Ты знала, что ты пахнешь цветами?

      Багрецова собиралась почти одновременно с мужчиной, вовсе забыв про то, что не давало ей покоя все это время, — мысли о Кирилле, но, благо, сейчас голова была забита совершенно другим — собственно тем, что произошло в редакции. Конечно, она думала много о чем еще, но конкретно сейчас ее волновала именно редакция, а точнее, ЧП в ней.       Кирилл все это время нервничал, что было видно невооруженным глазом (к слову, хмурое выражение лица и громкие вздохи сложно не заметить, если ты находишься в тишине и совсем рядом с раздраженным мужчиной), да и явно не был рад, что его прервали, ведь это был отличный шанс заставить Соню думать иначе; пробудить в ней чувства, которые она тщательно скрывает за равнодушным взглядом и отточенными, продуманными наперед фразами.       Софья на секунду прекратила одеваться и застыла, словно очарованная, наблюдая за мужчиной. Точнее, за его массивной спиной и мышцами, которые мягко освещал свет лампочки на люстре. Брюнет, словно чувствуя на себе взгляд, замешкался, после чего вовсе остановился и повернулся к девушке, подходя почти вплотную и начиная расстегивать белые пластмассовые пуговицы на рубашке, которая была надета на его возлюбленной, возвращая блондинку в реальность.       Длинные черные ресницы вздрогнули, а позже, проморгавшись, Багрецова отстранилась, вопросительно смотря на мужчину.       — Кирилл.       Привычный строгий голос, вошедший в стиль девушки, прозвучал угрожающе громко, звонко, заставляя обладателя этого имени поднять взгляд на недовольное выражение лица Софьи, замечая при этом, как быстро меняются ее эмоции.       Почему-то именно сейчас хотелось поцеловать ее снова. Заставить холодное сердце дать трещину.       — Что-то не так, Сонечка? — мягкий голос и снисходительная улыбка словно выбили девушку из колеи, и та, все еще стоя перед парнем в полурасстегнутой рубашке, решилась отойти назад.       Она не знала, что можно сделать именно сейчас, когда мысли в ее голове путались, словно тысяча тонких нитей, беспорядочно находящихся в клубке. Нужно было время, чтобы распутать этот клубок и развязать все узелки, которые появились, да и в конце концов все расставить по своим местам.       Кирилл, расплывшись в улыбке подобно Чеширскому коту, наблюдал, как Софья молчала и отводила глаза в угол комнаты, усердно делая вид, что ей до ужаса интересен выпавший из аптечки бинт, небрежно лежащий на темном паркете.       В последнее время она все чаще молчала при его присутствии рядом, как будто что-то в ней происходило, заставляя опешить, и скрываться из виду, словно кот, укравший с праздничного стола еду, и прятаться, чтобы не заметили пропажу и не получить наказание за нее. Но какое наказание было бы сейчас, в этом случае? Было ли бы оно уместно? Для кого это стало бы наказанием? Возможно, Софья избегала встреч с ним лишь по одной причине, которая затем приводила, а точнее, принуждала принять тот факт, что Багрецова вовсе пытается отрицать то, что очевидно.       Боится понимать, что испытывает чувства к своему начальнику, которые не показывает до сих пор и которые хорошо маскирует при любом случайном столкновении их взглядов. А ведь с каждым разом сложнее принимать, что ей чертовски трудно без него, что она привыкла, что представить себе не может, как бы жила без их первого знакомства и того, что сейчас у них происходит.        А если бы все было иначе?        — Сонь, уже не смешно, — послышался обеспокоенный голос парня, а следом и громкий «щелк», вызванный резким трением пальцев, где-то в области ее левого уха. — Ты слышишь меня? Багрецова на связи?        — Что? — неуверенно спросила девушка, осознав нелепость всей ситуации. Давно ли она стоит так близко к мужчине, что отчетливо чувствует его горячее дыхание на своих припухших губах?       Кирилл скептически приподнял бровь, одаривая невесту хмурым взглядом от самых корней ее волос по самые пятки.       Сейчас они оба опаздывали, и в основном из-за Багрецовой, что неподвижно стояла в его рубашке, не в силах даже возмутиться тому, как быстро ее оставили в кружевном белье без спасительной длинной ткани на теле.       Но, если подумать, не мог же Кирилл Витальевич, начальник целого отдела стерв, мечтающих о его внимании, появиться в редакции с голым торсом? Ладно, пару взглядов сотрудниц он уж стерпит, усмехнется и забудет об этом, но усмешек со стороны Дианы терпеть не будет. Поэтому и оставил Соню одну, наедине с её мыслями и в её привычном одиночестве.       

***

      — Софья Андреевна, — девушка резко развернулась на своих каблуках, встретившись взглядом с Багрецовой. — Вы хоть понимаете, что, сорвав встречу с важным человеком для будущего нашей редакции, вы разрушили и будущее в этой сфере деятельности?       Соня вздохнула и накрыла переносицу подушечками указательного и большого пальцев, растирая тонкую кожу до побеления и пытаясь сконцентрироваться на своих мыслях, в которых должна была найти оправдание своему вчерашнему поступку. Как можно было напиться до такого состояния, что, не контролируя свое тело, отправиться в винный ресторан, где состоялось их первое свидание, и там разгромить столик, за которым они и сидели тогда с Кириллом?       «Все не так плохо, как может показаться. Да, я нанесла ущерб ресторану, но это поправимо, если не брать в счет то, что за этим столиком проходила важная встреча Дианы и одного из ее начальников. Теперь, даже если не учитывать ее «ласковые» слова обо мне, он точно захочет отстранить меня от работы, написав мне при этом отличный отзыв в трудовой».       — Что же ты молчишь? — резко повысила тон девушка, в очередной раз обратившись к блондинке, в этот раз даже перейдя грань между начальником и подчиненным, сразу убрав ненужную официальность. — Что же у тебя за повод-то был? Или ты всегда под алкоголем поступаешь так весело?       Софья молчала и сейчас, выслушивая истерики уже бывшей начальницы этой редакции. Действительно, а был ли вчера повод выпить и снести к чертям столик, оставив после этого пятно на своей репутации? Конечно. Не могла же она от скуки, переступив через собственные принципы, опустошить пару бутылок дорогого виноградного напитка? Или все же Соня дала волю своим эмоциям и действиям, которые потом заставили снова появиться в ресторане, где ее накрыли воспоминания? И от них же почувствовала тоску, отчего захотелось крушить?       — Вчера вы были разговорчивее, — подвела итог хмурая девушка, скрещивая руки на груди. — Вчера вы хотя бы могли извиниться за то, что вылили вино на брюки нашего партнёра.       Багрецова была подавлена, хоть виду и не подавала. Честно, за работу она не особо-то и держалась, с Кириллом вела себя равнодушно, но все же чувствовала себя не так, как обычно. Что-то неприятно сжималось внутри, каждый раз прокручивая в памяти моменты их отношений, которые она даже всерьез не воспринимала. Чем сейчас и была подавлена, ведь ночь с Кириллом вновь заставила чувствовать себя нужной, хоть Софья до сих пор не признавала это. Она твердо заявляла о том, что справится со всем сама, что ей не нужен кто-либо рядом, ведь она в состоянии постоять за себя и свои поступки. Уверенная и одинокая. Ее принципы рушились, как и ее высокая стена, которую она возводила вокруг себя все эти годы. Сейчас ей была нужна улыбка Кирилла, что докажет ей верное толкование ее сердца, а не упреки их начальницы, которые она даже не слушала. Она потеряет работу, но не Кирилла.        И пускай она сегодня лишится работы, но зато она теперь точно знает, что испытывает к начальнику. К бывшему начальнику. И все же не сделает шаг навстречу. Кто же в этом виноват?