Take away my pain

Районы, в которых стоят мотели для дешевых ночей с дешевыми шлюхами никогда не были излюбленными местами для вечерней прогулки Еноха, однако выбирать не приходилось. Тут даже пахло по-другому, в воздухе витал спертый запах пота, от которого неимоверно тянуло блевать, повсюду были разбросаны перевозные вагончики с едой, которую готовили прямо на улице, отчего тянуло плохо прожаренным мясом, что присоединялось к оргии ароматов. Спасали сигареты, которые О’Коннор курил одну за одной, не жалея легких. От жары немного кружилась голова, а пекущее солнце не оставляло в покое. Енох был уже почти на месте, оставалось пройти лишь пару кварталов до дома закладчика дури. По сути дела, его можно было и не калечить настолько сильно, выбивая информацию. Такие мелкие сошки как он быстро раскалывались, если их не убирали поставщики, которые порой работали быстрее копов, подчищая ряды преданных энтузиастов. Им было плевать на то, что люди соглашались на них работать и рисковали собой, главное для этих ублюдков деньги, в которых они купаются. Ну а после, им предстоит плавать уже в своей крови. Они обычно не доживают и до сорока. Что ж, это был их выбор. О’Коннор заворачивает в узкий проем между зданий богом забытых клубов, которые обычно открываются ближе к ночи и заботливо принимают в свои алкогольно-наркотические объятия всех, кого ни попадя. Именно там, будьте уверенны многие приобретали статус ВИЧ инфицированных. Прямо за мусорным баком мерзко постанывал мужчина, вдавливая в стену сомнительного вида женщину. Хотя сказать точно от кого исходили стоны, Енох не решался. Зачем же портить людям счастье косыми взглядами. Он быстро миновал проулок и оказался перед зданием этажей в пять, которое выглядело словно полузаброшенный отель восьмидесятых годов, с широкими балконами, узкими открытыми коридорами и дверьми, расположенными непростительно близко друг к другу. - Классика. – прошептал О’Коннор вышвыривая бычок с третьего этажа, на который он уже успел подняться. Он ненавидел ходить на задания с кем-то. Пожалуй, он единственный, кто отказался от напарника и не получил за это знатных тумаков от начальства. Лишние привязки ему были ни к чему, также, как и лишний болтливый рот, который не перестанет нести неконтролируемый бред вплоть до смачного удара от раздражительного Еноха. Он действительно вел себя как законченный засранец по отношению к людям, но другого варианта просто не видел. Либо делаешь больно ты, либо тебе. Вблизи фасад здания казался еще более обшарпанным, не знавшим капремонта с момента постройки уж наверняка. Да и кому было дело до этого пресловутого здания и людей, живущих в нем? Везде есть плохие и хорошие районы. Этот не относился ни к тем, ни к другим. Такие принято называть мертвыми. Из щелей в дверях несло травкой, которой баловался кажется каждый житель. Тратить время на них Еноху вовсе не хотелось, это пропащее дело. Он легонько толкнул дверь, на которой красовалась выцветшая надпись «655А». Комнатушка, такая же грязная, как и все окружающее ее хранила в себе настоящий хаос, начиная от разбросанных пакетиков травы и прочего дерьма, благодаря которому люди уходят во временное забытие, и заканчивая свалкой грязной одежды. Благо хоть она была маленькой. Единственное что ему было нужно, так это блокнот, упомянутый парнем, который теперь будет сидеть за решеткой, в ожидании своих товарищей. Хотя, докопайся Енох до того, кто ему по-настоящему был нужен, живьем бы он его не отпустил ни при каких обстоятельствах. Такие вещи не хранят на видных местах, но видно парень был не из тех, кто боялся каждого шороха, пряча незаконные вещества подальше от людских глаз. Блокнот, точнее маленькая записная книжка лежала прямо на тумбочке у изголовья изгаженной кровати, на которую явно не раз блевали. Морщась, Енох выуживает блокнот и выскальзывает из комнаты, не удосужившись прикрыть дверь. *** Имена, которые там указаны, ни о чем не говорят ему. Он в который раз перечитывает их, уже кажется выучив наизусть. Кофе, что он недавно себе сварил, оказался остывшим и честно сказать гадким на вкус, как в какой-нибудь дешевой забегаловке, в которую люди не возвращаются во второй раз. Желудок скручивает от голода, но он не может оторваться от желтых исписанных неровным почерком листков. - Привет! – он всегда любил тишину, поэтому и выбрал дом в спальном районе, где было слишком мало соседей, таких же нелюдимых, как и он сам. Парень искренне надеялся на то, что обращаются ни к нему, не стараясь даже повернуться. - Енох! – с его стороны глупо было надеяться на то, что где-то неподалеку был еще один человек с таким редким именем. Но сука-надежда, как известно, умирает последней. Он поворачивает голову, осматривая рыжую девушку, которая перевесилась через ограждение его невысокого забора и махала парню рукой, весело улыбаясь. Как ее там звали? Кажется, Кэт, или Оливия. Черт его знает. Она не так давно сюда переехала, учитывая ее дружелюбность, все старалась найти себе друзей ее возраста. - Привет. – отвечает Енох, понимая, что ему не отвертеться. - Ты голоден? Пойдем в трактир на углу? – а она не из робкого десятка. - Знаешь, - ему так хочется ответить нет, ведь еще так много работы (нет), куча дел (нет), не хочется ни с кем разговаривать (да), но желудок отчаянно требует что-то посущественнее отвратного кофе, который впору вылить под чью-нибудь клумбу, отравляя цветы, - пожалуй соглашусь, - выдыхает парень, нехотя поднимаясь и пряча руки в карманы. Его пагубная привычка сидеть на заднем дворике частного дома во время работы над делом, сыграла с ним злую шутку. Хотя, если бы не эта лучезарная девушка, он бы еще долго и упорно игнорировал голод, который возрастал с каждой секундой. Благо трактир был буквально в нескольких шагах от него, иначе он остался бы тут. Рыжеволосая перепрыгивала через иссушенные палящим летним солнцем листья, которые еще не успели убрать с тротуара, весело щебеча о чем-то своем. Они уселись на место, скрытое от лучей солнца, пробивающихся сквозь темные окна, в углу заведения, в котором пахло свежей выпечкой и ароматными чаями. - Чего желаете? – к ним тут же подошел официант, мальчишка, который наверное, подрабатывал тут летом. - Крепкий кофе без сливок и сахара и сэндвич с куриным рулетом. – отрешенно отозвался О’Коннор, даже не заглядывая в меню. - Извините, у нас не подают кофе. – мальчишка выглядел растерянным. - Издеваетесь? – Енох поднял на него уставшие глаза, под которыми виднелись синяки, которые грозились вскоре стать совсем уж черными, - везде подают кофе. - Ничего! – отозвалась девушка, мило улыбаясь парню, - я угощу тебя лучшим чаем, который варит сам владелец. Нам пожалуйста Да Хун Пао и ирландский завтрак. – она вела себя так, словно была завсегдатаем этого пристанища сатаны. По мнению О’Коннора в аду не было сигарет и кофе, именно из-за этого, он не собирался туда попадать. - Как ты умудрилась найти трактир, где не подают кофе? – возмутился парень, откидываясь на удобное мягкое кресло. – тут хоть курить можно? - Сколько душе угодно, вплоть до рака легких! – заявляет девушка, щелкая зажигалкой и затягиваясь сигаретным дымом. - Напомни, как тебя зовут? – правила приличия создавались для кого угодно, но только не для Еноха, который кажется о них даже не слышал. - Оливия! – ей словно плевать на то, что он не знал ее имени, хотя не раз говорил с ней. – у тебя новое дело? - А ты догадливая, Оливия, - едко замечает О’Коннор, стряхивая пепел в изысканную пепельницу из малахита. - Работать в полиции наверняка так интересно! Я и сама мечтала поступить в академию, но судьба распорядилась по-другому, - она печально улыбается своим мыслям, - ну а тебе нравится твоя работа? - Нравится до определенного порога, - туманно объясняет парень без смущения, разглядывая ее фигуру, которая явно приходится ему по вкусу. - И где он заканчивается? – она немного смущается его откровенных взглядов, неуверенно ерзая на кресле. - Где-то на пятом кругу ада. – ему нет смысла рассказывать едва знакомой девушке, имя которой он запомнил лишь сегодня, из-за чего пошел на эту должность. Оливия заливается звонким смехом, от чего Енох улыбается. - Жаль, что я пока не могу выйти на работу, - вздыхает она, принимая из рук официанта блюда с едой, - спасибо! - И от чего тебе приходится сидеть дома? – не то, что бы ему интересно, но если уж сидишь в компании, становится неловко от тишины. Помолчать о чем-нибудь можно лишь с настоящими друзьями, которые и без слов все понимают, Оливия явно не входила в их категорию. - У меня случаются приступы, - хмуро произнесла она, откидывая прядь рыжих волос назад, - они знаешь ли перечеркивают львиную часть жизни, но я не сижу без дела. – на ее губах вновь заиграла улыбка, - я пишу. - Романы? Девушки от них без ума. – Енох пережевывает кусок сэндвича, который оказался невероятно вкусным. - К черту эти розовые сопли! – серьезно заявляет Оливия, стукнув кулачком о стол, чем вызывает удивленный взгляд Еноха, - мой жанр – научная фантастика, я с детства в нее влюблена. Место, в котором они сидят, все больше нравится О’Коннору, не считая того факта, что тут чему-то отказались от кофе. Он готов был лично пожать руку повару, который сотворил этот шедевр, покоящийся на большом белом блюде перед ним. Обстановка была потрясающе темной, слишком уютной, он решительно не понимал, почему они оказались тут одни, среди посетителей. - Похвальный выбор. – соврал Енох, ему было плевать, о чем читала девушка и чем вообще занималась. - Я так рада, что в этом затхлом районе есть хоть один молодой человек, уж не думала, что найду кого-то своего возраста. – она улыбнулась, смотря в его темные глаза. Было видно, что она ничерта не умеет скрывать, учитывая, как легко Енох читал ее эмоции и скорее даже мысли. Такие чистые, непорочные, что не могло не радовать. - Тебе просто повезло, - криво ухмыльнулся парень, отпивая ароматный чай. Может быть в ней действительно что-то есть. Не только хорошая фигура, которая так и напрашивается, чтобы ее облапали самым пошлым образом, не только веселый нрав и откуда-то взявшийся потрясающий вкус на чаи, которые Енох терпеть не мог, это скорее был сияющий взгляд, от которого невозможно было скрыться даже под толстым слоем едких замечаний и слов, наполненных ядом, от которых он никак не мог отказаться. Она словно обходила их, не задевая, не притрагиваясь, пропускала мимо ушей, заглядывала в самую душу Еноха, которая была не так черна, как все вокруг думали.