. Вид у него был такой, будто ему сообщили, что их дражайший отец воскрес и приглашает вместе отпраздновать Рождество. Брат поднял на Дейенерис глаза, и она ужаснулась мелькнувшему в них безумному блеску. В этот момент он стал похож на дикого дракона, которым любил себя называть. Его лицо приняло какое-то хищное выражение, и Визерис сказал: -Мы едем домой. Позже Дени узнала, что Министерство Магии Британии позволило отпрыскам Безумного Эйериса вернуться на родину. Визерис говорил, что это было связано с неожиданной кончиной министра, Роберта Баратеона, и с принятием Эддардом Старком полномочий временного министра. Это его решение вызвало негативный отклик у общественности и никак не способствовало его популярности в народе, так что последние Таргариены настороженно отнеслись к этому жесту доброй воли, ведь политики никогда не играли честно. Визерис говорил: -Он что-то задумал. Клянусь Мерлином, так и есть. Но мы сделаем вид, что поверили ему и очень рады его подачке. Будем жить тихо и скромно, опустив глаза в пол и делая вид, что эти жалкие людишки смогли приручить драконов. И вот когда они потеряют бдительность, когда почувствуют себя хозяевами над нами, мы нанесём удар, Дени. Тогда они узнают, что такое ярость дракона. Дени становилось страшно от этих слов. Визерис и прежде временами впадал в безумное состояние, но теперь, когда дом был так близко, его глаза все чаще лишались осмысленности, и в них горел огонь - дикий огонь, от которого, по слухам, в восторге был их отец. «Пламя и кровь, - без устали твердил он, -пламя и кровь». Надежды девочки на скромную жизнь рушились с каждой секундой приближения долгожданного возвращения. Она понимала, что Визерис пойдёт на все ради своей мести. Даже пожертвует собственной сестрой. И Дени знала, что ей придётся стать настоящим драконом, чтобы защитить себя от безумных амбиций брата. *** Порт-ключ доставил их в Англию на рассвете. Было холодно и сыро, землю застилал туман, и Дени плотнее закуталась в старенькую мантию. Они оказались перед воротами какого-то старого мрачного особняка из тёмного камня, который выглядел так, будто сошёл со страниц готического романа. Его украшали статуи уродливых горгулий и драконов, а пространство перед домом покрывал чёрный песок. После тепла и уюта их маленькой каморки во Франции это место казалось Дени жутким и заброшенным, и она буквально ощущала исходившую от него ауру горя и скорби. Визерис, однако, не разделял ее чувств. Он с восторгом и нежностью разглядывал особняк, как самое драгоценное сокровище. -Драконий камень, -выдохнул он. К ним навстречу вышел невысокий худой мужчина в строгой серой мантии. У него было вытянутое хмурое лицо и темные волосы с проседью. -Мистер Таргариен, мисс Таргариен, меня зовут Эддард Старк, -мужчина пожал им руки, -Добро пожаловать в Англию. *** Дени бездумно наблюдала за тем, как старый домовик Порк медленно и уныло подметает пол на кухне. Здесь все было так - медленно и уныло, и неудивительно, что домовой эльф, принадлежавший этому месту, будто сросся с ним и перенял его характер. Жизнь в Англии мало чем отличалась от жизни в изгнании, разве что свободы стало ещё меньше. Раньше они были вольны в том, куда отправиться и где поселиться, а теперь их перемещения ограничивались пустыми мрачными залами Драконьего камня и редкими прогулками у моря, недалеко от которого расположился особняк. Они превратились в узников в собственном доме. Официально их не сажали под домашний арест, Эддард Старк просто посоветовал покидать особняк только в случае необходимости. За домом установили наблюдение, а если все-таки им приходилось куда-то выбираться, то их обязательно сопровождал кто-то из министерских авроров. Камины были отключены от общей сети, а на всю принадлежавшую им территорию наложили противоаппарационные чары. Якобы в целях их безопасности. Но Таргариены понимали, что опасностью являются они сами. Так проходили дни. Визерис слонялся по дому, как привидение, и с отсутствующим видом разглядывал многочисленные картины предков - всех, как один, с серебряными волосами и фиолетовыми глазами. Иногда он запирался у себя в кабинете и мог сутками оттуда не выходить. Дени была предоставлена самой себе. Она облюбовала библиотеку и часами просиживала за книгами. Особенно ей нравилось читать мемуары кого-нибудь из ее предков и проникать все глубже в историю ее рода. Могущественные чародеи, укротители драконов, министры магии, безумные фанатики, храбрые авроры, тёмные лорды - Таргариены отличились во всех сферах жизни волшебного сообщества. «Безумие и величие - это две стороны одной монеты, -прочла Дени однажды. -Каждый раз, когда рождается новый Таргариен, Боги подбрасывают монетку и мир замирает в ожидании того, как она ляжет». И наблюдая за собственным братом, девочка ясно понимала, что Боги не были добры к нему. Она злилась на Визериса за то, что он решил добровольно променять их свободу на пыльный страшный дом, в котором для полного антуража не хватало только привидений. Они могли быть счастливы во Франции, где за ними не тянулся кровавый след их отца, но вместо этого вынуждены были коротать дни в месте, которое одним своим видом сводило с ума. Однако Визерис блаженствовал и упивался мыслями о своей мести, обещая магическому сообществу скорую расправу. Дени вздрогнула и вынырнула из своих мыслей, потому что неповоротливый Порк что-то разбил. Хорошо, что это увидела она, а не Визерис, который обращался с домовиком очень жестоко. Дейенерис всегда было жалко эльфа, и она часто пыталась защитить его от брата, за что получала сама. «Это рабство, чистое рабство, -с негодованием думала девочка, -он обращается с ним, как с грязью, а ведь только благодаря Порку у нас всегда есть горячая еда и чистая одежда. Несправедливо, что за свой труд он получает только унижения и пинки». Впервые в жизни она почувствовала в себе стремление сделать что-то, чтобы исправить такое положение вещей. Монетка Дейенерис Таргариен встала на ребро и зашаталась, решая, на какую сторону лечь. *** Бурерожденная. Так говорил Визерис о ее рождении. К своему величайшему неудовольствию Дени узнала, что появилась на свет на Драконьем камне в свирепый шторм, который спас жизни последним Таргариенам: в такую погоду детям Эйериса удалось улизнуть из особняка незамеченными, и они благополучно покинули Британию. В день ее одиннадцатилетняя разыгралась почти такая же жестокая буря, и Визерис увидел в этом знак, что скоро все их враги получат по заслугам. Дени же увидела в этом знак того, что скоро ей должно будет прийти письмо, которое она жаждала и одновременно боялась получить - письмо из Хогвартса. Это было волнительно. Дейенерис страстно хотелось покинуть Драконий камень, и ей в этом могла улыбнуться удача... Если школа захотела бы принять дочь Безумного Эйериса. Дени очень сильно в этом сомневалась. Но через три дня она проснулась от того, что что-то стучало в окно. Это оказалась сова, державшая в ключе плотный конверт с печатью Хогвартса. Сердце Дени сделало кульбит, и она радостно приняла письмо, прижав к груди и качая, как младенца. Она поедет в Хогвартс и сделает все, чтобы имя Дейенерис Таргариен заглушило страшное имя ее отца. -Ты должна поступить на Слизерин, -только и сказал Визерис, когда Дени примчалась к нему поделиться новостью. -Как все Таргариены до тебя. -Но разве Рейегар учился не на Рейвенкло? -нахмурилась девочка. -Рейегар...исключение, -уклончиво ответил брат, хотя Дени точно знала, что Таргариены учились не только на факультете змей. Да, такое случалось редко, но все-таки случалось. -В любом случае, -продолжил Визерис, -Слизерин - лучший вариант. Потомки такого благородного рода, как наш, не должны якшаться с грязнокровками и предателями крови, которыми кишат другие факультеты. Таргариены всегда берегли чистоту своей крови. «И вот, к чему это привело», -мрачно подумала Дени, смотря в полубезумное лицо брата. *** Платформа 9 и 3/4 гудела от людских голосов почти так же, как алый поезд, оповещающий о скором отходе. Вся эта пёстрая толпа не обратила никакого внимания на худенькую испуганную девочку, которая судорожно вцепилась в свою тележку и с беспокойством озиралась по сторонам. Она очень давно не видела такое количество самых разных людей, собранных в одном месте, и это немного тревожило ее, но ещё сильнее ее беспокоило то, что кто-то из них сможет узнать ее. Дени Таргариен в очередной раз поправила повязку, которая скрывала ее необычные серебристые волосы. Она выхватила взглядом большое рыжее семейство, в котором оказалось всего две тёмных макушки. Девочка с удивлением обнаружила, что одной из этих макушек был сам министр, которому она была обязана своей глупой маскировкой. Эддард Старк настоял на том, что наследнице самого ненавистного в Британии волшебного рода лучше ехать инкогнито. «Ради вашей безопасности», - в очередной раз произнёс он фразу, которую Дени, закатывая глаза, проговорила про себя одновременно с министром. Старк сразу дал понять, что Визерису не стоит показываться на вокзале, поэтому в школу ее провожал аврор. Не сказать, что брат и сестра особенно расстроились - они ужасно надоели друг другу за время их вынужденного заточения в фамильном особняке. Визерис, конечно, пытался протестовать, но делал он это так жалко и неубедительно, что одного взгляда сурового Эддарда хватило, чтобы усмирить его пыл. Так что утром первого сентября Таргариены сухо распрощались, и Дени быстро шмыгнула в подключённый по такому случаю камин, радуясь, что в следующий раз увидит ненавистный Драконий камень только летом. Аврор помог ей занести чемоданы в купе, коротко пожелал удачи и, попрощавшись, удалился. Дени осталась одна. Она чувствовала себя так, будто все внутри неё завязалось тугим узлом, и уставилась на свои колени, крепко сжимая в ладонях волшебную палочку - лимонного дерева, с сердечной жилой дракона. «Я - дракон, драконы не трусят», - безуспешно пыталась она убедить себя. Дейенерис очнулась, когда кто-то ввалился в ее купе, и девочка с удивлением поняла, что поезд уже тронулся. Нарушителями порядка оказались двое мальчишек, которые не обратили на неё никакого внимания, увлечённые разговором. Дени украдкой рассматривала их. Один был рыжим, с яркими синими глазами и весь в веснушках. Он активно жестикулировал и даже смешно подпрыгивал на сидении, когда пытался в чем-то убедить своего товарища. Его друг мягко улыбался и казался более сдержанным, вставляя редкие реплики в поток речи рыжего. У него были тёмные волосы, немного вытянутое лицо и грустные серые глаза. Почему-то Дени показалось, что он тоже чаще всего проводит время в компании самого себя, и поэтому ей захотелось узнать его. Словно почувствовав ее взгляд, темноволосый с удивлением посмотрел на неё, и Дени притворилась, что смотрит в окно, надеясь, что не покраснела. -Привет, -голос мальчика звучал одновременно вопросительно и смущенно. -Прости, мы тебя не заметили. Теперь и рыжий обратил на неё внимание и даже подскочил с сидения: -Ой, извини! -он запустил пятерню в волосы, а потом широко улыбнулся и протянул руку. -Я Робб, кстати. Робб Старк. Дени в шоке уставилась на него, судорожно сжав протянутую ладонь. И угораздило же ее первым делом наткнуться на сына министра! Робб ничуть не смутился, верно растолковав ее удивление, и пожал плечами: -Ну да, мой отец министр, но это не повод так пялиться на меня. Дени смущенно отвела взгляд. -Прости, просто...неожиданно, -девочка попыталась улыбнуться. -Я Дени. О своей фамилии она, конечно же, умолчала. -Джон Сноу, -представился последний участник этой неловкой сцены. -Приятно познакомиться. Инцидент был исчерпан, и первокурсники разговорились. Говорил в основном, конечно же, болтливый Робб, а Джон беззлобно подкалывал его, на что рыжий Старк ничуть не обижался, осыпая другого мальчика ответными остротами и заставляя Дени хохотать до колик. Они так свободно общались и шутили между собой, что можно было подумать, будто эти двое дружат уже давно. Тем удивительнее оказался тот факт, что мальчики познакомились незадолго до того, как ввалиться в купе к Дени. Она старалась вести себя так же непринужденно, но годы в изгнании давали о себе знать, и она очень часто краснела и стеснялась. Впрочем, Робб и Джон тактично не замечали этого. Впервые в жизни Дейенерис Таргариен чувствовала себя обычной девочкой, которой нравится болтать и перебрасываться шутками, делиться переживаниями насчёт учебы и ощущать себя частью волшебного мира. И ей не хотелось думать, что будет, когда Робб и Джон узнают, кто она на самом деле, поэтому Дени всеми силами отметала от себя подобные мысли. Почему-то она очень боялась увидеть, как весёлые огоньки в их глазах сменяются презрением и ненавистью. Но ее фамилия все же всплыла в разговоре. Начал, как всегда, Робб: -Вот мы с вами болтаем-болтаем, а о самом важном и забыли поговорить, -всплеснул он руками. -Вы на каком факультете хотите учиться? Вот я лично точно попаду на Гриффиндор, как отец! Туда берут только отъявленных смельчаков вроде меня. Робб вскочил на ноги и замахал невидимым мечом. -Я бы на твоём месте не был в этом так уверен, -хохотнул Джон, но Робб ничуть не оскорбился. -А сам-то куда собираешься податься? Джон замялся. -Вообще-то я не знаю. Ну, я же вырос в приюте и только недавно узнал, что волшебник. И, ну, я мало что знаю про Хогвартс, -он неловко улыбнулся. -Дела-а! И Робб пустился в пространное описание факультетов Хогвартса, в красках расписывая преимущества учебы на Гриффиндоре и едко отзываясь о Слизерине. Никто из мальчиков не замечал, что Дени уже вторую минуту пялится на свои колени и до крови закусывает губу. -Ты так говоришь, будто это какой-то факультет для малолетних преступников, -наконец, прервал его Джон. -Так и есть! Все тёмные маги учились на Слизерине. Чего стоят одни Таргариены! Дени вздрогнула и заставила себя посмотреть на Робба. Все ее мечты о дружбе рассыпались на глазах. Когда они приедут в школу и Робб узнаёт ее фамилию, он тут же возненавидит ее! -Тарга-кто? Это ещё что такое? -спросил Джон. -Таргариены. О, это самая чокнутая семейка в истории Магической Британии! Думают, что они драконы, представляешь? А как по мне, просто маньяки. Знаешь, сколько тёмных лордов с фамилией Таргариен ты увидишь в учебнике по истории? Целых десять! Мощно, правда? Джон присвистнул: -Нехило! А что они такого натворили? -Не знаю про всех, но Безумный Эйерис точно превзошёл любого из них, -Робб помрачнел. -Он убил моего дедушку и дядю, а из-за его сына умерла моя тётя. Я его ненавижу. Если бы не Джейме Ланнистер, я бы сам его прикончил! Старк стукнул кулаком по колену. Дени хотелось разрыдаться, хотелось сказать Роббу, что ей очень жаль и что, если бы в ее силах было все исправить, она бы ни секунды не сомневалась. Но девочка лишь сильнее вжалась в стенку купе и стиснула в руках мантию. -Мой отец и его друг, Роберт Баратеон, подняли восстание, когда Безумный Эйерис захватил власть в Министерстве. Он был помешан на чистоте крови и хотел истребить всех маглорожденных. Родители не любят вспоминать о том времени, но я знаю, что это было ужасно. Эйерис любил избавляться от своих врагов с помощью дикого огня, представляешь? Прямо как в Средневековье. Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы аврор из его личной охраны не пульнул ему Аваду в спину... Все резко замолчали. Робб, видимо, ушёл с головой в печальное прошлое своей семьи, Джон тактично ему не мешал, а Дени тихо смаргивала слёзы. Визерис редко рассказывал ей об отце, а если и говорил, то называл великим человеком, жестоко обманутым своим же слугой. Но как-то раз, когда брат, перебрав с алкоголем и забыв про всякую осторожность, начал разбрасываться обещаниями отомстить «проклятым мятежникам» в захудалой таверне, какой-то путешественник из Англии припечатал его к стенке и угрожал прикончить на месте, если он ещё раз хорошо отзовётся о «поганом ублюдке Эйерисе». Только заметив Дени, он отпустил Визериса, выплюнув на прощание: «Таргариеновский выродок был чудовищем и заслужил смерти». Дени тогда было всего пять лет, но эти слова будто отпечатались у неё в мозгу, и она больше не верила сказкам брата о великодушном отце. Робб вдруг снова заговорил: -Я слышал, дочь Безумного Эйериса в этом году поступает в Хогвартс. Отец лично участвовал в том, чтобы вернуть его детишек из изгнания. Правда, не понимаю, зачем: на гнилом дереве хорошие фрукты не растут. Дени робко подала голос: -Может, не все Таргарины плохие. В их роду были и выдающиеся волшебники. Робб презрительно хмыкнул: -Отец думает так же. «Не суди книгу по обложке», - так он сказал. Но лично я считаю, что от этой девчонки добра не жди. Дени смешалась, но тут неожиданно на помощь пришёл Джон: -Твой отец прав. Эта девочка не виновата, что родилась в такой семье. Человека надо оценивать по поступкам. И пока мы не увидим, как поступает она, рано делать выводы. Та, о ком в данную минуту шла речь, с благодарностью посмотрела на мальчика. С каждой секундой Дени все сильнее хотелось, чтобы он стал ее другом. Что-то родное чувствовалось в нем, будто он в своей жизни прошёл через то же. Робб не стал спорить и просто пожал плечами, явно оставшись при своём мнении. Не желая больше обсуждать Таргариенов, Старк сменил тему и завёл разговор о квиддиче, чем заметно увлёк Джона. Дени пыталась делать вид, что поддерживает разговор, но иногда так глубоко погружалась в свои мысли, что Роббу приходилось переспрашивать ее о чем-либо по несколько раз. Так прошла оставшаяся часть поездки, и поезд остановился. Ученики высыпали на перрон, и Дени с ее попутчиками пришлось пробираться между мельтешащих то тут, то там ног и локтей к человеку, который громовым басом призывал к себе первокурсников. Дени сначала показалось, что они столкнулись с самым настоящим великаном: человек возвышался над всеми, как гора, а его могучим плечам позавидовал бы даже медведь. У него было суровое бородатое лицо и грива огненно-рыжих волос, да и весь его вид наводил на мысли о дикарях и варварах далекого прошлого. -Это Тормунд, -зашептал Робб, -лесничий Хогвартса. Отец рассказывал про него. -Он выглядит...внушительно, -со страхом и восторгом ответил Джон. -Говорят, он голыми руками, без палочки, завалил великана! -Первокурсники, все ко мне! -снова рыкнул Тормунд, и троица поспешила присоединиться к остальным. Лесничий вывел их к озеру, и все как один дружно ахнули от зрелища, которое им открылось: над водной гладью возвышался величественный старинный замок, горящий сотней огней. Дени улыбнулась. Хогвартс. Ее новый дом. Им предстояло добраться до замка на лодках, чтобы «соблюсти традицию и проникнуться атмосферой волшебства», как объяснил Робб. К их компании присоединился пухлый неловкий мальчик Сэм, который то ли от волнения, то ли от страха два раза упал на ровном месте прежде, чем залез в лодку. Дени плохо помнила, как они приплыли, как их встретила какая-то женщина, как их вели по коридорам и как, наконец, они оказались в огромном зале, который встретил их ярким светом, смехом и сотней глаз, обращённых к перепуганных первокурсников. Их сопровождающая (Дени только сейчас заметила, что она была одета во все красное) подвела их к трёхногому табурету, на котором лежала очень старая потрепанная шляпа. Тут, к удивлению Дени, Шляпа встрепенулась запела о четырёх Основателях, о школе, которую они создали, и о качествах, которые искали в своих учениках. Смелость, Ум, Трудолюбие, Амбициозность. Сердце Дейенерис быстро забилось в груди: Визерис никогда не забывал напоминать ей, насколько трусливой, глупой, ленивой и бесполезной она была. Что, если она не подойдёт ни одному факультету? Ее отправят домой? Брат будет счастлив узнать, что оказался прав на ее счёт. Тем временем Красная женщина начала по списку вызывать первокурсников. То тут, то там раздавались приветственные аплодисменты, когда очередной ученик со счастливым и больше не обеспокоенным лицом мчался к столу своего факультета. Дени почти не обращала внимания на остальных, захваченная своими переживаниями. Она уже представляла, как Шляпа мучительно долго пытается отыскать у неё хотя бы одно подходящее качество, но в конце концов сдаётся и отправляет Дейнерис домой. Все косятся на неё, перешёптываются, смотрят с ненавистью на дочь Безумного Эйериса, а Робб кричит, что убийцам Таргариенам не место в Хогвартсе. И даже Джон брезгливо морщится, отворачиваясь от неё. Все это так ярко пронеслось у неё в голове, что она уже готова была развернуться и сбежать из Большого зала, чтобы не опозориться перед всей школой, но тут Красная женщина вызвала Джона, и Дени словно очнулась. Побледневший Сноу неловко вышел вперёд и, ссутулившись, побрел к табурету. Робко улыбнулся Дени, выхватив ее взгляд, кивнул Роббу и с видом воина, готового принять неизбежное, надел Шляпу. Долгое время она молчала, и, глядя на лицо мальчика, который то хмурился, то слегка качал головой, то упрямо поджимал губы, можно было подумать, что они о чем-то с ней спорят. Наконец, Шляпа, как будто сдавшись, раздражённым голосом выкликнула: -Гриффиндор! Стол с ало-золотыми знамёнами взорвался бурными аплодисментами, приветствуя нового члена львиного прайда. Робб показал ему класс, Джон смущенно улыбнулся ему и, еле сдерживая эмоции, побежал к своему столу. Очередь Робба не заставила себя ждать. Он уверенным, пружинистым шагом направился к табурету, широко улыбнулся всему залу и с гордым видом скрылся за полями Шляпы. Недолго думая, она отправила его на Гриффиндор. Громоподобный радостный рёв пронёсся по залу, и с довольной ухмылкой рыжий Старк зашагал к тому месту, где сидел Джон. Распределение продолжалось. Дени, снова погрузившаяся в свои невесёлые думы, даже не заметила, как Красная женщина объявила: -Таргариен, Дейнерис. В зале сразу стало очень тихо. Это резкое безмолвие заставило Дени очнуться, и она сделала робкий шаг вперёд. Все глаза в зале тут же устремились на неё, по столам армией прокатился шёпот. Даже преподаватели с нескрываемым удивлением и опаской устремили на неё взгляды. Немая сцена затянулась, Дени не спешила выходить, и Красная женщина невозмутимо повторила: -Таргариен, Дейенерис! Шум все увеличивался, зал скоро стал похож на возбужденный улей. Сначала Дени очень осторожно, вся сжавшись и ссутулившись, маленькими шажками стала продвигаться к табурету, но тут перед ее мысленным взором предстал Визерис, который, брезгливо сморщившись, прорычал: «Ты дракон. Драконы не боятся и не горбят спину». Дени расправила плечи и развязала повязку на голове. Серебряные локоны заструились по ее спине, вызвав очередную волну шепотков, но девочка уже уверенно шла к табурету. Обернувшись к залу, она вздернула подбородок и всем своим видом пыталась продемонстрировать, что ей все равно, что они думают о ней. Но наткнувшись взглядом на перешептывавшихся Робба и Джона, которые так же подозрительно, как и все, косились на неё, Дени почувствовала, как уверенность покидает ее и поспешила надеть Шляпу. Она боялась спугнуть свою решимость в одном очень важном вопросе и пыталась удержать ее в себе из последних сих, как вдруг в мире будто резко исчезли все звуки, оставив только звенящую тишину. Вдруг в голове Дени раздался голос: -Так-так-так, кто тут у нас? Неужели Таргариен? Как давно в последний раз меня надевал кто-то из Таргариенов, будто вечность прошла! А ведь раньше распределяла их пачками, пачками! Великий род и выдающиеся чародеи! Посмотрим сейчас, девочка, чего ты стоишь. -Только не Слизерин! Только не Слизерин! -взмолилась про себя Дени, зажмурившись. Это решение она приняла после того, как Робб небрежно отнёс весь факультет к абсолютному злу. Не то, чтобы она имела предрассудки, но ее фамилия и так несла на себе клеймо приверженцев Тёмных Искусств, незачем было ставить на ней ещё одно... -Что? Не Слизерин? -ахнула Шляпа. -А ведь ты могла бы стать великой с этим факультетом. Какие амбиции, какое честолюбие и желание проявить себя! Истинная Таргариен! И ум весьма не плох, и храбрости хватает. А доброта, доброта! Очень редко в одном Таргариене можно встретить столько доброты. -Только не Слизерин, умоляю, только не Слизерин! Шляпа задумалась. -Хм, может, ты и права. Тот, кто добр и справедлив от природы, но к тому же властолюбив и амбициозен, станет жесток в своей доброте и справедливости, если решит достигнуть благую цель любыми средствами. Дени мало что поняла из этой тирады, в ее голове стучала одна лишь мысль: -Только не Слизерин! Я не хочу быть темной! Не хочу, чтобы меня ненавидели! -Судьба все равно настигнет тебя, дитя, и я хочу увидеть это. Но пусть будет по-твоему...Гриффиндор!!! Первая реакция - смятение. Не только у неё, кажется, весь Большой зал шокирован решением Шляпы. Что?... Гриффиндор?... Таргариен на Гриффиндоре?... Разве так может быть?... Шляпа сошла с ума?... Что происходит?... Постепенно эти безмолвные вопросы, которые крутились в голове у каждого, сначала робко, потом все увереннее и громче заполнили собой все пространство. Снова загудел взволнованный улей сотен голосов. Снова все взгляды были обращены на Дени. Снова она сгорбила спину и на ватных ногах поплелась к гриффиндорскому столу. Робкие хлопки раздались в ало-золотых рядах. Джон, красный, как знамя своего факультета, упрямо хлопал в ладоши, делая вид, что не испытывает неловкости. Робб, который сначала странно смотрел на друга, вдруг тоже захлопал, обводя всех твёрдым и вызывающим взглядом, как бы говорящим: «Ну давай, попробуй, осуди меня, мне все равно!» Инициативу подхватили и другие гриффиндорцы, и вскоре Дени уже оказалась среди других учеников теперь уже своего факультета, которые, хоть и неловко, но пытались поддержать ее и поздравить. И пусть их аплодисменты были жидкими по сравнению с тем, как аплодировали Роббу и даже Джону, Дейенерис чувствовала себя счастливой. Она неуверенно подошла к двум мальчикам, которых отчаянно хотела назвать своими друзьями, и стала топтаться на месте, не решаясь присесть. Джон милостиво подвинулся и похлопал по освободившемуся месту. Дени благодарно улыбнулась. Робб, будто забыв, что сам только что хлопал ей, хмуро смотрел куда-то в сторону, предпочитая делать вид, что ее не существует. Это немного опечалило девочку, но она понимала чувства мальчика и не хотела навязывать своё общество. Джон тихо сказал: -Дай ему время. Подуется и забудет. -Я не хотела вам врать, мне нельзя было говорить другим, кто я, пока не приедем в школу, -Дени сиротливо окинула взглядом стол. -Пустяки! -улыбнулся мальчик. Тем временем распределение подошло к концу, и старшекурсники стали в голос мечтать, чтобы скорее начался пир. Желудок Дени тоже заурчал, и она с удивлением осознала, что последний раз ела ещё на Драконьем камне. С резного трона поднялся человек в мантии болотного цвета. Он был невысоким и худым, с очень острым лицом, каштановыми волосами с проседью и бородкой клинышком. -Директор Хоуленд Рид, -ответил староста Гриффиндора на вопросы первокурсников. Директор был ещё не стар, примерно одного возраста с Эддардом Старком, но его глаза, -странные, цвета мха,- как будто запечатали в себе знание, недоступное рядовым волшебникам. Словно этим глазам была уже тысяча лет. Хоуленд Рид не казался внушительным человеком, которого стоит бояться, тем не менее, стоило ему лишь слабо улыбнуться и вскинуть руку, как все столы мигом затихли и приготовились внимательно слушать. Директор был краток: -Добрый вечер! Хогвартс рад снова видеть своих учеников и приветствовать новые лица, которые только что присоединились к нашей большой семье. Этот день выдался богатым на события и впечатления, так что не буду отнимать драгоценное время трапезы пустыми разговорами. Приятного аппетита! Тут же столы наполнились самыми разными блюдами и напитками. Дени впервые в жизни видела столько еды. Подавленное состояние вмиг улетучилось, стоило ей как следует набить живот. Она сидела довольная и сонная, понимая, как сильно устала, и мечтая оказаться в тёплой постели, но сытый и подобревший Робб решил сменить гнев на милость, не дав ей погрузиться в дрему: -Ладно, Таргариен, не такая уж ты и злобная дракониха, какой я тебя представлял. -миролюбиво сказал он. -Но не думай, что я за секунду забуду все, что сделала твоя семья. Север помнит! -добавил Робб многозначительно и как ни в чем не бывало завёл разговор о первом уроке полёта на метле, хвастаясь своими достижениями в квиддиче. Дени не знала, про какой Север он говорит и что этот Север помнит, да и на метлу за все одиннадцать лет жизни ни разу не садилась, но это было и не важно. Она улыбалась, слушая шуточный спор мальчишек, которых уже считала своими друзьями, а позже, лёжа в мягкой постели и задернув полог, дала себе обещание сделать все, чтобы ее имя никогда не ставили больше в один ряд с именем ее отца, и уснула крепким, спокойным сном. Хогвартс спал. Единственный бодрствующий человек в замке задумчиво водил палочкой по мерцающей глади Омута памяти, в котором, подернутые рябью, тихо разговаривали друг с другом грустная девочка с серебристыми волосами и серьезный мальчик с гривой тёмных кудрей. Хоуленд Рид устало потёр переносицу. Пророчество начинало сбываться.