___
— Ну всё, мы въехали в Зону, — сказал генерал-майор, вжимаясь пальцами в руль. В салоне машины началось волнение, все устремились глазами на белое, сделанное из камня приветствие, которое означило въезд в город. Большие буквы гласили «Припять», внизу было написано «1970». — А можете остановить? — сказал наконец Гоша, который не мог усидеть на месте уже продолжительное время и держался за одно место. — Я долго терпел, но уже невозможно! — он посмотрел на водителя умоляющим взглядом, и Сергей начал снижать скорость. — Нашёл время. Ладно, давай по быстрому, — скомандовал тот. Машина приостановилась у обочины, дверь приоткрылась и из неё стремительно выскочил Гоша. Чуть позже не спеша вышел Костенко и, расслабленно облокотившись об дверь джипа, начал внимательно следить за спиной парня, которая виднелась неподалёку, как бы охраняя его взглядом. Аня, которая сидела в салоне тёплой машины на переднем сидении рядом с Костенко, посмотрела на парочку, с которой ей пришлось остаться наедине. Они сидели в обнимку и косились на неё. Казалось, что они её возненавидели после сказанного у дороги, и их глаза так и сверкали неприязнью к ней. — Что это было вообще? — возмутительно сказала Мадышева. — Порыв эмоций, — спокойно ответила Антонова. — Я не про то, что ты нам наговорила, а то про то, как вы кинулись друг к другу в объятия, — как будто с плохо скрываемым отвращением сказала рыжеволосая. — А, ну, это тоже, — блондинка пожала плечами. — У вас всё равно нет будущего, — умничая, сказала Настя, и Аня, разозлившись и стараясь больше не заговаривать с ней, вышла из машины. Вдыхая незначительные крупицы радиоактивного воздуха с каким-то трепетом, Аня подошла к Костенко, прислонившемуся к двери, встав напротив него. — Долго же он, — сказала она, как бы желая начать хоть какой-то разговор. — Долго терпел, — тщательно стараясь не смотреть на неё, сказал Костенко, всё так же следя за Гошей. Аня увидела на его водолазке какую-то то ли пылинку, то ли нитку. Теперь Сергей внимательно и с удивлением следил за её движениями, когда она потянулась к нему и заботливо стряхнула что-то непонятное, будто была его девушкой, а потом ещё и легко погладила по плечу. — Спасибо. Если бы не ты — мы бы пропали, — сказала она каким-то нежным голосом и излишне добрым взглядом. — Заметь, кстати «ты», а не «вы», — она рассмеялась. Её рука как-будто невзначай спустилась ниже и зацепила пальцы Сергея, удержавшись на них. Она сжала его ладонь с милой улыбкой на лице. — Аня, хватит. Не делай так, — он тут же отстранился от Антоновой, смотря на неё холодно и безэмоционально, непроницаемым и невозмутимым взглядом. Вырвав свою ладонь, Костенко стремительно засунул свою руку в карман, как будто эти прикосновения обжигали его. — Как так? Да что опять не так-то? — взбесившись, проговорила она, возмущаясь такому резкому отношению к ней. — Давай поговорим об этом! Я сейчас не из-за алкоголя к тебе тянусь, а по своему собственному желанию! Почему ты меня отталкиваешь? — Ох, какая большая честь! — воскликнул недовольно Костенко и покосился уничтожающе на Горелова и Мадышеву, которые смотрели на них из окошка как будто с неодобрением и, завидев его взгляд, тут же быстренько отвернулись. — Сама красавица Антонова ко мне подкатывает не потому что бухая, а потому что ей хочется! Вот это неожиданно, однако, — после этих слов он обратил внимание на Гошу, который уже закончил все свои дела и садился в машину, немного удивленный их ссоре. Не долго думая, Сергей поджал губы, посмотрел с яростью на Аню и удалился в машину, довольно громко хлопнув дверью.___
— А разве мы не собирались Пашу искать? — спросил Петрищев, когда чёрный джип остановился опять у обочины, не доехав до самой Припяти, но только уже не по его нужде. Спутников окружал мрачный густой лес и легкий туман, который не давал возможности разглядеть конец уходящей вдаль длинной узкой дороги. Рядом валялось поваленное дерево, и только одной Ане среди присутствующих было известно, как же оно так упало. — Да тут же темень такая, не зги не видно, — сказал Костенко, разводя руками, как бы показывая местность вокруг себя и всю серьёзность ситуации. — Не самое подходящее время, чтобы ошиваться сейчас по пустому мёртвому городу в поисках подростка, который не совсем в себе. В прошлый раз мы так Киняева искали и наткнулись на живого мертвеца, — заметив, что Гошу передёрнуло от такой жути, он перевёл тему, подходя ближе к сути. — Паша говорил про какой-то бункер, вас троих ещё в нём запер Киняев. Дорогу найти сможете? Нам нужно отдохнуть и выспаться. И если не вам, то мне — точно. Я за рулем уже продолжительное время. — Мы, конечно, с другой стороны пришли, но постараемся найти, — сказал Лёха, направившись в сторону леса.___
В бункере, который ребята отыскали не без труда, было тепло и чисто. Здесь имелось всё, что нужно, и даже больше. Душ, холодильник, компьютер, кровати. Да даже воздух очищался, и в стеллажах на общем обозрении висели защитные костюмы от радиации. Ребята помылись и улеглись в одной комнате. Место хватало всем, так как кровати были двухъярусные. Настя и Лёха лежали наверху, а Аня и Гоша приспособились внизу. Костенко же лёг в другой маленькой комнате, где стояли одна лишь кровать и прикроватная тумба. — Вы спать вообще-то мешаете! — довольно громко проговорила блондинка, высунув голову с нижнего яруса кровати и с нескрываемой злобой оглядев ребят, которые всё шептались и шептались, будучи не в силах наговориться. — Гошанчик вон уже десятый сон видит и храпит во всю, и ему мы почему-то не мешаем, — ответил Лёха. — Сказала бы спасибо, что мы ещё только шепчемся, а то бы могли и кое-чем другим заняться, — тут он подмигнул Насте, а та, махнув рукой, будто говоря «дурак», улыбнулась и зарылась лицом в подушку. — И на этом спасибо, — сквозь зубы проговорила Аня и укрылась одеялом аж до головы, закрывая уши и не желая слышать их говор. — Если что-то не нравится — вали спать в другую комнату к Сергею Александровичу. — Тебе не привыкать уже, наверное, — добавила Настя. Антонова вдохнула побольше воздуха, промолчала и тут же соскочила с кровати, прихватив с собой подушку, быстрыми шагами удаляясь из комнаты. — Если трахаться будете, не упадите там с грохотом на пол с верхней кровати, — сказала раздражительно Аня, прежде чем уйти. — Спасибо, конечно, за заботу, от тебя неожиданно весьма, но мы, если что, на твою кровать переляжем для такого дела, — со злорадством заявил Горелов ей вслед. Иногда она задавалась вопросом: «С какого момента мы перестали нормально общаться?», а потом понимала, что они нормально никогда и не общались, кажется. В другой реальности они даже друзьями не были — так, иногда здоровались, и только из-за общего друга — Паши. А Паши сейчас не было, и отношения с самой его пропажи становились всё хуже и хуже, и это её расстраивало и бесило одновременно.___
Аня не понимала до конца, что она чувствует к Костенко. Ей он нравился, и кажется, когда он отталкивал её, она ещё сильнее желала быть с ним. Он был таким недоступным, но в то же время открытым только для неё. Он был сам по себе, как волк-одиночка, и был совершенно непредсказуем. Она допустила мысль, которую отчаянно не хотела признавать, кажется, ещё с момента первого объятия у дороги, что может влюбиться в него. Но было уже бесполезно этой мысли сопротивляться, с того момента уже столько объятий было, да и не только объятий… Кажется, уже влюбилась, что её немного пугало. Правда, она не была до конца уверена в этом, и не хотела это признавать, потому что прошло слишком мало времени. Разве могут люди влюбляться за такой короткий срок? Конечно, она слышала о любви с первого взгляда, но ведь это неправда. Наверное. Антонова налила воды из-под крана в стакан, выложила на ладонь несколько обезболивающих таблеток и отдала всё это в руки Костенко. Тот выпил всё залпом. Он смотрел на неё и удивлялся тому, как бесцеремонно она заявилась к нему в комнату, разложила мази и, задёрнув его чёрную водолазку, тут же начала заботливо растирать по его боку в области рёбер вязкую жидкость, как будто он и не обрушился на неё с претензиями на трассе. А ещё и притащила подушку, сказав, что теперь по некоторым обстоятельствам будет спать с ним. — Ань… — окликнул её Сергей с надеждой, когда она уже собиралась уходить. — Что? — блондинка приостановилась у косяка двери и облокотилась об него, смотря на мужчину усталыми измученными глазами. — Знаешь, когда ты меня обнял на границе, сам, впервые, представляешь… Не я к тебе потянулась, а ты ко мне сам, — тут она мечтательно улыбнулась, как будто этого уже никогда не случится. — Я тогда подумала, что между нами что-то есть, но когда ты всё оборвал, когда мы остановились у обочины из-за Гоши, и вырвал руку, я просто запуталась, обиделась ужасно. Чего ты хочешь и что между нами? Объясни мне. — Прости меня за то, что тогда у трассы я накричал на тебя, — искренне заговорил он. — Ты меня тоже пойми, ты ведь младше меня аж на тридцать, а то и больше лет, — он помолчал, подошёл к ней поближе на несколько шагов и продолжил. — Я тогда подумал, когда твои друзья на меня так посмотрели, когда мы обнимались на границе, что нам точно не стоит привязываться друг к другу, потому что — ну ненормально это как-то и неправильно, и что между нами ничего не может быть. Да и у тебя ведь Паша есть… — тут Антонова его перебила, немного расстроившись. — Паша! Да вы меня уже все достали с этим Пашей, честное слово. Нет, я конечно, всё понимаю, но чёрт, разве нельзя разлюбить человека? Я что, если с ним в другой реальности вместе была, то должна теперь до конца жизни с ним быть и старость встретить с ним? — возмущалась эмоционально Аня. — Так вот, — как бы не заметив сказанного, он продолжил. — А сейчас, когда ты обо мне так заботишься и тянешься ко мне, я понимаю, что не могу удержаться. Я хочу быть с тобой. А ты? — Хочу, — тихо прошептала она и кинулась к нему на шею с улыбкой до ушей, жаль, что он не мог увидеть этого, и только сильнее сжимал талию блондинки своими крепкими руками. — Выходи за меня, это — единственное решение быть вместе без всяких осуждений, — предложил Сергей сладким шёпотом, который щекотал ей ушко. — Тогда к нам не будет никаких претензий. Она тут же от него немного отстранилась, оставив ладони на его груди, посмотрела в его глаза с некоторым непониманием и недоумением, придя в явный шок от сказанного. Меньше всего она ожидала услышать от него такое. Эти слова просто будоражили её ум. Дыхание спёрло, а в груди начало теснить, некоторое время она была не в силах что-либо ответить, потому что ком в горле не давал выговорить ни слова. — Я… Чёрт, такие вещи не говорятся, когда мы за хер знает сколько километров от дома. Когда мы находимся в мрачном месте, прячась в бункере, когда нам надо спасать моего бывшего парня, — тут же затароторила Антонова, а у самой сердце билось как бешеное, и в висках колотило от пульсации крови. — Ох, прости, я не романтик, я даже не подумал, что это тебя немного может, мягко говоря, удивить. И да, наверное, не совсем подходящее место, — он слегка улыбнулся, как бы извиняясь. — Не подумал совсем. И для него это было вполне нормально. А что она ещё ожидала от человека, который посвятил свою жизнь работе, не имея при этом женщину? Он был ФСБшником — что означало рассчитанность, определённость, полная серьёзность к какому-либо делу и никаких недосказанностей. — Знаешь, необязательно приехать и сразу идти в ЗАГС, совсем нет. Да, я думаю, надо некоторое время пожить вместе, попривыкнуть друг к другу, а тогда ты уже можешь ответить: «да» или «нет». Хорошо? — он нежно гладил её щёку, терпеливо дожидаясь ответа, понимая, что всё обвалилось на неё слишком неожиданно, и поэтому не торопил. — Хорошо, — тихо сказала Аня через некоторое время, не веря произошедшему, не веря тому, что услышала. Она нервно сглотнула и потянулась к нему, чтобы поцеловать. Сергей тут же быстро сообразил, решив сделать это первым — резким движением соприкоснулся с её мягкими губами, на вкус сладкими, как карамель, которые долгое время манили к себе, и он наконец-то смог попробовать из на вкус. Через секунуду Антонова запрыгнула на него, а Костенко еле, как удержав её из-за менее заметной боли в боку, но всё же боли, (всё-таки её забота___
По утру, еле как проснувшись в такую рань, ребята собирались и метались по бункеру как сонные совы. Лишь Костенко, который давно привык к такому режиму, давно уже встал и даже приготовил несколько бутербродов для перекуса. Быстренько поев, все оделись и выбежали на улицу, но оделись они не только в свою обычную одежду, а, по приказу генерал-майора, натянули на себя ещё и защитный костюм от радиации. Такая перспектива ребят не радовала, но и деваться было некуда. Безопасность важнее всего. Лёха ещё долго угорал с того, как Гоша нелепо выглядел в этом костюме. Настя же мысленно радовалась тому, что противогазы Костенко разрешил одеть только когда они будут подъезжать к станции, так как в них было до ужаса неудобно.___
Объехав чуть ли не весь город и все его закоулки, все уже отчаялись найти Пашу, но надежда ещё теплилась, ведь оставалось последнее единственное место — станция. Было странно, но за то время, пока они вышли из бункера и объездили практически весь город, погода успела очень сильно смениться, несмотря на то, что с утра светило солнышко и было тепло. Сейчас же тучи были серыми-серыми, заметно похоладало, и, что было совсем уж неожиданно в такое время года — не переставая, падал снег, и быстро таял, когда опускался на землю. Списав такую странную погоду на то, что в Чернобыле всё возможно, они решили не заморачиваться по этому поводу. Когда чёрный джип начал въезжать на территорию АЭС, все тут же начали надевать противогазы, и каково же было их удивление, когда у ворот они увидели силуэт. Тот самый до боли знакомый силуэт, который, казалось, они больше уже никогда не увидят. — Паша, — не веря глазам, сказала радостно Настя и открыла дверь машины, побежав навстречу, что выглядело смешным в её-то костюме. За ней высыпали из джипа остальные. Но Вершинин был не один, рядом с ним ошивалась та самая неприятная собака, которую, как казалось раньше, убил Киняев. Она виляла хвостом, рычала и ходила кругами, как будто охраняя своего хозяина. — Знакомьтесь, это Черныш, — блондин указал на собаку, а голос его был до ужаса незнакомым, стальным, ненастоящим и холодным, как будто это говорил искусственным голосом Никита, который остался в другой реальности в Мэриленде, но никак не он, но даже на Никитин голос это было близко не похоже. Глаза же Паши были закрыты, а вокруг них образовались синяки, виднелись выпуклые вены и синяя кожа, как тогда, когда он чуть не убил Аню — Вы немного долго. Я вас заждался, — заговорил он, пугая всех до ужаса не своим голосом, и когда ребята подошли ближе, он тут же открыл налитые алой кровью глаза и улыбнулся слащаво-приторной улыбкой, как это бывает в банальных фильмах ужасов.