Ведьмы в Средиземье

— К эльфам?! — взвизгнула Пердита. Со звонким шлепком Агнес зажала себе рот ладонью, виновато огляделась по сторонам. Матушка смерила ее хмурым взглядом. — Сделай одолжение, не называй их по имени, — очень отчетливо произнесла она. — Никогда. — Потому что они, знаешь ли, слышат, когда их зовут, и являются на зов, — добавила нянюшка. — А мы ведь не хотим чтобы такое случилось? Снова.       Чувствуя, что снова начинает краснеть, Агнес потупилась и помотала головой. — Ты ведь помнишь, чем все обернулось в тот раз?* Помнишь свою подружку Диаманду? — Агнес казалось, будто взор матушки вот-вот прожжет в ней дыру. — Она тоже находила это забавным: звать их по имени, ходить туда, куда ходить не следует, открывать двери, которые... — Да будет тебе, Эсме, — никто, кроме нянюшки не решился бы перебить матушку Ветровоск. — Уверена, девочка не нуждается в лишних напоминаниях.       Агнес наконец отняла руки от лица. — Я все помню, матушка, — произнесла она тихо, но твердо. — Надеюсь.       Оставаться на месте было невыносимо. Пробормотав извинения, на которые, впрочем, никто не ответил, Агнес тихонько встала и, покинув отряд, направилась к ручью. — Почтенные дамы, прошу вас! — позвал тем временем Гэндальф. — Я, право, удивлен тем, что вы приняли эту новость так близко к сердцу. Уверяю вас, нет никакой нужды опасаться лорда Элронда. Напротив, я убежден, что в его владениях нам окажут всяческое гостеприимство, а кроме того, — он со значение поглядел на Торина, — окажут помощь иного рода. — Тебе известно, Гэндальф, — ответил тот, — что я не в восторге от твоей идеи обращаться за помощью к эль... — Э-э-э! — оборвала его нянюшка, предупреждающе вскинув указательный палец. — К остроухим, — подсказал Кили. — Мне с самого начала не нравилась эта затея, не нравится она и теперь.       Волшебник возвел глаза к небу. — Торин, к чему это неуместное упрямство? Взгляни, где мы! В Пустынных землях. Отсюда до Мглистых гор нет другого дружеского нам жилья, кроме Ривенделла. Наших запасов продовольствия хватит еще на несколько дней, не более того. Ты же не хочешь, чтобы отряд отправился штурмовать горные перевалы, не имея при себе достаточного запаса еды и воды?       Торин вновь принялся расхаживать перед уже потухшим костерком. — А кроме того, — продолжал Гэндальф. — Не мне напоминать тебе о карте. Ни у кого в нашем отряде не хватит знаний чтобы расшифровать скрытые на ней знаки. Нам не обойтись без помощи знатока, а лорд Элронд… — Не единственный в Средиземье, кому ведом древний язык гномов, не так ли? Я предпочел бы прибегнуть к помощи специалиста из моего народа, чем лебезить перед одним из этих... — он брезгливо скривился. — Ты слышишь себя? Это же сущее безумие — менять планы сейчас, и все из-за стародавних разногласий Трора с лесными, — Гэндальф на миг запнулся, — жителями. Разногласий, которые иначе как смехотворными не назовешь, и к которым, прошу тебя заметить, лорд Элронд не имел никакого отношения.       Предводитель гномов потемнел лицом, грудь его тяжело вздымалась, а пальцы сжались в кулаки. — Торин? — позвал Балин, подходя ближе с явным намерением предотвратить зарождающуюся ссору между другом и волшебником, но Торин предостерегающе вскинул руку. Он прикрыл глаза и несколько секунд молча вдыхал и выдыхал, наконец, поднял голову и твердо встретил взгляд Гэндальфа. — Я не безумец, — тихо, но отчетливо сказал Торин. — И не тебе насмехаться над решениями моего деда. Тебя не было там, когда прилетел дракон, а я был. — Ты прав, — Гэндальф смиренно склонил голову. — Меня не было там в тот день.       Торин вздохнул, устало провел ладонью по лицу. — Я признаю, — снова заговорил он, уже гораздо спокойнее, — что провизия у нас на исходе, что время ценно, что кроме Ривенделла... — он поджал губы, — здесь нет поблизости другого жилья. Будь по-твоему, Гэндальф. Мы дойдем до владений этого Элронда, купим у него столько припасов, сколько он согласится нам продать и немедля проследуем дальше. В отношении же карты я своего мнения не изменю. Это достояние моей семьи, и я не намерен демонстрировать ее тем, к кому у меня нет доверия.

***

      Присев у ручья, Агнес умыла в холодной воде лицо и руки; на душе было гадко. Даже сюда, приглушенные откосом, долетали звуки продолжавшейся дискуссии: глубокий, журчащий голос Гэндальфа, резкий, как скрип мела по доске — матушки Ветровоск, низкий и решительный — Торина.       Эльфы... Сверкающие... Когда-то давно Агнес считала их выдумкой, которой место лишь на страницах потрепанного томика "Валшепных сказок", не более.       Но Диаманда сказала, что они существуют на самом деле. Уверяла, будто говорила с их королевой. Будто она побывала там, где грань между их миром и нашим такая тонкая, что ее почти нет. О, Диаманда умела быть убедительной! — Кхм! — раздалось откуда-то сверху.       Агнес задрала голову, но увидела лишь звездное небо да заросший травой край откоса. — Бофур? — спросила она, подумав секунду. — Прошу прощения, я не собирался мешать, — отозвался невидимый Бофур. — У тебя все в порядке?       Агнес выпрямилась во весь рост. Высокий берег приходился ей на уровне ребер, на краю откоса на корточках сидел Бофур и участливо глядел на нее. — Тебе нездоровится? Ты так внезапно покинула отряд, когда речь зашла о... — Я здорова, — торопливо ответила Агнес, высматривая на берегу уступ, чтобы половчее взобраться. — Просто не люблю... — Эльфов? Их многие не любят. — Пожалуйста, не произноси это слово! — Хорошо, — кивнул Бофур, протягивая руку. — Мне не трудно, если ты просишь.       Ухватившись за его ладонь, она вскарабкалась на откос, и села рядом, свесив ноги вниз. — Хотя я не понимаю, зачем? — вернулся к прерванной беседе Бофур. — Ведь оттого, что мы будем звать что-то или кого-то другим именем, это не изменит их сути, верно? — Угу, как в той пьесе господина Хьюла.       В ответ на недоумевающий взгляд Бофура она продекламировала: — "Что имя? Навоз смердит навозом, Хоть розою его ты нареки..." Но слова имеют силу! Если их звать, то они услышат и явятся на зов, — она поморщилась, сообразив, что почти дословно повторяет слова нянюшки, — а я совсем не хочу встречаться с ними снова. — Снова?       Агнес молча кивнула. — Выходит, ты уже встречалась прежде с... — он сделал паузу, вопросительно глядя на нее. — Дамами и господами, — торопливо подсказала Агнес. — Да, однажды.       Она вздохнула. — Они тебя обижали? — осторожно спросил Бофур.       Агнес помотала головой. — Ты не понимаешь. Дело не в том, что они сделали, а в том, что они из себя представляют. В том, какие они. — И какие же?       Агнес расстроено потерла лоб рукой. — Это трудно объяснить. Не знаю даже, с чего начать. — Попробуй начать с начала.       Агнес прикрыла глаза. С чего же все началось тогда? Ну, конечно, с приезда Диаманды… — Раньше у меня была подруга, Диаманда, — неуверенно начала Агнес свой рассказ. — Мы были одногодками, в детстве играли вместе. То есть, на самом деле ее звали просто Люси Чокли, имя она сменила гораздо позже... Видишь ли, деревня у нас маленькая, все друг друга знают, ну, более или менее, и дети все тоже играют вместе. Потому что когда во всем поселке девочек твоего возраста всего с полдюжины, привередничать особо не приходится.       Она остановилась, вопросительно глядя на Бофура, тот в ответ кивнул, поощряя рассказывать дальше. — Так вот, Диаманда… Люси всегда любила командовать. Больше того, она умела заставить других слушаться ее. Если, например, мы с другими девочками строили шалашик и воображали, будто бы это наш замок, а мы все в нем принцессы — только, умоляю, не смейся! — И в мыслях не было, — заверил ее Бофур. — А потом появлялась Люси, и какое-то время спустя обнаруживалось, что единственная принцесса в "замке" — она, а мы, все остальные, ее служанки. И никто не мог понять, как так получилось. — Да, такие "друзья" бывают, — кивнул Бофур. — Потом Люси уехала, родители отправили ее учиться в ужасно модную школу далеко от дома, и мы как-то потеряли друг друга из виду. А потом она вернулась...       Агнес чуть помолчала. — Это случилось примерно полтора года назад. Матушка с нянюшкой были тогда в отъезде, так что Люси, вернее, уже Диаманда решила... как бы это сказать? Занять нишу. Она говорила, что ведьмовство может быть иным, ну, знаешь, стильным. У нее и правда был стиль, а еще куча разных идей, вроде... вызвать их, — она глубоко вздохнула, будто собираясь с духом. — Вот мы и вызвали...

***

      Это было утро назначенной королевской свадьбы, совсем еще раннее утро. Рассеянно поглощая овсяную кашу и в кои-то веки не обращая внимания на братцев, затеявших за столом очередную перепалку, Агнес глубоко задумалась о превратностях жизни.       Сегодня Маграт Чесногк выходит замуж за короля Веренса, а значит, она станет королевой. Подумать только! Маграт Чесногк, эта вечно растрепанная, восторженная дамочка, которая так бренчит при ходьбе (все из-за множества амулетов с оккультной символикой), что ее за полмили слышно, и вдруг — станет величеством.       Конечно, в честь этого события запланирована целая увеселительная программа. Представление должно было начаться еще ночью. Родители бы непременно отпустили Агнес, пожелай она пойти — в конце концов, ей ведь уже семнадцать, — и ей, конечно, любопытно было взглянуть на представление, но... Маграт — ведьма, или была ею до сегодняшнего дня, а значит, на мероприятиях по случаю ее свадьбы, наверняка, будут присутствовать и другие две. А Агнес совсем не хотелось встречаться ни с госпожой Ветровоск, ни с госпожой Ягг после той отповеди, что она получила от них накануне. Агнес вздохнула и потыкала кашу ложкой. Ей было велено — да еще в такой грубой форме! — даже не пытаться лезть в ведьмовство, а поискать себе другое занятие. Легко сказать, Агнес понятия не имела, чем хотела бы заниматься в жизни...       Ход ее размышлений прервал громкий визг на улице.       Такой визг в их краях, да еще в такое время суток — был чем-то неслыханным. Подскочившие с мест мальчишки успели увидеть, как мимо их окон со впечатляющей скоростью промчалась соседка, госпожа Тощага. Среди ее воплей, по большей части бессвязных, можно было различить лишь одно, зато многократно повторяющееся слово. "Эльфы".       Внезапно все переменилось. Визг госпожи Тощаги еще продолжал звучать, удаляясь по улице, а за столом уже не осталось никого, кроме изумленно хлопающей глазами Агнес.       Мать пыталась уговорить бабулю Нитт спуститься в погреб. Бесполезная затея, если принять во внимание характер бабули. От привлеченных к делу Джона и Ричарда (тринадцати и одиннадцати лет соответственно) тоже вышло не много проку. Должно быть, почувствовав настроение старших, двухлетний Чарльз поднял рёв на руках у матери. Отец тем временем спешно запирал ставни. — Кочергой, кочергой заложи для верности, — комментировала его действия бабуля Нитт. — Бабка моя говаривала, они не любят железа. — А почему? — семилетний Сэм, юркий, как веретено, успел метнуться к очагу, схватить каминные щипцы и кочергу и вернуться к окну прежде, чем она успела закончить фразу. — Да кто их разберет? — Том! То-ом! — выкликала мать. — Где Том?       Все разом стихло. Четырехлетнего Тома нигде не было видно. — Он на Бычий Рог ушел, на качели, — шустро отрапортовал Сэм. — Я за ним сбегаю. — Нет! — мать спешно ухватила его за плечо, второй рукой удерживая вопящего Чарльза. — Я сбегаю, — до Агнес не сразу дошло, что последнюю фразу произнесла она. — Агнес, — голос матери звучал так, будто она только что заметила присутствие дочери, и в то же время с облегчением, отчего Агнес испытала быстрый укол досады. — Да, детка, сходи лучше ты. — Ну ма-ам! — оскорбленно протянул Сэм, пытаясь вывернуться из-под удерживающей его руки. — Лучше помоги папе, Сэм. Я скоро вернусь. — Ладно! — насупившаяся было физиономия мальчишки вновь оживилась.       Потянувшись к подставке у очага, где хранились кочерги и вертелы, Агнес обнаружила, что там пусто. Шустрый Сэм увел последнюю кочергу буквально у нее из-под носа.       "Вот жук!" — мысленно ругнулась она и схватила висевшую на стене большую чугунную сковороду. — Поосторожнее там, — напутствовала ее мать под аккомпанемент несмолкающего рева Чарльза. — Все будет хорошо, мам, я быстро, — отозвалась она уже с крыльца. — Я знаю короткий путь. — Да его все знают! — вопль вездесущего Сэма оборвала захлопнувшаяся дверь.

***

      Бычьим Рогом звался ближайший холм, высотой около тридцати футов, получивший свое название из-за необычной формы. Его южный пологий склон был засажен брюквой, а северный — вздымался почти отвесно вверх. Венчала холм поросшая соснами пологая площадка, любимое место игр всей деревенской детворы. С ветвей свешивались веревочные качели, а в кроне особенно раскидистого дерева из обломков досок и сучьев был сооружен домик, вроде гигантского скворечника.       Весной здесь быстрее всего сходил снег, осенью деревья укрывали площадку от сильного ветра, а главное, отсюда можно было глядеть свысока на родной дом и копавшихся в огороде родителей, что в детские годы бесценно. Подняться на вершину Бычьего Рога можно было либо с южной стороны, минуя брюквенные посадки, либо с северной — по узкой тропинке, которую и тропинкой-то можно было назвать лишь с натягом, скорее, это была череда небольших выемок, пробитых поколениями юных скалолазов в твердой, как камень, глине.       Когда ее голова, наконец, достигла пологой вершины холма, с Агнес уже ручьями катил пот. — Том! — позвала она, мелкие травинки тут же набились ей в рот, заставив отплевываться.       Покрепче ухватившись за толстый корень сосны, Агнес подтянулась на руках и вытолкнула свое тело на площадку. Поднялась на ноги, машинально отряхиваясь, и прислушалась.       Вокруг все было мирно. Лес полнился привычными звуками: шелестом ветвей, чириканием птиц, жужжанием букашек. — То-ом! — позвала Агнес, более грозно. — Ч'во? — раздалось сверху. Из "скворечника" показалась взъерошенная мальчишечья голова. — Слезай, пошли домой, — велела Агнес. — Н' хачу! Мы играем.       Агнес смерила брата долгим, отнюдь не добрым взглядом. — Том Нитт, я сказала, живо слез на землю! — Не-ка! — Слезай, а не то... — И что ты сделаешь? — из густой кроны раздалось хихиканье.       Вот паршивец! В такие моменты Агнес очень не любила младших братьев. Чувствуя, как к лицу приливает гневный румянец, она смерила взглядом расстояние от земли до томова убежища. Высоковато. По деревьям она не лазила даже в детстве, не всякая ветка способна была выдержать такой вес.       Агнес пожала плечами, придав лицу самое безразличное выражение. — Как знаешь. Мама просила тебя позвать — я позвала. Она печет пряники.       Она развернулась, словно собираясь уходить. — Ч'во? — на этот раз словечко прозвучало с явной заинтересованностью. — Пряники, — отчетливо повторила Агнес. — С карамелью.       Сверху донеслось оживленное перешептывание, но Агнес не стала прислушиваться. Пряники госпожи Нитт были знамениты на всю округу. По праздникам стоило ей выставить на окно противень со свежим, только из печи, лакомством, как под этим самым окном немедля выстраивалась очередь из местных ребятишек, желающих поучаствовать в дегустации. — А можно мне тоже? — из "домика" выглянула мордочка Вильяма Оби, их соседа, мальчишки на год старше Тома. — Ладно, так уж и быть, — милостиво кивнула Агнес, — дуйте сюда оба.       Дожидаясь, пока двое сопляков спустятся на землю, она старательно делала скучающий вид, украдкой озираясь по сторонам и крепче сжимая пальцы на ручке сковороды.       Потому что лес вокруг внезапно замолчал.       Не было слышно ни птиц, ни насекомых, даже листья, казалось, перестали шелестеть на ветру. Единственными звуками на поляне оставались сопение да шарканье детских рук и ног о кору. Но тут Агнес различила новый звук и почувствовала, как ее руки стали покрываться "гусиной кожей" — за деревьями слышался шум шагов. Приглушенные травой, шаги явно не принадлежали человеку, как и негромкое фырканье, и бряцанье сбруи.       Она уже притопывала от нетерпения ногой, когда Том и Вильям спрыгнули с нижней ветки на землю. Агнес безмолвно поманила мальчишек рукой, призывая поторопиться. Но тут низко нависавшие ветви качнулись, и на поляну выехали двое. Что это не люди, она поняла сразу. Высоченные, рослые, верхом на вороных конях. Из одежды на них были лишь кое-как скрепленные звериные шкуры. Смуглая кожа и волосы лоснились, будто натертые салом. — Хотите с нами поиграть? — спросил эльф. Лицо его было немыслимо прекрасно, а взгляд вымораживал...

***

— Агнес?       Она вскинулась, озадаченно глядя на зависший перед ней предмет, в первый миг не понимая, куда делись сосны, и эльфы, и Том? — Возьми, — сказал Бофур, протягивая свой полушубок. — Ты дрожишь. — Мне не холодно, — она качнула головой, но шубу взяла. — Просто... тревожно. Из-за них. Ты не представляешь себе, какие они! Очаровывают помимо твоей воли, завораживают, забираются к тебе в голову и хозяйничают там... — Как госпожа Ветровоск? — Нет! Совершенно не как она. Да, матушка бывает властной, и пытается командовать, и глядит свысока... но это ничто, по сравнению с тем, как глядят на тебя они.

***

      Этот взгляд... Такой могла бы увидеть букашка где-то высоко-высоко, на другом конце опускающегося на нее башмака.       "Ты — ничто," — говорил это взгляд. "Ты — ноль, лишь крошечная пылинка под моей ногой."        "Так и есть," — подумала Агнес, ощущая острый приступ стыда. Рука со сковородой безвольно поникла. Да как посмела она хотя бы помыслить что-то против этих созданий? Таких прекрасных. Таких благородных, совершенных. Что она рядом с ними? Никчемность.       "Ну а я — нет!" — заявила Пердита. Агнес очнулась от морока, увидела, как Том неуверенно ковыляет к одному из эльфов, тот наклоняется в седле, протягивая мальчишке руку...       В два прыжка Агнес подскочила к ним, схватила Тома за другую руку, рванула на себя, пряча за спину. — Протянешь к нему руку еще раз — и я тебе ее сломаю! — пообещала она, направив на эльфа сковороду.       Эльф моргнул, на миг его лицо приняло очень странное выражение, но оно тотчас пропало.       Агнес махнула сковородой, описывая вокруг себя широкий полукруг. Стараясь удержать в поле зрения обоих эльфов, она пятилась назад, в сторону склона к деревне, одновременно подталкивая локтем Вильяма и Тома, чтобы держались за спиной.       Один из эльфов спрыгнул с коня. Теперь, когда он стоял на земле, было видно, насколько он высок: макушка Агнес не дотянулась бы ему и до плеча. Меховой плащ удерживала одна лишь медная пряжка, широкую грудь покрывали татуировки.       "Какие мускулы!" — восхитилась Пердита. — Заткнись! — велела Агнес, пятясь от надвигающегося на нее эльфа. — Я еще не говорил ничего, — эльф усмехнулся, — Но... можем и поболтать.       Он выхватил из-за пояса нож. Агнес сделала выпад сковородкой; удар не достиг цели, но на лице эльфа вновь мелькнуло то же выражение, что и минуту назад. Он казался дезориентированным.       Но в следующий миг эльф тряхнул головой и сделал еще шаг в сторону Агнес. Луч света упал на лезвие его клинка, и оно заиграло золотом, как хорошо начищенный медный таз для варенья. Агнес вспомнились строки из "Валшепных сказок".       "Елфы весьма мастеровиты. Ани делают разную утварь из меди и камня, но ни из жилеза. Ибо жилезо елфы ни любят и никагда онаго ни касаютца."       "Не любят железо". Прежде эти слова казались Агнес бессмыслицей. В самом деле, разве можно железо — любить? Агнес понимала, как можно любить закаты, крокусы и маргаритки, и книжки с картинками, и малиновое варенье, а еще вишневое, черничное, земляничное, крыжовенное, яблоки в карамели... Но железо? Как можно его любить? Что ж, кажется, теперь она узнала, как его можно не любить.       "Это все сковорода," — поняла Агнес. "Когда она рядом, то путает их мысли, или что-то вроде того."       Ну раз так... Она принялась яростно размахивать своим орудием направо и налево. Но эльфы оказались ловкими тварями и неизменно уклонялись от ее ударов, двигаясь грациозно, будто танцоры.       А еще они явно были не глупы. Тот, что успел спешиться, переместился вправо, двигаясь бочком, мягко и невесомо, как тень. Другой, что оставался в седле, потянул поводья, понукая лошадь двинуться влево.       Агнес вертелась волчком, выписывая сковородой в воздухе восьмерки, в душе понимая, что надолго ее не хватит. Тяжелая чугунная сковорода заметно оттягивала руку, а эти твари, они вообще устают? Агнес сильно в этом сомневалась.       Не позволяя эльфам зайти себе за спину, она непрерывно отступала, шаг за шагом пятясь к обрыву Бычьего Рога. И вот отступать стало некуда.       Рассудив, что любая лошадь скорее сломает ноги, чем спустится по этому склону, Агнес временно отвлеклась от наездника, сосредоточив свое внимание на пешем неприятеле. Железо действовало на них лишь вблизи, это она уже поняла. Как же еще на них повлиять? Чем отвлечь? — О, пара милых черных глаз! — пропела Агнес от безысходности.       Эльф остановился, склонив голову набок, казалось, происходящее его забавляет. — Вот неожиданность для нас! — не выпуская его из вида, она переложила ручку из правой руки в левую. — Их взор дурит нас и чудит, — Агнес сделала вид, что замахивается слева, эльф нырнул вправо... — О, пара милых черных... — перевернув сковороду, она резко прочертила её по воздуху вправо и вверх. — ...глаз!       Ребро сковороды ударило эльфа в челюсть; раздался звук, неоспоримо свидетельствующий о том, что чугун оказался крепче кости. Эльф взвыл. — Домой живо! Марш! — рявкнула Агнес, и почти не замахиваясь треснула упавшего сковородой плашмя. Удар пришелся по уху, эльф растянулся на земле, но Агнес уже было не до него.       Развернувшись всем корпусом к другому эльфу и держа сковороду на вытянутых руках впереди себя, как щит, она успела краем глаза заметить, как двое сопляков торопливо сбегают по склону вниз.       Она облегченно выдохнула, не сводя глаз с оставшегося эльфа. — Поиграй со мной, — черные глаза эльфа искрились нехорошим блеском. — Дрянь! — отозвалась Агнес сквозь зубы и сделала резкий выпад вперед, тыкая своим орудием в лошадиную морду. Конь попятился, заржал, вставая на дыбы.       Не мешкая, Агнес развернулась и бросилась бежать. Каких-то пять шагов отделяли ее от начала спуска. Уже достигнув ведущей вниз узкой тропинки, Агнес внезапно поняла, что что-то неладно. Что-то держало ее, не позволяя поставить занесенную ногу на землю, и тянуло назад.       Оглянувшись через плечо, она увидела, что второй эльф успел за считанные секунды соскочить с коня и преодолеть разделявшее их расстояние, и теперь вцепился в подол ее платья, одной рукой подтягивая ее к себе, в другой руке поблескивал кривой кинжал.       Не целясь, не думая, Агнес махнула сковородой. Чугунное дно ударило эльфа в левую скулу, он разжал пальцы. Утратив вторую точку опоры, Агнес на миг зависла в воздухе, неловко взмахнула руками, пытаясь обрести равновесие, и повалилась вниз.       Мир перед глазами совершил кувырок. Сковорода выскользнула из пальцев. Агнес вскинула руки, инстинктивно пряча голову. Краешком разума еще способным рассуждать связно, она понадеялась, что сопляки успели уже спуститься или догадаются убраться с дороги, иначе она просто сметет их, как гигантский шар — кегли. Мир бешено крутился вокруг нее, чтобы остановить его, Агнес зажмурилась, и мир пропал, сменившись чернотой. Но и эта чернота продолжала вращаться, а земля — лупить Агнес по бокам, локтям, коленям, снова бокам...       Внезапно все прекратилось. Агнес открыла глаза. Взглянув на холм, но никого там не увидев, она поднялась на ноги. Под руку удачно подвернулась опора, оказавшаяся родной калиткой. — Ух, как ты слетела! — приветствовал ее выглядывавший из приоткрытой двери Сэм. — Прямо жуть! Я все думал, снесет ворота, или нет?       Агнес похромала к крыльцу, правая щиколотка отзывалась болью на каждый шаг, а голова кружилась от вопросов. — Том? — выбрала она главный. — В доме, — отрапортовал Сэм. — И Вилл Оби тоже. Твердят про какие-то пряники! — Хорошо, — кивнула она. Мир все еще крутился, но уже вяло, будто по привычке.

***

— Так что же там случилось? — спросил Бофур. — Они хотели украсть моего брата, — объяснила Агнес. — Я махнула на них сковородкой, и мы убежали. А потом прошла весть, что матушка Ветровоск прогнала всех дам и господ. Вот и все. — Украсть твоего брата? — переспросил Бофур. — Угу, не представляю, зачем. Ладно бы он был принцем, которого хотят превратить в лягушку, или наоборот. Но Том обычный ребенок, к тому же не слишком сообразительный, а большую часть времени еще и чумазый. Теперь ты понимаешь, почему я больше не хочу их видеть? — она искоса взглянула на Бофура. — Да-а, — протянул он. — Понимаю. Если б кто вздумал украсть моего брата... Ну, для начала, им бы потребовалась тачка, большая и очень прочная...       Лицо Бофура оставалось серьезным, но Агнес отчего-то показалось, что он смеется. — Спасибо, — сказала она, не вполне отдавая себе отчет, за что именно благодарит. За то, что составил компанию? Что выслушал? За шубу? Или за все вместе? — Пожалуй, я лучше вернусь к остальным, — пробормотала она, поднимаясь на ноги.