___
Помнится, когда Игорь посмотрел в глазок и увидел на пороге ребят, он боязливо выкрикнул, что вызовет полицию и что больше не впустит в свой дом торговцев органами, на что Лёха отреагировал сперва крайне весело, со смехом, а потом чуть не выломал дверь с угрозами навешать ему пиздюлей и всё-таки продать его яйца какому-нибудь богатому покупателю, которому они как раз позарез нужны, если тот сейчас же не откроет. Аня тут же обрушилась на парня со своим правильным укоризненным взглядом, который бесил Лёху до тошноты. Ткнув его посильнее локтем в бок, сказала ему, что страх и запугивание — не выход из ситуации, и после этого сама попыталась более мягко поговорить с Матвеевым и объяснить хозяину подвала, что всё нормально и бояться ему нечего, что они — неплохие ребята, потому что если бы они и вправду были продавцами человеческих органов, они бы ещё тогда отрезали ему булки. Речь Ани помогла так же плохо, как и Лёшина, хотя если подумать, то у даже Лёши она была намного эффективней. Горелов лишь истерически посмеялся над Аниными высказываниями, а Матвеев, испугавшись слов «отрезать ему булки», несмотря на иной смысл, ещё сильнее задрожал и даже попытался отойти от двери подальше. Тут начала включаться Настя со своим методом, который был больше похож на Лёхин, но был более мягким — она попыталась хоть как-то убедить длинноволосого, спокойно сказав, о том, что их знакомый работает в ФСБ и что полиция Матвееву не поможет, а даже наоборот — ему же хуже будет. И тогда-то ребята удивились, когда дверь со скрипом открылась. Бывшему подкастеру явно не хотелось ещё больших проблем, чем были у него в данный момент, да ещё и с ФСБшником, поэтому он решил поверить им на слово. И с криками «юху, заселяемся» Горелов вбежал в комнату, открыв нараспашку дверь, которую ещё не успел до конца открыть Матвеев своим нежданным «гостям». Лёха особо и не заметил, что ударил безобидного юношу прямо по носу явно не хлипкой дверью. Аня лишь тяжело вздохнула, с ужасом осознавая, что лучше бы она приняла помощь от Костенко и они были бы у него под носом, и тогда бы может строгость и постоянный контроль генерала воспитали бы Лёху. Но было слишком поздно включать заднюю.___
Антонова проснулась под вечер, потому что целую ночь искала в интернете хоть один намек на нормальную работу. Она не привыкла, что в этом мире найти хоть что-то хорошее и стабильное с неплохой зарплатой как никогда трудно, потому что в СССР кризис безработицы был очень низок. Рылась Аня в компьютере именно ночью в поиске работы ещё потому, что целыми днями в нём то и дело зависал Гоша, задрачиваясь в эту убогую игру — «Сталкер». Ну, хоть в ночное время суток ей удавалось немного полазить в интернете, не упрашивая брюнета каждые пять минут дать ей проверить обновления на нескольких сайтах. Лёхе, кстати, единственному удавалось вытурить Петрищева с его любимого насиженного жопой и, как казалось самому Гоше, законного места, которое якобы предназначалось только ему. Хотя с этим мог бы поспорить настоящий хозяин компьютера, то есть Игорь, который был недоволен тем, что Гоша постоянно занимает его личный комп, который купил он вообще-то на свои деньги. Но спорить с кем-то из них было бесполезно, даже с на вид безобидным Петрищевым. Матвеев старался не искать лишних проблем. Проснувшись на неудобном матрасе, девушка осмотрелась, немного потягиваясь. Спину слегка ломило от того, что спала она на полу и на матрасе, но, как говорится, за что боролась, на то и напоролась, да. Зато она была довольна тем, что не стала содержанкой Костенко и сама старается карабкаться в этом непростом для неё мире. Посмотрев, чем заняты ребята, Аня отметила, что Настя и Лёха лежали на бывшей кровати Игоря, которая теперь, конечно же, стала их спальным местом. Парочка что-то с увлечением смотрела по телевизору, кажется, какие-то фильмы, которые Ане казались далеко не самыми качественными и умными. В СССР лучше делали… Аня живо вспомнила, как Лёха забежал впервые в комнату и вызвал кровь из носа у подкастера, когда стукнул ему нечаянно, — а может, даже намеренно, — дверью. Горелов тогда ещё на кровать запрыгнул прямо в ботинках, улёгся и с самодовольной улыбкой сказал, что это его с Настюхой ложе теперь, потому что им как паре спать раздельно негоже. Так они и заполучили кровать Матвеева, которая стала теперь их собственностью. Она была удобной, хоть и не предназначена для двоих, но места Лёхе и Насте было достаточно. По крайней мере, они не жаловались пока. — Блин, могли бы хоть посуду за собой помыть, когда пожрали, не? — недовольно проговорила блондинка, стоя над маленькой раковиной, которая кишила грязной немытой посудой. — Ну, вот сама и помой, раз тебе надо, — так же недовольно, но тихо ответил Лёха, стараясь не разбудить мило спящую Настюху, которая, кажется, только-только заснула на его груди, пока смотрела телевизор. — Почему должна мыть я, если ели вы? Я вообще спала целый день. — Так нам-то она не мешает, — парировал Горелов. — Это тебе чем-то грязная посуда не угодила. Хочешь есть — возьми новую тарелку. — Неужели нельзя быть хоть немного культурными и убираться за собой? — уже в пустоту сказала Антонова и начала всё-таки неаккуратно и шумно мыть тарелку за тарелкой, как бы показывая всё своё негодование. Спустя несколько секунд проснулась рыжеволосая, в непонятках оглядываясь, откуда исходит грохот, который нагло разбудил её. — Господи, Аня, неужели нельзя потише греметь долбанной посудой? — зевая, сказала девушка. — Нет, блин, нельзя, потому что я за вас всегда вашу долбанную посуду мою! — выкрикнула блондинка в ответ, отчего Мадышева удвилённо посмотрела на неё, уже окончательно проснувшись, — Надоели уже! Хоть раз бы кто-нибудь из вас притронулся бы к чему-нибудь, хотя бы к посуде, что уж тут о попытке найти работу говорить. Хоть для виду бы поискали бы себе что-нибудь. Но нет, это так трудно! Вас вообще ничего не заботит. Живёте на чужие деньги — и ладно. Жизнь хороша. Да? — Чего это с ней? — тихо спросила Настя у Лёши. Тот лишь пожал плечом, не обращая внимания на истерику Антоновой, делая вид, что увлечён телевизором, но сам понимал, что его мозг далек от восприятия фильма. Ему просто не хотелось вмешиваться в это, потому что если он вмешается, то будет настоящий скандал. — Ничего, просто твой парень — мудак, который хоть и не прав, но постоянно отстаивает свою точку зрения. А Гоша — задрот, который, даже когда разгорится ссора, всё равно ничего не заметит и будет дальше тыкать в свои кнопочки, — Аня яростно жестикулировала, изображая Гошу у компьютера. Её явно всё это выводило, хотелось уже высказаться по полной, чтобы стало легче, но легче не становилось. — Нет, мы конечно, понимаем, Ань, — вдруг заговорил Петрищев, в кои-то веки отстраняясь от компьютера. — Всё неожиданно так на нас всех свалилось. Паша испортил нам жизни, а сам ушёл в закат, но мы — не твоя груша, чтобы на нас срываться. Знаешь, тебе не одной сейчас трудно, и ты не одна скучаешь по нему, хоть вы и были с ним более близки. — Гоша прав, — сказала Мадышева, переступая на кровати через Горелова, потому что лежала у стенки. — Успокойся уже и перестань беситься, ладно? — Тебе-то, Настя, легко говорить. Вот у тебя был нервный срыв, когда мы сбежали от Костенко в неизвестном направлении, помнишь? Ты на меня накричала, сказала, что мне по херу на всё, потому что родителей у меня нет и переживать мне не из-за чего. Теперь моё время высказаться пришло. Тебе, конечно, хорошо сейчас — тоже похер на всё стало, по ночам постоянно только и слышны ваши с Лёхой похотливые стоны, аж спать невозможно. Лёха есть — и не думаешь больше ни о чём. А тебе, Гоша, как вообще может быть трудно, если всё, что для тебя важно — это пройти игру свою дерьмовую до конца? — Стоп-стоп, подожди, — тут уже вмешался Лёха, садясь на кровать поудобнее, прерывая Аню и вступаясь за свою девушку. — Так у тебя эти… гормоны, что ли? — парень усмехнулся. — Ты нам с Наськой завидуешь? Если трахаться не с кем, то вот тут и Гошанчик есть, и наш убогий, в уголке сидит, — жестом показал Горелов на Петрищева и Матвеева. — Они только рады будут вместе с тобой стресс снять. Я, конечно, понимаю, они не так хороши, как Паша, но это всё же лучше, чем ничего. — Ну ты и ушлёпок, — с презрением проговорила Антонова. — Не перегибай, Лёсик, ты чего, — вступилась Настя. — Я перегибаю? Это она уже всех нас заебала, постоянно то и дело пытается быть мамочкой, которая контролирует всех и всегда. Меньше будет наезжать, блять. Если ей какой-то придурок ненормальный, пропагандирующий экстрасенсорику в самолёте, сказал, что она якобы «Королева» там какая-то, — тут Лёха жестом показал кавычки, — то это не значит, блять, что она может тут всеми командовать. — Хорошо, отлично. Вот и разобрались наконец, кого что бесит друг в друге. Знаете, я думала, что так лучше будет, если я не приму помощь от Костенко, — в вертолёте блондинка твёрдо решила, что не скажет им об этом, но ситуация давно вышла из-под контроля. — Вам хоть никто докучать не будет, контролировать, а я — так, время от времени присматривать за вами буду, особо не доставая вас. Думала, что лучше будет, когда у вас будет право выбора своей работы, а не тогда, когда вам её даст Сергей Александрович. Конечно, там бы квартира была покруче, со всеми удобствами, но я думала, что мы и сами справимся. Мы же друзья. Да и, к тому же, не хотелось затруднять Костенко своими проблемами. Я была не права. — Что? Костенко хотел дать нам квартиру и устроить на работу каждого? — тихо переспросила Мадышева, не веря своим ушам. — И ты от нас скрывала? — спросил уже Гоша. — И ты решила за нас значит, да? Даже не посоветовавшись с нами? — не на шутку разозлился Лёха, и даже встал с кровати. — Да, именно так всё и произошло. Мы уже в вертолёте тогда всё обсудили. — Аня, ты нормальная, нет? — заговорила рыжеволосая с удивлением. — Ты хоть подумала о том, что такие важные решения мы должны вместе принимать? Ещё при этом говоришь «мы же друзья». Да какой ты нам друг после этого? Да, может, допустим, мы бы отказались от этого, понимая, что не можем настолько нагло наседать на Сергея Александровича, у которого из-за нас и так куча проблем даже по сей день, но — понимаешь, что мы бы вместе это приняли? Ты совсем помешалась со своей хернёй королевской. Думаешь, если тот чокнутый с котом сказал, что Паша — «Вожак», а ты — «Королева», и что если Паши нет, то ты можешь принимать все самые важные решения одна? — Пиздец, ещё при этом умудряется постоянно святошу из себя строить, — процедил Горелов. — Да пошли вы! — крикнула Аня и отпустила тарелку, которую недавно помыла. Фарфор разбился вдребезги о паркет, издавая сильный шум в комнате. И, кажется, в этот момент сломалась не только тарелка, но что-то ещё… Их дружба. — Ну и вали отсюда, — сказал Лёха, увидев, как Антонова поспешно собирается уходить. — Ты всё равно нам особым другом не являлась. Это Вершинин с тобой тусовался, вот и нам приходилось. Ты даже не в одной школе с нами училась, — говорил он это скорее на эмоциях и от злости, которая вскипела в нём, но кто сказал, что если ты говоришь кому-то что-то на эмоциях, не хотя этого, то человеку не больно? — Ты вообще нам по сути никто! — крикнул парень вслед.___
На улице был летний ветерок, от которого становилось теплее, и даже без плаща не было холодно. Выбежав во двор, девушка жадно начала глотать воздух, которого ей так не хватало. Было ли ей больно от этих слов? Очень. Осознавала ли она, что была не права? Вполне. Хотелось ли ей вернуться и извиниться? Ни за что. Сколько бы она ни корила себя за свою неправоту, но возвращаться туда она не хотела ни в коем случае. В суматохе она даже не заметила, как за ней выбежал Матвеев, явно обеспокоенный тем, куда она отправится в такой поздний вечер. Сзади послышался звук домофона, и на плечо легла худая костлявая рука. — Забей на них, — как бы успокаивая сказал парень. — Я и не парюсь, — соврала блондинка. — Пофиг как-то. Слушай, у тебя же есть, да, паспорт? — Ну да, есть. Только это не ваши всякие штучки, когда типа хотите запугать, забрать паспорт, и?.. — Господи, нет! Я даже твоих предположений боюсь. Не продолжай только. Мне в магазине кое-что нужно, а потом я кое-куда пойду. Купишь мне, пожалуйста? Игорь лишь испуганно кивнул, явно удвилённый тем, что в просьбе Ани не было никакого подвоха. Антонова знала только одно место, где её были рады видеть и ждали с удовольствием. Место, где её бы выслушали и поняли бы. Самое время было пойти туда.