И мы покоряемся любви

"Я люблю тебя. Я тебя люблю. Я мысленно посылаю эти слова из своих пальцев в его, вверх по руке прямо в сердце. Услышь меня. Я тебя люблю".

(с) Дженни Даунхэм. Пока я жива.

Каваими уже в совершенстве освоила письменность и теперь все чаще и чаще пропадала в библиотеке армии Такэды, правда, книг, которые могли бы ей приглянуться, было мало. Девушка в основном читала местный фольклор, сказки, истории о демонах и богах, впервые так остро чувствуя недостаток в так любимой ею манги и фэнтези, понимая, что со многими вещами придется мириться. Вот и сегодня, лазая по библиотеке в поисках новой, еще не прочитанной книжки, девушка внезапно на что-то наступила. Опустив глаза вниз, Арисуин к своему огромному удивлению обнаружила торчащую из-под стеллажа не то книгу, не то тетрадь. За неимением нормальной толстой обложки здесь что книги, что блокноты, что тетради походили одна на другую. Заинтересовавшись своей находкой, девушка вытащила ее из-под стеллажа, рассматривая желтую обложку с рисунком, отмечая, что тетрадь довольно толстая, открыв на первой попавшейся странице и бегло пролистав последующие, Каваими пришла к выводу, что ей в руки попал чей-то дневник. Конечно, столь личные вещи читать было запрещено, но, чтобы вернуть владельцу, для начала стоило вообще понять, кому он может принадлежать, а для этого его стоило прочесть хоть немного. Однако, скользя взглядом по ровным строчкам, девушка отметила, что где-то уже видела этот почерк, но никак не могла вспомнить, где и кому он принадлежал, поэтому пролистывала страницы, бегло читая и стараясь выцепить детали, которые могли бы указать на хозяина дневника. Читая, Арисуин нашла страницу, где было описано её появление в этом мире и замке Такэды, первая тренировка с Масакаге, которого сразу можно было исключать из списка подозреваемых, и первая вылазка в город за тканями. «Всё больше странностей происходит в Джинге... Сначала пропала госпожа Химемико, затем появились якума и Юзуки, а теперь и в нашем клане появилась подобная девушка. Должен сказать, что я был весьма удивлён, когда Масакаге спихнул мне её, пылая как помидор и убегая поскорее и подальше, не оценив довольно необычной красоты девушки. Даже немного страшно было держать её бессознательную на руках, они давно огрубели от постоянных тренировок, и я боялся, что могу её попросту сломать, хотя позже я убедился, что она далеко не нежный цветок и в состоянии противостоять даже оборотню, пусть и недолго». «На тренировке с Масакаге Каваими хоть и старалась, но все равно получила травмы, вернее сказать, просто ссадины на руках, обычно на такое даже не обращается внимание, но не в этот раз. Я сразу почувствовал, что это та самая кровь... Кровь с божественной силой, способная пробудить любого из племени Гекка, даровать небывалые силы, скорость и ловкость, способность залечивать раны в мгновение ока и... Во время обработки ран я думал, что в какой-то момент не сдержусь и соберу с её рук алые капли языком, если не погружу свои клыки в хрупкое запястье и не вкушу её крови... Настолько соблазнительным и вкусным был её запах...». Каваими с замиранием сердца отвлеклась от строк дневника, чувствуя, что оно колотится в груди как обезумевшее, быстро гоняя кровь, что она, казалось, вся прилила к щекам, неожиданно стало жарко, тело даже в пот бросило. После слов о работорговцах и ее похищении стало ясно, что владельцем дневника был Масанобу, отчего стало еще более неловко, казалось более чем некультурным и неприличным то, что она лезет в столь личную, принадлежащую ему вещь, но любопытство быстро приставило острый нож к горлу морали и принципов, говоря читать дальше. А следующая запись была как раз весьма и весьма любопытной. «Удивительно, что в этот день я не поседел, а мой конь не скинул меня с седла, когда я гнал его, что есть сил, по городской площади, нагоняя этих проклятых работорговцев, рискнувших умыкнуть у меня Арисуин. Проклятый Аптекарь, подставил меня и продал девушку им, но за это он поплатился своей памятью и профессией, а те преступники не увидят белого света до конца своих дней. Но, если честно, я так переживал за неё, что крепко обнял, не стесняясь собравшейся толпы, из-за чего пошли весьма любопытные слухи». Пролистав ещё пару страниц и пробежавшись по ним глазами, девушка обнаружила много подобных записей. Какие-то были о происходящем в клане и делах военных, в каких-то упоминалось имя Каваими и события, связанные с ней, но чем дальше Арисуин читала, тем меньше встречала свое имя, тем длиннее были записи, становясь все больше похожими на размышления. «Давно я не был настолько злым! Кажется, я даже злее собственного зверя, впервые мы рычали с ним в унисон! Потому я и настаивал на тщательных обработках ран Каваими, чтобы не случилось такого! Чтобы её никто не покусал! И пусть я предвидел это и всеми силами старался избежать, но все равно настолько разозлился, что чуть не порвал беднягу Масакаге прямо там в саду. Давненько меня так не выводило что-то из себя, я даже не могу успокоиться и понять причину этого, но ощущение такое, как если бы кто-то уничтожил то, что дорого моему сердцу». «Не понимаю, что со мной такое происходит, но последние дни я сам не свой. Я много думал, много наблюдал за собой и заметил, что слишком привязался, слишком сильно начал опекать и заботиться, слишком часто стал думать о вещах, от военного дела далеких. Я стал мягче, но стоит кому-то её тронуть, как зверь во мне срывается с цепей и кидается на обидчика, мечтая перегрызть ему горло, но тут же успокаивается, стоит ей просто взглянуть на меня и улыбнуться. Это настолько странно, что даже страшно представить, если вдруг она исчезнет и покинет меня». «Возможно ли думать об одном человеке круглые сутки? Раньше думал, что нет, но на собственной шкуре понял, как был не прав. Я даже могу сказать, что скучаю. Очень сильно. И хочу её вновь увидеть, нет, обнять, зарыться носом в волосы и прикрыть глаза, почувствовать приятное ощущение от пальчиков, почесывающих мне за ухом. Кажется, я стал домашним лисом. Но при этом я могу покарать любого, кто косо на неё посмотрит или хотя бы не так дыхнет в её сторону. Кажется, мой зверь нашёл свою избранную... Кажется, я влюблён...». Каваими не осознала толком, что произошло, просто в какой-то момент сердце словно бы кольнули ржавой иглой с обломанным кончиком, что заставило его болезненно сжаться в груди, забывая о том, что надо биться. Кровь похолодела в жилах, руки задрожали. А слезы сами собой закапали из глаз, падая на грудь и дневник Масанобу. «Что? - Арисуин с огромным удивлением подняла ладонь, утирая бегущие по щекам соленые капли, с таким удивлением смотря на них, словно видела впервые в своей жизни. - Я плачу? Но... Почему?» - девушка безуспешно пыталась остановить соленый поток, так внезапно расплескавшийся по ее щекам. Но почему она плачет? Потому что ей больно? Болело где-то там, глубоко в душе. Она и сама заметила, что привязалась к Масанобу больше, чем к любому другому в этом мире, что только ради него она готова была остаться здесь, бросив все, что осталось по ту сторону границы. Но почему же слова о том, что он в кого-то влюбился, что он нашел свою избранную, принесли столько боли? Разве она не должна радоваться за него? За то, что он может быть счастлив? Но вместо улыбки и радости она ощутила лишь холод и пустоту, словно бы ее кто-то оставил совсем одну, словно бы ее предали, отчего хотелось сжаться в комочек и просто исчезнуть. «Я ведь тоже полюбила его... - Каваими горько улыбнулась, крепко сжимая в руке злосчастный дневник, чувствуя, что ее мелко трясет от сдерживаемых всхлипов, и зажала рот рукой. - Надо забыть его и вообще похоронить эти чувства. Я ему не пара... Просто девушка с особенной кровью, а она наверняка красива, богата, идеально подходит ему по статусу, умна и мила», - чем больше девушка представляла себе возлюбленную Масанобу, тем хуже ей становилось. Но именно в тот самый момент, как девушка решила уйти в свою комнату, дверь в библиотеку открылась и звонкий голос Масакаге позвал ее по имени, направляясь точно в ее сторону. - Каваими! - оборотень шагал между стеллажей, мотая головой во все стороны и разыскивая девушку, как резко остановился, обнаружив её у одного из шкафов, и тут же подбежал к ней. - О, вот ты где! Пошли ужинать, все тебя только и ждут. Каваими... - резко восклицание в голосе Ямагаты уменьшилось, а его оранжевые глаза расширились. Парень пригнулся, обеспокоенно заглядывая в заплаканное лицо девушки. - Ты плачешь? Что случилось? Кто тебя обидел? - начал засыпать вопросами Арисуин оборотень, прижав к голове уши и поджав хвост, осторожно кладя свои ладони Каваими на плечи. Масакаге был, мягко говоря, в шоке увидеть девушку в таком состоянии, да ещё и в библиотеке, к тому же, вернулась от Уэсуги она в хорошем настроении, так что же могло случиться?! Девушка на эти слова только помотала головой, впервые ощутив такое сильное желание вновь оказаться дома, словно бы Масанобу был единственным, что удерживало ее в этом мире, но теперь эта причина резко пропала. Арисуин подняла на оборотня полные слез глаза, оранжевый цвет радужек до боли напоминал ей о старшем брате, отчего девушка порывисто прижалась к парню, сжимая в одной ладони ткань его одежды. Слезы полились еще большим потоком, непросто так ведь говорится, что стоит кому-то увидеть тебя и начать утешать, как ты стразу начинаешь плакать еще сильнее. - К-Каваими... - почти шептал пораженный Ямагата, несмело обнимая дрожащую девушку и откровенно не зная, что делать, какие слова подобрать для утешения. - Что тебя так сильно расстроило? Ты можешь мне рассказать... - Масакаге, тебя только за смертью посылать, - послышалось ворчание Масанобу, вошедшего в библиотеку, который резко остановился, повернув треугольное ухо в сторону раздающегося плача, нахмурился и практически побежал на звук, а, увидев обнимающуюся парочку, замер. Казалось, в груди что-то оборвалось, наверное, это была цепь, на которой сидел внутренний буйный зверь, начавший рычать и скалиться, хотелось разнести ближайший шкаф или два, но Косака быстро приструнил его, насильно убедив себя, что Ямагата ни в чем не виноват. Ни в слезах Арисуин, ни в том, что оказался рядом с ней в это время. - Что произошло? Почему она плачет? - Масанобу подошёл к Каваими, положив ладонь ей на спину и погладив, глядя на Ямагату вопросительно, но тот только мотал головой, потому что ответа и сам не знал. Услышав знакомый голос, тот самый, который сейчас хотелось слышать меньше всего, Каваими лишь плотнее зажмурила глаза, крепче прижавшись к юному обороню, боясь выдать себя хоть чем-то, даже вздохом, лишь слезы продолжали пропитывать одежду на груди Ямагаты, которую, наверное, уже можно было выжимать. И ведь не скажешь, что нашла дневник Масанобу, прочитала и теперь льет крокодильи слезы из-за потерянной и вообще первой любви в своей жизни? Да Арисуин скорее бы согласилась собственный язык откусить, чем признаться в подобном. - Я не буду ужинать... Просто оставьте меня одну... - с трудом заставив себя буквально оторваться от Ямагаты, упрямо смотря куда-то в пол, девушка сделала пару шагов назад. - Каваими, да что случилось-то? - продолжал допытываться Масакаге, не обративший внимания на то, что его рубашка была теперь насквозь мокрая, гораздо больше его волновало состояние девушки, такой он её вообще видел впервые! И это оборотню совсем не нравилось! Хотелось, как минимум, разыскать обидчика и надрать ему хвост или уши, но ведь Арисуин молчала как рыба. - Каваими, ты и так мало ела в последние дни, а теперь и вовсе отказываешься. Ещё и плачешь... - Косака сделал медленный шаг к плачущей девушке, протягивая к ней руки, собираясь как обычно обнять, погладить по голове и успокоить, сам не зная почему, действуя медленно, словно боясь одним неосторожным движением её напугать. - Что у тебя произошло? Каваими, иди сюда лучше. - Оставьте меня в покое! - выкрикнула девушка и тут же, резко развернувшись, бросилась прочь из библиотеки, стараясь бежать так быстро, как это только было возможно, словно бы за ней гнался, как минимум, гепард или кто-то пострашнее. Хотелось добраться до комнаты, залезть в постель и не вылезать оттуда до скончания времен, никого не видеть и не слышать, и чтобы никто не трогал. Масанобу совершенно не понимал, что своей заботой делал ей только хуже, только больнее, она ведь не его избранная, так зачем лишний раз сыпать ей соль на рану? Ведь именно из-за его доброты и заботы о ней она и влюбилась в него. Оба оборотня от услышанного остолбенели и переглянулись, но Косака сообразил первым, что сгоряча девушка может тех ещё дел натворить, убежать и заблудиться, травмировать себе что-нибудь, не дай бог, или ещё чего похуже. - Чёрт, да что происходит? - рыкнул Масанобу, двинувшись за Арисуин, но перед этим бросил Ямагате: - Не переживай, я её догоню, а ты ступай в зал, все ждут и волнуются. Передай, что мы позже придем, но про слезы пока ничего не говори, - дождавшись кивка от Масакаге, оборотень резко сорвался с места, намереваясь догнать девушку, пока она не скрылась где-нибудь в лабиринтах замка. Благо, он был гораздо быстрее Каваими, а ещё лучше знал дворец, и нагнать её получилось довольно быстро. - Да стой же! - уже немного злой выкрикнул Масанобу, поймав наконец Арисуин за руку, круто развернув, и дернул на себя, обняв обеими руками крепко-крепко, чтобы не дергалась и даже больше не пыталась убежать. - Ладно... Можешь не объяснять мне в чем дело, но я не отпущу тебя, пока ты не перестанешь плакать и снова мне не улыбнешься. Каваими резко затихла, перед этим предприняв еще пару тщетных попыток дернуться и снова попытаться убежать, но руки Косаки держали, словно стальной капкан, отчего пришлось замереть, продолжая хлюпать носом, теперь его одежду заливая слезами, не в силах поднять глаз. Арисуин честно пыталась успокоиться, взять себя в руки и вести себя как обычно, но это давалось не так легко, как хотелось бы. Но, во всяком случае, радовало уже то, что оборотень решил не выпытывать у нее, что произошло и отчего она плачет как маленький ребенок. Да и дневник Масанобу девушка оборонила где-то, пока бежала. - Ты можешь не говорить, что случилось, но я все равно узнаю, - заметив, что девушка плачет не так сильно, немного притихла и может теперь слушать его, Масанобу крепче обнял её, одной рукой заправив за ушко белые намокшие прядки волос и вытащив из-за пазухи свой дневник. Он бежал за Арисуин по пятам и наткнулся на него, а перед этим как раз где-то оставил, и, видимо, как раз Каваими его и нашла. Только оборотень все равно не понимал причину её слез, пусть он и был удивлён, что девушка решилась в него заглянуть, ведь он от неё такого не ожидал. Решив все-таки докопаться до корня проблем, Косака, продолжая крепко обнимать Арисуин, чтобы не сбежала, свободной рукой открыл дневник как раз на последней исписанной им странице и заметил на ней влажные следы, как будто бы... - Ты расплакалась, когда прочитала его? Но почему? Девушка затихла окончательно, перестав даже хлюпать носом, думая, что сказать Масанобу? Как бы сделать так, чтобы не выдать свои чувства к нему? Он ведь любит другую, а узнав о том, что Арисуин полюбила его, будет чувствовать себя виноватым. - Я хочу вернуться домой... - почти сдавленным шепотом ответила Каваими, не поднимая головы, думая, что это действительно правда, она вся извелась, думая о том, что сейчас происходит с родителями, они наверняка с ног сбились, разыскивая свою дочь, мама все глаза выплакала, папа тоже наверняка не в лучшем состоянии. Она ведь была единственной, кто нес их кровь и плоть. И вот как она может беззаботно оставаться в этом мире, зная, что по ту сторону страдают близкие люди? От услышанного оборотню показалось, что у него дрогнули колени, а рука, обнимающая девушку, сама по себе прижала её к груди ещё крепче, не желая отпускать даже на шаг от себя, не то, что в другой мир. Как же так? Ведь у него только недавно появился лучик надежды на то, что через какое-то время он сможет признаться этой девушке в своих чувствах, когда будет уверен, что она не сбежит от него в страхе, но только что этот лучик угас. Сердце болезненно сжалось, а зверь внутри готов был взвыть от горя, но Косака нашёл в себе силы спросить: - Но... Почему? Что случилось? - Масанобу до боли закусил острым клыком свою губу, продолжая смотреть на последние заполненные страницы своего дневника, на следы от слез в нем и отчаянно стараясь понять, в чем дело. - Что-то в моем дневнике так тебя расстроило? Каваими... Ответь мне... Пожалуйста... Я не хочу тебя отпускать. Может, я смогу решить твою проблему... Но, пока я не знаю причины, я не могу помочь. - Потому что я люблю тебя... Но ты нашел свою избранную... Поэтому больше мне в этом мире делать нечего... Я хотела остаться тут только ради тебя... Понимаешь? - Каваими снова предприняла тщетную попытку дернуться, но потерпела очередное позорное поражение. Лишь корила себя за то, что решила все это рассказать ему, за то, что так легко поддалась чувствам, что вообще решила залезть в его дневник. «Что?..» - оборотень чуть не выронил из своих рук несчастную тетрадку, посмотрев на макушку Каваими, но, к сожалению, из-за того, что она уткнулась лицом в его грудь, он не мог увидеть её лица, не мог вытереть с её щек слезы, не мог поцеловать и ответить, потому что хотел сделать это не так. До этого болезненно сжавшееся сердце как будто бы выпустили из тисков, а зверь резко рванулся, пытаясь сорваться с цепи, на губах Масанобу после удивления появилась нежная, полная счастья улыбка, и только радостно завилявший хвост выдавал оборотня с потрохами. - Идём со мной, - тихо произнёс в ответ Косака, с трудом сдерживая себя, чтобы не сгрести Арисуин в охапку и не закружить, не выпуская её из своих объятий, не покрыть поцелуями все её заплаканное милое личико и не признаться прямо здесь и сейчас, но нужно было ещё немного подождать. Крепко держа Каваими за руку, оборотень привёл её обратно в библиотеку, подвёл к одному из столов и усадил за него, постоянно посматривая на девушку, чтобы снова не сбежала. Не говоря ни слова, Масанобу раскрыл свой дневник и оставил там ещё запись, едва заметно при этом улыбаясь и торопясь дописать. - Прошу, прочитай самое последнее, - закончив, Косака протянул тетрадку Арисуин, с некой мольбой заглядывая ей в глаза. Каваими не хотелось смотреть в тетрадь, не хотелось поднимать глаза на Масанобу, все то время, пока он что-то дописывал, девушка сидела на стуле, думая о том, как бы ей сбежать к себе в комнату, но после столь спонтанного и эмоционального признания силы покинули тело, оставив лишь мелкую дрожь, когда Арисуин пыталась сдержать рвущиеся наружу всхлипы. И зачем она только все это ему рассказала? Зачем вообще вывалила на него свои чувства? Это не принесет никому из них ничего хорошего. Сердце точно забыло о том, что надо биться в груди, и лишь судорожно сжималось от боли. Это только в ее любимом аниме, манге и фэнтези у главной героини все прекрасно, в нее обязательно влюбляется тот, кого она полюбила, и они живут долго и счастливо. Дрожащими руками, чувствуя, что слезы делают текст расплывчатым и нечетким, девушка придвинула к себе тетрадь, вглядываясь в строки. «Моя маленькая глупая Каваими, если уж открыла мой дневник, то нужно было читать его весь и внимательно, и тогда бы ты заметила, что здесь встречается только одно женское имя. И оно твоё». - Всё мои мысли о тебе, - раздался тихий шепот оборотня, успевшего зайти девушке за спину и, опираясь ладонями в стол по бокам от неё, наклониться над Арисуин, следя, как она читает. - Разве тогда я смог бы писать о ком-нибудь другом? Разве ты вообще видела когда-нибудь рядом со мной другую девушку? Я все время с тобой. Удивительно, что ты подумала на кого-то другого, ведь... - Масанобу затих, касаясь кончиком своего носа её виска, а губами ушка, и, не меняя позы, снова начал что-то писать, оставляя на листе ещё одну короткую запись. «Кажется, мой зверь нашёл свою избранную... Кажется, я влюблён... В тебя». Девушка резко вздрогнула, забывая о том, как надо дышать и вообще шевелиться, щеки резко залила пунцовая краска стыда и смущения. Пальцы с силой вцепились в край стола, сжимая его до побелевших костяшек пальцев, в горле образовался тугой комок. Не верилось, это было больше похоже на сказку, на несбыточную мечту, которая так внезапно оказалась в ее руках. - Масанобу... - прошептала Каваими, поднимаясь со своего места, смотря на оборотня, как на упавшую к ее ногам звезду. Стало неловко, она и не знала, что сказать и как вообще отреагировать на это. Счастье переполнило с головой, отключив рассудок и оставив только глупую улыбку на губах. - Скажу ещё раз это вслух, чтобы у тебя не осталось никаких сомнений, - Косака сделал шаг к девушке, заставляя отступить её к столу, снова расставляя свои руки по бокам от неё на столешнице и наклоняясь к самому лицу Арисуин. - Я люблю тебя, ты слышишь? Тебя и никого больше, - одна ладонь оторвалась от стола и легла девушке на щеку, большим пальцем стирая высыхающие слезы, заправляя мелкие прядки за ушко и спускаясь к подбородку. - Но мне немного обидно, - неожиданно продолжил оборотень, прижимая треугольные уши к голове и делая слегка расстроенное выражение лица, - Что ты, видимо, совсем забыла о том поцелуе, раз подумала, что я люблю кого-то другого... Надо это исправить, - так же внезапно оборотень хитро улыбнулся, делая ещё шаг навстречу, скользнув на талию Каваими хвостом и прижав к себе, а во взгляде загорелся опасный огонёк. Пальцы оборотня, подцепив подбородок девушки, приподняли её лицо, Косака приблизился, заставляя Арисуин в предвкушении приоткрыть губы. Масанобу довольно улыбнулся и сократил последнее расстояние, накрывая губы Каваими своими, скользя по ним языком, не торопясь и наслаждаясь моментом. Девушка шумно втянула воздух, который задержался где-то посередине, так и не достигнув легких до конца. Пальцы одной руки скользнули на затылок Косаки, распутывая ленту в волосах, удерживающую их в хвосте, заставляя те рассыпаться золотистым водопадом по его плечам, путая прядки, лаская их и слегка ероша. С губ против воли слетел тихий стон, который сразу потонул в полном нежности и любви поцелуе. Каваими прижалась сильнее к крепкой груди, чувствуя, как стучит его сердце. Пальцы второй руки скользнули на шею, прошли выше, добравшись до пушистых ушей, поглаживая их. Губы несмело и неловко отвечали на действия Масанобу, позволяя тому вести ее в поцелуе, направляя и подсказывая, как будет лучше. Косака сильнее прижал к себе девушку, оглаживая одной рукой её талию и поднимаясь по позвоночнику к лопаткам, из горла раздавалось то ли довольное урчание, то ли мурлыканье из-за приятного ощущения, и вообще оборотень чувствовал себя окрыленным. Кончик хвоста довольно подергивался, как у лиса, дорвавшегося до своей желанной добычи. Масанобу целовал сначала трепетно и нежно, придерживая голову Арисуин и впервые запуская пальцы в её белые волосы, неспешно перебирая их и оглаживая затылок. Нижние клыки скользнули от подбородка к нижней губе, чуть прикусывая и оттягивая, язык мягко прошелся по их следам и дальше, углубляя поцелуй, делая его влажным и более уверенным. Косака стал ещё ближе, чувствуя, как прижимается к нему Каваими, слыша, как она прерывисто дышит, как гулко стучит её сердце, как и его собственное, все ещё не способное поверить, что его чувства оказались взаимны. Ощутив прикосновение влажного языка к своему языку, девушка тут же быстро отвела голову в сторону, порывисто хватая губами тяжелый воздух библиотеки, ей показалось, что она попросту сойдет с ума, если Масанобу продолжит свои действия. Голова сильно кружилась, а ноги подкашивались не в силах удержать девичье тело в прямом положении, из-за чего пришлось крепче обхватить шею оборотня своими руками. - Я люблю тебя... Только ради тебя я готова остаться в этом мире и забыть прошлый, хотя это и нелегко... - Каваими неотрывно смотрела в любимые аквамариновые глаза, так похожие на море, стараясь восстановить сбившееся дыхание. - Я счастлив это слышать, - улыбнулся оборотень, обнимая обеими руками девушку и поддерживая, чувствуя, как она старается стоять на ногах и крепче хватается за него. Масанобу действительно было приятно, что только ради него Каваими готова бросить все и быть с ним, хотя он понимал, насколько это тяжело, то же самое, если бы ему пришлось отказаться от всего, что у него есть, ради одного человека. - Увы, не в моих силах перенести твою семью сюда или хотя бы дать тебе увидеться с ними, но, если вдруг отыщется способ попасть в твой мир, я не оставлю тебя. Я пойду с тобой, - оборотень оставил на губах Арисуин ещё один легкий поцелуй и выпрямился, оглядываясь по сторонам и забавно шевеля ушами. - Думаю, Масакаге там весь извелся и места себе не находит. - Точно. Тебе ужинать пора идти, - девушка отошла в сторону, выскользнув из крепких рук оборотня, поправляя светлые пряди волос, чувствуя, как горит ее лицо после недавних эмоций, прислоняя костяшки к щекам, чувствуя обжигающий жар. Да и Масанобу пора было идти в зал, а то другие оборотни начнут волноваться, не случилось ли чего. - В смысле только мне? - не понял Косака, дернувший ухом, вильнувший хвостом и недовольно сложивший руки на груди. Затем подошёл обратно к Арисуин и снова взялся пальцами за её подбородок. - Милая, ты теперь от меня никак не отвертишься. Ты последние дни недоедала, поэтому сейчас идёшь на ужин вместе со мной. А будешь упрямиться, я тебя при всех начну с ложки кормить и целовать за каждое съеденное блюдо. - Мне не хочется. Я недавно на кухне успела перекусить... - Каваими действительно уже успела перебить себе аппетит парой бутербродов и куском яблочного пирога, рецепт которого она передала одной из кухарок. Но угроза Масанобу, что он ее лично будет кормить с рук, да еще и целовать при всех, заметно напрягала и даже пугала. - Может, пока не будем афишировать наши отношения? - Это была угроза, - улыбнулся оборотень, отпуская девушку, но при этом качая головой и начиная читать новую нотацию. - А кусочничать нехорошо, не дело это. Особенно, когда у тебя постоянные тренировки. Но так и быть, заставлять не стану. Точно не пойдёшь? Там сегодня приготовили твоё любимое... - Косака почесал кончик уха, припоминая название, - карри. Та девушка, Юкка, кажется, любезно согласилась дать рецепт, потому что Шингену тоже понравилось это блюдо. Косаке показалось, будь у Каваими уши, они бы сейчас стояли торчком, а хвост метался бы из стороны в сторону, словно помело. Глаза загорелись, словно бы ей сказали, что случилось что-то невероятное. А ведь на кухне был просто рис с острым соусом. - А почему сразу не сказал? - девушка облизнулась и первой рванула в сторону зала, утягивая Косаку за руку. - Проверял, действительно ли это твоё любимое блюдо, - посмеивался Масанобу, успев прихватить со стола свой дневник, поскольку теперь в нем было слишком много личного, и следовал за девушкой, даже не переходя на бег, а просто широко шагая. - Теперь я знаю, чем тебя на кухню заманивать, когда ты от еды отказываешься.