Когда магия перестаёт быть преградой.

На этот раз Полину держали в Лазарете особенно долго. Какие-то незнакомые люди, бесконечные разговоры и вопросы о том, что она и так не хотела вспоминать. Казалось, моменты, обговорённые много-много раз, уже затёрлись в памяти. Но это вовсе не значит, что страх куда-то ушёл. Больше всего было больно от того, что к ней не пускали друзей. Полина уже была согласна на то, чтобы рассказать историю снова, уже им, только бы рядом кто-то был. Лежать одной в мёртвенно тихом Лазарете страшно. Будто на кладбище. Но как бы она ни просила, ничего не менялось. Ни Ирвинг, ни Велес не приходили уже давно, да и Лиса была постоянно занята. Водяная чувствовала, что только они смогли бы исполнить её просьбу. От одиночества и скуки Полина начала ходить по Лазарету худым отголоском человека. Она бродила от окна к окну, тщетно пытаясь что-то разглядеть за стеклом, тренировалась в заморозке воды и забавлялась тем, что рисовала морозные узоры всё на тех же окнах. Узоры были недолговечны, но тем лучше. Не придёт никакой колдун и не станет потом смеяться над ней, или ещё что похуже. Еще больше болезни колдунью пугало то, что друзья не приходят, потому что их отправили в Белую Усадьбу, а во всём Заречье она осталась одна. Но еда появлялась на её столике всегда своевременно, заставляя верить в то, что Полину не бросили. Кстати, неофит Жабы как-то заходил к ней, казалось, уже целую вечность назад. Он то ли хотел измерить её жизненные показатели, то ли еще что. Феншо так и не поняла. Он сказал, что Жаба занят, поэтому он сам будет заходить иногда. Тогда Полина особенно сильно расстроилась. Она почувствовала себя диким зверем в клетке или чумной больной, которую держали в дали ото всех. Потому что не приходил больше даже этот неофит, имя которого она так и не запомнила. Не приходил и Сева, хотя, получается, мог. А Полине очень хотелось поговорить с ним. Поговорить, наконец, нормально. Серьёзно. Иначе она никогда не поймёт, что вообще происходит. Только вот она не знала, что Сева просто не мог к ней прийти.

***

Маргарита сидела в своей избушке, уставившись в стену остекленевшим взглядом. Полина две недели лежит в Лазарете, к ней никого не пускают и никто не знает, что творится сейчас там. Поговаривают, кто-то слышал оттуда крики боли пару дней назад. Конечно, бред. Лазарет устроен так, что даже в окно заглянуть нельзя, а услышать оттуда что-нибудь — тем более. Но это не успокаивало, всё равно было страшно, ведь Марго так и не увиделась с подругой. Она понятия не имеет, как Полина сейчас выглядит, залечили ли те ужасные порезы на её руках… Появились ли новые? А ещё прошла неделя с того момента, как пропал Сева. Никто не знал, где он и что с ним. Последним его видел Митя, но тот отказывался как-либо комментировать ситуацию, даже сестре ничего не сказал. На него тоже свалился огромный груз переживаний, которые словно высосали из него всю жизнь. Парень осунулся, улыбка совсем не мелькала на его лице, а в глазах больше не светилась жизнерадостность. Василиса, не стесняясь огласки, всё время была с ним, пыталась поддержать хотя бы своим присутствием, но несмотря на то, что Митя с ней казался более расслабленным, это мало помогало. Анисья вообще уехала домой, пытаясь то ли спрятаться, то ли оттянуть лишние скандалы с матерью. Никто не мешал ей. Марго оставалось только изредка видеться со Славой да ходить на встречи с наставником. Она чувствовала себя как никогда одинокой, стала пропускать встречи с наставниками. О каком колдовстве может идти речь, когда вокруг творится такое? Да и всё Заречье будто находилось в угнетённом состоянии. Атмосфера поменялась. Колдуны бродили по улочкам маленькими группками, непривычно тихие, они будто старались не шуметь лишний раз, будто бы громкими разговорами могли кому-то помешать. Марго вертела в руках маленький кулончик с оранжевой жидкостью, необходимой для создания Огненного цветка. На встречах с Македоновым она уже начала плести огненные узоры. Это всё было действительно чертовски сложно, но только оно и могло спасти. Сосредотачиваясь, колдунья забывала о проблемах. Она вдруг решила попробовать сотворить что-то простое. Капелька зелья на руках, и можно творить. Тепло поднимается из груди к рукам. Маргарита представляет, как из ладоней выплывает маленькая водяная линия. Хрупкая и нежная. Её огненные лепесточки вьются, местами становятся светлее. Белыми, как волосы Лисы. Как кожа Полины в последний раз, когда… Судорожное рыдание, и маленький огонёк, уже застывший, превратившийся в цветок, вдруг начинает теплеть, но Маргарита не видит этого. Она судорожно глотает воздух, пытаясь сдержать себя. Спокойно. Без лишних эмо… Лишние эмоции льются потоком. Расстроенный Огненный равно бесконтрольному огню. Но сейчас её сила направлена исключительно на маленькую фигурку на правой ладони, и она искажается, превращаясь в огненную кучку переплетённых друг с другом палок. Настоящий лабиринт, из которого нельзя найти выход. Лабиринт, выход из которого служит полным усмирением. Контролем над собой. Марго еще долго лежала на боку, сосредоточенно потирая лоб, стараясь утихомирить громко стучащее сердце. «Всё будет хорошо», — тихонько шепчет, будто мантру. Это успокаивает, и девушка постепенно засыпает.

***

«Всё не будет хорошо,» - первая мысль, которая приходит в голову Мите, когда он видит фигурку Полины, которая несмело выходит из дома Густава Вениаминовича. Полина была похожа на тень. Слишком прямая, слишком пугливая. С широко раскрытыми глазами, будто бы никогда не была на улице. Она из последних сил цепляется за жизнь, но ничего не помогает. Муромец даже не стал расспрашивать её, решил просто проводить до избушки. Ожидался переезд в Белую Усадьбу, раз Полину выпустили. Девушка сторонится прикосновений, обнимает себя за плечи. Ей не холодно. Её укутали так, что просто не может быть холодно. Митя морщится, когда она спрашивает о друге. Отводит глаза, делает вид, что не расслышал, но Водяная настойчиво повторяет вопрос. Ладно. Какая уже разница. Всё равно узнает. От него, от Маргариты или какого-то незнакомого колдуна. От наставника или из местной газеты. Митя пересказывает свой последний разговор с Овражкиным. Ему неловко. Еще более становится неловко, когда Полина охает. Нет, с ней всё нормально, просто она поражена. Она даже не знает, за кого беспокоиться больше: за Митю, который поссорился с родными, или же за Севу. Что с ним? Его похитили? Он сбежал сам? Полина чувствует легкую боль в голове. Она только вышла из Лазарета, и уже получила столько потрясений. Вопросы метались в голове, заставляя зажмуриться. Слева озабоченное бормотание Мити. Когда же всё это закончится. Когда ей дадут жить спокойно? Никогда. Митя доводит её до избушки и буквально из рук в руки передаёт обеспокоенной Маргарите. И всё это ночью. Её прячут. Как вам не стыдно, Светлые колдуны? Светлые колдуны не стыдятся. Им всего лишь страшно потерять Водяную колдунью. Волшебная шкатулка, неизвестная, диковинная. Странная и любопытная для них одновременно. Способная рассыпаться от резкого обращения, тщательно оберегаемая, но не подвергающаяся реставрации. Даже противно.

***

Переезд в Белую усадьбу был ожидаем. Слишком холодно стало в Заречье. Слишком много колдунов стало заболевать. Несмотря на болезнь, Полине позволили жить в собственной комнате, но сказали не утруждать себя учёбой. Возможно, ей придётся пройти Посвящение в следующем году. Смешно. Полина много спит. Она с удовольствием гуляла бы с друзьями, но бессонные ночи в Лазарете дают о себе знать. Энергию нужно восстановить. Она мечтает отпраздновать день рождения Маргариты в тишине и покое. У неё даже подарка нет, вот пакость. Если Феншо не спала, то обязательно гуляла. Не одна, с кем-то. Её просто не выпускали одну, а ведь так хотелось свободы. Остаться наедине с мыслями, успокоиться, обдумать происходящее. Она вынужденно улыбалась, глядя на Маргариту, которая отчаянно пыталась её развеселить. Пусть её старания не пройдут даром. Пусть будет хотя бы ощущение гармонии. До дня рождения Маргариты оставалась всего одна неделя. И ту Полина не смогла провести спокойно. Она проснулась в час ночи или около того, оделась, ведомая шестым чувством, и медленно выползла на улицу. Холод хорошо действовал на замученный мыслями мозг. Свежесть придавала сил. Полина бродила долго. Она вертела в руках перо, пока они не покраснели от холода. Несколько раз она порывалась позвать Севу, но тут же отказывалась от этой идеи. Вдруг она только помешает ему? Вдруг просто некому уже прилетать. От таких мыслей Водяная колдунья вздрагивала, остервенело мотала головой, стараясь разубедить себя. Нет-нет. Сева — это Сева, он просто не даст себя убить. Он справится. Когда она дошла до ворот, закрывающих выход из Белой усадьбы, что-то скрипнуло совсем рядом. Тихое бормотание. «Получилось». Что получилось? У кого? Стало немного жутко. Девушка уже хотела поворачивать назад, когда вдруг за кованой решёткой разглядела тёмную фигуру.  — Стой! — снова шёпот. Громкий шёпот в окружающей темноте, разрывающий тишину на крупные осколки. Полина приглядывается, но видит лишь коричневую куколь, которая скрывала незнакомца. Человек дрогнул. Тёмный капюшон слетел с головы. Полина ахнула, делая несколько быстрых шагов вперёд. Серьёзные тёмные глаза, бездонные, будто без зрачка.  — Ты же… Ты же пропал, — почему-то тоже шепчет она, хватаясь окоченевшими пальцами за ледяную ограду.  — Нет, — улыбка и внимательный взгляд. Проверяет, что изменилось с его ухода. Каждый из них хотел задать вопрос, и каждый не решался. Полина, впервые за много дней проявившая настоящие эмоции, тяжело дышала. Ей хотелось коснуться севиной руки, но он стоял слишком далеко, чтобы она могла дотянуться до него. Он сделал шаг вперед, подошел ближе, но предостерегающе покачал головой. Еще одно движение с её стороны, и Велес узнает о нарушении. Лишь один его лишний шаг, и их поймают. Не понятно было, почему он не пытается зайти, не ищет защиты. Как он тут вообще оказался.  — Послушай, — тихий голос прервал поток бесполезных мыслей. — Я знаю как помочь тебе. Только… Только нам придется покинуть Усадьбу. И Росеник тоже. Снова внимательный жесткий взгляд. Как понять, о чем он думает? Наверное, никак. Полина в растерянности отступает, оглядывается, прячет руки в карманы.  — Сева, вернись к нам, пожалуйста, — говорить тяжело. Тяжело понять и что он задумал.  — Просто поверь мне, — умоляющий взгляд. Становится страшно. Полина долго смотрит ему в глаза, пытается найти ответы. Ничего. Только в голосе что-то убедительное. Он выглядит так, будто хочет действовать прямо сейчас, будто ему не терпится. Наконец она кивает. Облегчённый вздох, быстрое перетаптывание на месте.  — Через неделю, перед Покровом всех отпустят по домам. Ты сможешь выйти с Василисой, например. Скажешь, что ищешь подарок для Маргариты. Постарайся сделать так, чтобы возвращались вы к вечеру. Я буду ждать тебя. Захвати вещи и не говори никому. Феншо растерянно кивает. Уж точно не такого исхода она ожидала от этой прогулки. Перед тем, как развернуться и уйти, Сева осматривает её ещё раз, с ног до головы, будто бы пытаясь отсканировать её образ.  — А длинные волосы тебе идут больше. Полина слабо улыбается, глядя вслед удаляющейся фигуре. Вопросов стало только больше, но сейчас у неё хотя бы была цель. Ей хотелось безоговорочно верить Севе, идти за ним куда угодно, ведь он, в отличие от всех этих заумных людей знал, что нужно делать. И если нужно, чтобы никто из них ничего не узнал, она так и сделает. Безрассудные поступки притягивают к себе нелогичностью. Безрассудные поступки бывают необходимы. Иногда они спасают жизни.

***

Неделя тянулась до ужаса медленно. Полина немного повеселела, даже поучаствовала в каком-то обряде. Еда снова обрела вкус, мир стал цветным, а в душе появилось тепло. Друзья были рады таким переменам, но это не отменяло для них других волнений. Они всё ещё не знали, что с Севой. Их мучила неизвестность, Полину — информированность. Она потихоньку собирала вещи в сумку. Постоянно перекладывала. Сначала ей казалось, что нужно взять побольше платьев, потом она одёргивала себя, освобождала рюкзак и складывала в него теплые вещи. Потом меняла их на рубашки, удобные штаны и пару книжек. Снова тасовала. И опять сначала. В конце концов Полина решила найти компромисс и положила всего поровну. Дни тянулись, заставляя всё чаще поглядывать на часы, отсчитывая минуты. Понедельник. Осмотр у Жабы. Раны совсем не зажили сами, но он сказал подождать изменений еще немного. Вторник. Вещий Олег решил устроить им вечер легенд. Среда. Объявили о танцах в это воскресенье. Четверг. Розалия Павловна приготовила вкуснейшие пироги. Пятница. Василиса согласилась идти в город за подарком для Марго. Суббота. День x. Полина спала особенно долго, а Василиса боялась беспокоить её, сидела и ждала в столовой. Хотелось пойти, проверить, всё ли нормально, но что-то держало на месте. Наверное, знание натуры Водяной. Та являлась отчаянной совой и всегда тяжело поднималась по утрам. Но сегодня, когда Полина появилась в столовой, она выглядела особенно сонной. Василиса сразу отправилась за чаем для неё, радуясь, что Анисья решила немного занять Марго, чтобы дать им возможность прогуляться в город. Чай был бодрящим. Розалия Павловна особенно любила радовать колдунов полезными напитками, поэтому Полине сегодня предстояло пить тёплый чай, немного кисловатый и в то же время отдающий свежестью из-за мяты. Василиса добавила в чайничек еще и листьев розмарина, поэтому напиток вышел особенно бодрящим и приятным на вкус. Полина в травах разбиралась всё еще плохо, но старалась запоминать всё, что только можно. Из всех наук в Заречье ей особенно хорошо давались Легендология, Инженерия и, что самое прискорбное, Гадания. Кассандра Степановна, шутя, иногда говорила, что Полине впору надеть цыганскую юбку. Колдуны только удивлялись тому, что эта женщина вообще могла шутить. Полина старалась тянуть время как можно сильнее, поэтому выпила сразу несколько кружек чаю, пока Василиса не сказала, что и с травами можно переборщить. Они отправились в город только после того, как Полину ещё раз осмотрел Густав Вениаминович. Он недовольно бурчал себе под нос, мол, жаль, что старший Овражкин сейчас в командировке, уж он бы точно нашёл выход, он бы в первую очередь запретил Водяной выходить из Усадьбы. Полина вышла из гостиной Жабы, пребывая в ужасном настроении, но смогла выдавить из себя улыбку. Только бы Василиса ничего не заподозрила. Феншо вообще слабо представляла себе, что ей предстоит, но портить ничего не собиралась. Странная безоговорочная вера Севе орудовала её душой. И Полине уже совсем не кажется, что магия Сирены на неё не действует. Бесчисленные магазинчики утомляли пуще болезни. На улице было холодно, поэтому гораздо приятнее было находиться в лавках. Шампуни, благовония, свечи, наряды, — всё это было интересно, но Полина чувствовала — не то. Ей даже не пришлось тянуть время и делать вид, что она не может выбрать. Это действительно было так. Уже под вечер её внимание привлёк красивый медальон из странного тёмного материала. Обычные часики внутри, но было в них что-то особенное, привлекательное. Чтобы ещё немного потянуть время, она сначала утянула Василису в пекарню. Та не сопротивлялась, ибо и сама уже знатно проголодалась и устала. Сидеть и болтать о всякой ерунде было совершенно приятно. Это создавало какую-то иллюзию мира и добра. Без проклятий, без беспокойства. Медальон был куплен, наконец, и на обратном пути Полина отдала его подруге.  — Последнее время я очень рассеянна, ещё потеряю, — слабая улыбка, но её было достаточно, чтобы рыжеволосая колдунья поверила и кивнула. Потом она еще долго будет гадать, что это было: знала ли Полина будущее, было ли всё подстроено, или она отдала подарок случайно, не задумываясь. Когда они уже подходили к Белой Усадьбе, Василису кто-то тронул за плечо. Она обернулась, а когда снова повернулась к Полине, спросить, шутка это или просто излишняя мнительность, той уже не было рядом. Василиса замерла на месте, оглядываясь. Она звала Полину всего пару раз, оглядывая окрестности внимательным взглядом. Маленький информационный ком вырвался из её рук и на сумасшедшей скорости понёсся вперёд, пока Василиса продолжала напряжённо всматриваться в окружающий дорогу лес, кляня себя за невнимательность.

***

Идти было недолго. Сева вёл её обратно в Росеник какими-то запутанными лесными тропками, крепко держа за руку. Он не спешил и вообще, казалось, был расслаблен. Полина молчала, но тишина между ними совсем не была напряжённой. Наоборот, она казалось совершенно естественной. Всё прекрасно. Волнения на пару с вопросами отошли на второй план. Осталась лишь бесконечная дорога под ногами и холодные пальцы, переплетённые с её собственными. Так спокойно и хорошо. Полина сильно устала, хотелось спать, и сейчас бы она не отказалась от того бодрящего чая, которым сегодня поила её Василиса. Мысль о подруге отозвалась ноющей болью в зубах. Они плохо поступили с ней. Конечно, к Полине приставляли человека, только чтобы в случае приступа кто-то был рядом. Никто не мог подумать, что в Росенике, ограждённом защитой, могли снова кого-то украсть. Забавно, ведь, по сути, никто никого и не крал. Они сами ушли и имели на это полное право. Город совсем скоро предстал перед путниками. Сева немного попетлял по улочкам, а потом подошёл к какой-то двери. Недолгая возня с ручкой, и перед парой уже открыт пространственно-временной туннель.  — Куда мы? — Полина с интересом посмотрела на Севу. Он только потянул её вперед, качнув головой. Полине никогда не нравились эти перемещения. Она предпочитала поезда. От туннеля закружилась голова, и она чуть было не упала прямо под колеса…машины?  — Мы что, в потустороннем городе? — спросила Водяная, отдышавшись. Мимо куда-то спешили люди с рюкзаками, сумками и телефонами в руках. Сева странно смотрел на одного молодого человека, который слушал музыку через большие наушники.  — Скажи, — с любопытством спросил юный целитель. — Это у него такие примочки на уши, да? Чтобы не продуло? Полина, с трудом сдержав смех, пояснила, что так парень может слушать музыку, а потом вновь повторила свой вопрос.  — Да. Кажется, это место зовётся Москвой, но я не уверен. Полина остолбенела. Место, где она раньше жила с дедушкой. Не зря улица показалась ей такой знакомой. Наверняка совсем рядом их старая квартира, которая, кстати, сейчас пустовала. Она досталась тёте в наследство, но та не хотела сдавать её. Денег у семьи Феншо вполне хватало, даже с избытком, так что тётя могла позволить себе маленькую слабость — она оплачивала коммунальные услуги, а соседка переодически заходила, чтобы протереть пыль и полить цветы.  — И куда мы пойдём дальше? — отвлёкшись от мыслей, девушка задала следующий вопрос. Сева не спешил куда-то идти, он всё ещё с интересом разглядывал машины и проходящих мимо людей. Колдунам повезло. Севина куколь вполне могла сойти за модное пальто, а Полина в принципе предпочитала носить удобные вещи потусторонних. Она даже редко надевала те платья, что дарила ей Анисья. Только одно взяла с собой. Тёмно-зелёное.  — Какое-то время нужно будет пожить тут. У меня есть план, но это…сложно. Я расскажу тебе позже, как только мы найдём, где переночевать.  — Ты всерьёз думаешь, что тебя тут кто-то приютит? — Полина с трудом сдержала нервный смешок. Это вам не Росеник. В Москве за так нигде не проживёшь. Но Сева кивнул и потянул её куда-то в сторону ярких магазинных вывесок.  — Погоди-погоди-погоди. — Полина с трудом остановила его, отчаянно уперевшись ногами в асфальт. Наверное, выглядело, как сцена из мультика. Она так отвыкла от всего этого.  — Ну, что? — Севе не терпелось куда-то идти. Конечно, ведь впереди уже мерцали яркие неоновые вывески разных бутиков.  — Тут есть квартира, где я раньше жила с дедом. Пойдём туда? Один умоляющий взгляд, и он кивает. Теперь уже Полина ведёт его по широким старым московским улицам. Она почти не помнит города, периодически останавливается, чтобы вспомнить дорогу. Осматривается, и снова стремительно идёт вперед. Овражкин следует почти безмолвной тенью за ней. Из-за капюшона нельзя было заметить любопытного цепкого взгляда. Дом нашёлся совсем скоро, и внутренне Полина порадовалась, что здесь так и не установили нормальную дверь с домофоном. Сюда мог зайти любой. А вот наверху могли возникнуть проблемы. Ключа от квартиры у неё не было, и Водяная поняла это только у самой двери. Лестничная клетка совсем не изменилась. Те же исписанные народным творчеством зелёные стены, тот же бетонный пол. У стены стоит ведро. С трубы под потолком в него капает вода. Ведро почти полное, но это, кажется, никого не заботит. Коричневая старая дверь с отвалившейся единичкой перед пятёркой. Полина помнила это место в мельчайших подробностях. Помнила и деда. Она очень скучала. Будь её воля, Водяная бы с удовольствием унеслась в старые воспоминания, но присутствие Севы не позволяло ей этого. Молодой человек тихонько стоял позади, ждал. Полина лихорадочно соображала. Можно, конечно, обратиться к соседке, попросить ключ, но та может позвонить тёте. Нет, это не вариант. Кап-кап. Скоро вода перельется через край ведра. Назойливые звуки отвлекали. Идея пришла резко, неожиданно. Глупая, но вполне вероятная.  — Ты же можешь проникать в мои мысли, если я захочу, правильно? — затараторила она, резко обернувшись. Сева удивлённо поднял брови, но кивнул:  — Если хочу потерять всю силу, то могу.  — Да нет же. Ты не потеряешь силу, но я смогу её контролировать. Только если захочу. Её глаза горели восторженным огнем, но Сева с сомнением смотрел на такой энтузиазм.  — Нужно войти в квартиру, но для этого нужен ключ. Я точно помню, как он выглядит, но не могу его воссоздать. Ты бы мог сделать его из той воды, — быстрый кивок на ведро. — Дарья Сергеевна делала. А я могу заморозить её, и мы откроем замок. Севе не нравилась эта идея. Перспектива растерять всю магию совсем не казалась такой радужной. Вдруг Феншо ошибается, и ничего контролировать не сможет?  — Верь мне, — тихонько прошептала она. Этот умоляющий взгляд. Эти огромные серые глаза. Она не знает совсем ничего из того, что ты задумал. И всё равно доверилась. А ты, Овражкин, что? Струсишь? После этой мысли Сева решительно кивнул, соглашаясь. Он осторожно потянулся к ней мыслями, и неожиданно встретил яркий образ. Повертел картинку в голове, запоминая, и отступил. Полина всё так же смотрела на него, чуть улыбаясь. Всё хорошо. Надо же. Сева шевельнул пальцами. Из ведра в воздух поднялся небольшой ключик, точно такой, каким помнила его Полина. Теперь дело было за ней, но она вдруг нахмурилась.  — Давай, Феншо, у тебя получится. Тихий голос действовал успокаивающе. Полина сосредоточилась. Она не может оплошать. Не сейчас, когда всё… Когда всё так, как есть. Маленькая ледяная фигурка опустилась ей на ладонь через минуту.  — Открывай скорее, иначе растает. — Она опомнилась и кинулась к двери. Трясущиеся руки, скрежет замка, и они уже через минуту здесь, внутри. Квартира не выглядит заброшенной. Всё выглядит так, будто бы совсем недавно они с дедом ушли отсюда и отправились куда-нибудь…в школу. Сколько времени с тех пор прошло. Сколько раз жизнь успела перевернуться? Какое количество злых шуток состроила Полине судьба? Не сосчитать. Сева довольно оглядывался. Видимо, он рассчитывал на менее удачный исход событий. Он снял плащ, повесил на крючок у двери. Было темно, хоть глаз выколи. Полина нащупала выключатель и вошла в кухню. Тихонько тикали старинные часы на стене, показывая десять часов вечера. Надо же, два часа прошло, как они покинули колдовской мир. Целых два часа они с Севой совсем не ссорятся, не испытывают друг к другу неприятных чувств. Мало того, он пытается помочь, спасти. Что же между ними произошло? И, главное, когда? Когда это случилось? Полина не знала. Пока Сева осматривает кухню, она идёт в старую комнату деда. Здесь у него стоял простенький телевизор, который он почти не смотрел. Шкафы были заставлены книгами, на письменном столе лежала одна. Тоненькая, с синей обложкой. Похоже на сборник стихов. Будто бы дед перед уходом положил её сюда, чтобы потом дочитать. Полина стёрла тонкий слой пыли с обложки, раскрыла наугад. Засыпай пред тем, как за окном погасят свет. И пока мамаши говорят, что монстров нет. Засыпай, пока ты не услышишь жуткий стон. Ведь в твое сознание проникнуть может он. Засыпай пред тем, как за окном погасят свет. Лишним не окажется мой дружеский совет, Даже если он нарушит твой наивный сон. Чувствуешь стрелу в груди, но он не купидон Кто же он, и почему он ходит по домам? Издает тот скрип, что слышно по ночам. Но из уст твоих уже не вырвется ответ. Засыпай пред тем, как за окном погасят свет.* По коже поползли мурашки. Сердце стучало в груди ледяным молоточком. На кухне что-то грохнуло, и Полина резко захлопнула книгу. Нет, она больше не будет читать это. Какие-то специфичные вкусы были у её деда. Или это соседка случайно оставила тут страшную книжицу? Всё может быть. В любом случае вся сонливость мигом выветрилась из неё, словно и не было тяжёлого дня. Полина поспешила на кухню. Звук повторялся еще несколько раз. Оказалось, Сева изучал холодильник. Думал, наверное, что еда появится в нем волшебным образом, стоит только постучать. Колдунья с мягкой улыбкой наблюдала за ним несколько минут, пока Севе не шарахнул дверцей так, что холодильник затрясся.  — Тише! Ты же не хочешь, чтобы все соседи сбежались сюда? — Сева вздрогнул. Недовольно поморщился и заявил:  — Я не ел два дня, почему эта штука не работает?!  — Во-первых, эта штука работает несколько по-другому, чем ты думаешь, во-вторых, еды здесь нет. В-третьих, твоё счастье, что я захватила булочек из пекарни. Если бы глаза Севы не были настолько чёрными, Полина смогла бы заметить, как его зрачки расширились при виде булочек. Девушка хмыкнула. Выудила откуда-то чайник, зажгла огонь. Не есть же всухомятку, правильно? Только вот была одна проблема. Дед не любил покупные чаи: всегда покупал на рынке травы и заваривал сам. Вкуснейшие рецепты он придумывал прямо на ходу, но он всегда знал, какой вкус даст то или иное растение. Полина не могла просто накидать травы из разных баночек. Она беспомощно оглянулась на Овражкина. Он же целитель, должен разбираться. Сева, стоило только позвать, подошёл. Он смиренно ждал свой чай, голодными глазами изучая пакет с булочками. Феншо открыла верхний шкафчик и молча ткнула пальцем. Сева взял одну баночку, другую, понюхал.  — А тут большие запасы. И, что интересно, всё будто бы свежее, не испорченное, — он задумчиво нюхал травы. — Ну-с, какой чай желаем? Водяная улыбнулась. С каких пор всё так легко?  — Успокаивающий. Я хочу поскорее лечь спать, но после всего этого… Сева только кивнул. Взял заварочный чайничек, принялся возиться. А Полина уселась на стул и наблюдала за ним без стеснения. Ситуация смешная до безумия. Даже плакать хочется. Сева возился с травами довольно долго, бормоча себе под нос: «Липа, мелисса, котовник, ромашка…» Колдунья ожидала очередного конфуза, теперь уже с чайником. Успела нафантазировать себе, как Сева по незнанию схватится за горячую ручку, а она потом будет со смехом его жалеть. Даже предвкушала момент, совсем не жалея его руки, которая в её мыслях сильно покраснела от ожога. Очнулась только тогда, когда чайник взлетел в воздух, слегка наклонился, и кипяточная вода полилась из короткого носика. Стало стыдно за свои фантазии. Лёгкий румянец проступил на щеках, но быстро исчез. Чай заварился уже через пятнадцать минут. Сева, не притрагиваясь к горячему напитку, сразу же впился зубами в булочку. Заколдованные, они сохраняли тепло и свежесть. Полина уже успела подумать о том, что потом нужно будет закупиться едой, на одном чае не прожить, всё-таки. Сева на вполне резонный вопрос о деньгах только махнул рукой. У него при себе было много камней из колдовского мира, а здесь их можно было поменять в магазинах или ломбарде за хорошую цену. Слишком обыденно было сидеть на кухне рядом с ним. Слишком легко и непринужденно он интересовался её самочувствием. Через чур естественно Полина отказалась от выпечки, ведь совсем недавно ела. Чай успокаивал и безумно нравился Полине. Цветочный вкус разбавляли легкие лимонно-мятные нотки, и очень кстати пришлось отсутствие сахара в доме. Чай был прекрасен и таким. Сева быстро расправился с оставшимися булочками, медленно отряхнул руки, глядя на улыбающуюся девушку.  — Пойдём спать? — тихонько шепнула она, стараясь не испортить момент. Сева медленно кивнул. Она потянула его за руку, показала ему свою старую комнату. Там стояла удобная кровать, а у деда — большой раскладной диван. Почему-то Полине не хотелось спать в своей старой комнате. Она вдруг заметила у стены очертания гитары. Схватила инструмент, глянула на Севу просительным взглядом.  — Споёшь мне? Она не знала, зачем. Просто вдруг захотелось. В этом потерянном мире, одинокие, растерянные. Ужас, шрамы. Страх, боль в глазах. Ему тяжело смотреть на неё в таком положении. Он чувствует безнадёжность, поэтому идет на крайние меры. Она скоро умрет. Это становится понятно всем. Но никто не говорит об этом. Они эгоисты, которые ради друг друга бросили друзей в неведении. Они сбежали от старших и их надуманных проблем и пытаются решить все самостоятельно. Полина быстро расстелила себе кровать и улеглась, пока Сева пытался настроить в другой комнате гитару. Она слышала его тихий голос, будто бы он напевал мелодию себе под нос. А потом пришёл к ней, сел рядом.  — Что тебе спеть? Пугающая покорность в его голосе. Почему ты вообще согласился на это, Овражкин?  — Что-нибудь доброе. Как назло, в голове у Севы сразу стали появляться страшные образы, и он запел, тихонько подыгрывая себе на гитаре. Феншо не обидится, если он выполнит её просьбу немного не так, как ей хочется. Чего ты ждешь? Усни скорей Исчезни же в пучине страха. Быть может, будешь ты целей, Не станешь просто горкой праха… Полина сжала уголок подушки в руке. У Севы действительно очень красивый голос. Особенно учитывая, что он не пытается применить к ней магию. Спокойно спи, ведь в эту ночь Стоят все монстры только за окном. Они лишь ждут, совсем не прочь Убить тебя мучительно потом… Грудь её тяжело вздымалась. Было страшно. Неприятные воспоминания. Изо всех сил пытаясь отрешиться от слов, Полина сосредоточилась только на его мягком голосе. Красиво. Ты чувствуешь? Они оставят шрамы. Глубокие порезы на твоих руках. И изнутри сожжет все черным пламя, Они любуются отчаяньем в глазах. Его профиль притягивал. Нос с едва заметной горбинкой, высокий лоб, та самая родинка на подбородке. Чуть более тёмная, чем россыпь веснушек на щеках. Но ты не бойся тьмы ночной, Она скрыть может лишь людей. А кто опасен, тот питается душой И презирает он игру страстей. Надо же, тогда, всего пару месяцев назад она и не думала, что сможет снова так внимательно рассмотреть его лицо. Казалось, с той ночи в Лазарете прошла целая вечность. Ты не волнуйся, если суждено нам, Так мы умрем за дело, иль за грех. Но лишь не верь тем жутким голосам Что за окном стоят, пугая для утех. Но она ни о чём не жалела. Пусть так. Они вдали от дома, от друзей и взрослых. Они предоставлены сами себе. Полина уверена, они справятся. Ведь он рядом. Чего ты ждешь? Закрой глаза. Тебя во сне уж ждут… Те самые чужие голоса, Которые сейчас тебя убьют…** Прозрачная слезинка скатилась по её щеке. Одна, другая. Сева попал своей песней в точку. Слишком правдиво это было. Он будто бы описал её проклятье. Страшные слова в сочетании с мягким голосом. Колдун поставил гитару у дивана и пару минут сидел в темноте, глядя перед собой. Когда он начал подниматься, чтобы уйти, тонкая ручка ухватила его за рукав.  — Нет, не уходи, — дрожащим шёпотом. И он остался. Остался, чтобы ей не было страшно. Остался, чтобы согреть. И чтобы спасти.