Между двух огней, часть 2

      Через несколько дней мне звонит Слава и просит приехать на собрание съёмочной команды к трём. Режиссер говорит, что это очень важно, и я обязательно должна там быть, а ещё просит купить ему кофе, потому что мужчина очень занят и не может сделать это сам. Приходится всё-таки соврать Лере, что записалась на фитнес для беременных, поэтому я всё это время провожу в клубе.       Собираю сумку, запихиваю туда форму, но, когда подруга отворачивается, всё вытаскиваю, беру бутылку воды и рабочий блокнот. Интересно, что же такого срочного в этом совещании?       Пока одеваюсь, слушаю наставления Леры на счёт моего самочувствия: подруга просит, если станет плохо, сразу же сообщить об этом тренеру и не выделываться. Киваю, чтобы та успокоилась, и убегаю, потому что боюсь опоздать.       И, как назло, застреваю в очереди в «Шоколаднице». Пока выбираю кофе, схожу с ума от запахов черничных чизкейков и коричных булочек, молока с медом и миндальных кексов, почему и приходится отвлекаться и прокручивать в голове материал, данный мне Славой для саморазвития. Очередь движется медленно, потому что какой-то умник заказал шесть каппучино. От скуки оглядываюсь и замечаю Влада, заходящего в помещение.       — А ты что тут забыла, мисс Я-пью-только-зелёный-чай? — усмехнувшись, парень собирается меня приветственно обнять, но я уворачиваюсь и пожимаю плечами.       Я долго думала над нашей прогулкой и, хоть и не увидела в этом ничего страшного, решила-таки повременить и быть осторожнее с этим человеком. С досадой осознаю, что дала слабину и поддалась Рамму с лёгкостью, чего бы не сделала раньше — уж слишком много негативных всплесков связаны с ним.       — Слава просил кофе, — приходится пихнуть парня, чтобы перестал скалиться, и закатить глаза.       — Вот жук, и меня попросил, — этот факт вызывает у меня улыбку. Влад замечает на моем плече спортивную сумку. — А, вот почему ты то от кофе отказываешься, то от сладкого. Решила лишнее убрать? — и, с доброй улыбкой легонько хлопает меня по животику и уже тянется к щекам, но я делаю шаг назад и случайно задеваю на стоящих позади, за что приходится извиниться.       У меня срабатывает защитный рефлекс. Ну да, с беременностью я немного набрала, округлилось лицо и стали отекать ноги. Но, когда рука Влада только коснулась живота, я вдруг почувствовала, что рушится моя оборонная стена. Мне почему-то показалось, что малышу это будет неприятно, да и кто знает, чем могут кончиться даже лёгкие хлопки.       Попытка скрыть испуг, кажется, проваливается, а на глаза наворачиваются слёзы. Сердце ухает в груди, будто я только что посмотрела вниз с девяносто этажного здания, и я, по-моему, больше нагнетаю, чем произошло, но ничего не могу поделать со своим состоянием.       — Ты обиделась что ли? Эй, — парень наклоняется ко мне, и его глаза оказываются на одном уровне с моими. Кажется, тот напугался моей реакции больше меня, отчего становится немного легче. — Ну я не хотел, правда, — обнимает и прижимает к себе, а я, словно безжизненная, падаю на него и закрываю глаза. Мне правда страшно, что ребёнок может пострадать. — Больше так не буду.       Выдыхаю, уткнувшись носом ему в грудь, и закрываю глаза, дабы сдержать слёзы. Я маразматичка.       Купив два стакана с кофе, ведь Слава попросил каждого, мы идем в офис. Пока Влад флиртует, да, именно, с секретаршей, я поправляю платье и собираю волосы, которые ветром превратило в черти что. Я стою спиной ко входу, у большого зеркала, когда на пороге появляются Мельниковы.       Узнаю смех Маши с первых нот и опускаю голову, потому что не хочу с ней встретиться взглядом. Точнее — мне просто стыдно за свой поступок перед всеми, кто был мне близок, даже если никто не вкурсе финала моей «истории».       Но чуда не случается, и, когда я уже облегченно выдыхаю, проводив взглядом Мота в одну из студий на первом этаже, на мои плечи ложатся женские руки, а в отражении я вижу его жену.       Развернувшись к ней, я не успеваю ничего сказать, потому что Маша обнимает меня и начинает плакать, что-то говоря. Обнимаю её в ответ и глажу по спине, чувствуя, как Мельникова вздрагивает.       — Я так рада тебя видеть, ты не представляешь, — через слёзы говорит Маша, проведя рукой по моим волосам, плечам, взяв меня за руки. — Ты так резко пропала… а Егор, будь он неладен, ничего не говорит. Ходит только, грызется со всеми, кто хоть как-то упомянет тебя или то, что он без девушки.       При упоминании Булаткина всё внутри сжимается, как будто меня взяли в руку и сдавили, а сердце бешено колотится. Ноги подкашиваются, как при недомогании, когда я не пила таблетки и с трудом переживала токсикоз и головокружения. Тру о ткань платья потные ладони и поджимаю губы, давая понять жене Мота, что настроена примерно так же, как и Булаткин. Она удивленно округляет глаза.       — Может, нормально поговорим где-нибудь в кафе? — тише произносит Маша, кивнув на выход.       Объясняю ей, что через несколько минут должна быть на совещании, а после вполне свободна. Мельникова просит перезвонить ей и уходит вслед за мужем, а я поднимаюсь в зал для совещаний.       На месте все, кроме Рамма. Команда пребывает не в лучшем расположении духа, режиссер о чем-то спорит со звуковиком. Пашу смотрит в одну точку, нахмурившись, а Тимати, подперев кулаком голову, стучит по клавиатуре ноутбука. Когда я вхожу, на меня никто не обращает внимания. Сажусь рядом с Алисой.       От скуки смотрю в потолок: никто не отзывается на мои попытки завести разговор, и даже девушка, с которой мы всегда болтаем, что-то чертит в своем блокноте, потупив взгляд.       Когда наконец заявляется Рамм, держа в руках пару цветных папок, Пашу оживает и толкает погруженного в свои мысли Тимура Ильдаровича. Тот, забавно ойкнув, встает и проходится глазами по каждому сидящему за столом. Мужчина хмурится, но у меня слишком хорошее настроение, не смотря ни на что, чтобы воспринимать его эмоции всерьез.       — Итак друзья, — все поднимают взгляды на босса, и тот, поняв, что его слушают, продолжает: — повод сегодняшнего сбора не очень приятный. И не только для вас, но и для лейбла в целом.       Тону в догадках, что же такого хренового произошло. Пока Тимати читает лекцию по ответственности перед начальством и коллективом, которую я пропускаю мимо ушей, перебираю всевозможные варианты развития событий: от фигового монтажа до случайного удаления всех материалов.       — Я не знаю, кто это сделал… пока не знаю, но вчера был слит в сеть клип Влада, — наконец выдает что-то важное босс, и я удивленно открываю рот, как и многие сидящие. Все начинают перешёптываться, даже Алиса говорит мне, что в нашей команде нет таких людей и что она в этом уверена на сто процентов. — По-хорошему, давайте сознаемся сейчас, — более грубо говорит Тимур, чтобы вновь сконцентрировать на себе все снимание. — Конечно же, за этим последуют карательные меры, — мужчина переглядывается с Пашу, и тот ему кивает. — Но не такие, какие будут, если мы сами найдём этого человека. Это большая ответственность перед всеми: перед артистом, командой, перед лейблом!       Рамм пребывает в таком же настроении, что и начальство: либо он узнал об этом только сейчас, либо старательно скрыв всё, пока об этом не доложили другие. Ведь в «Шоколаднице» я бы и не подумала, что случилось что-то очень важное для него.       По окончании совещания, на котором, помимо этой «прекрасной» новости, были обговорены ещё кое-какие моменты, я прощаюсь с командой и выхожу в коридор, чтобы размять спину после долгого сидения и набрать Машу, которой я обещала встретиться. Но, пока я привожу себя в порядок, меня находит Влад.       — Как тебе новости? — поджимает тот губы.       — Хреновые, что сказать, — отвечаю я, не смотря в глаза парню, потому что, как мне кажется, они сейчас метают лазерными лучами. — А предположения есть на счёт?..       — Нет, никаких, — Рамм пожимает плечами и тяжело вздыхает. — В том-то и дело, что, во-первых, я этих людей знаю не так давно, а во-вторых, они — сплочённая команда и все друг другу доверяют. Или просто не выдают. Что сама думаешь по этому поводу?       — Не знаю, мне кажется, это не команда, — сложно обвинять кого-то, если точно не знаешь, так ли это.       Когда спускаемся на первый этаж, одеваюсь и всё-таки звоню Мельниковой, договариваюсь о встрече в тихом фермерском кафе в получасе езды отсюда. Влад, всё это время слушавший наш разговор, предлагает меня подвезти, и я, как обычно, сразу отказываюсь, просто потому что неудобно.       Рамм объявляет меня больной, хотя бы потому, что совсем недавно я объездила с ним полгорода и слова не сказала, даже рада была, а сегодня ломаюсь. Только смеюсь, потому что его обиженная интонация звучит забавно, словно передо мной маленький ребенок. И всё-таки я соглашаюсь.       Выехав на главную, парень делает радио тише. И это происходит в тот момент, когда я подпеваю, и так неожиданно, что мои вопли разносятся на весь салон и не заглушаются голосами из колонок. Когда это осознаю, падаю лицом в ладони и краснею, потому что не очень хотелось, чтобы такое услышал Влад. Парень лишь смеется, наблюдая за моей реакцией, за что вскоре получает по шее, и смеюсь уже я.       — Решила всё-таки вернуться к прошлой жизни? — вдруг спрашивает Рамм, когда мы останавливаемся на светофоре.       — Что ты имеешь ввиду? — перевожу на него взгляд, все еще краснея.       — Ну, жену Мота, — его слова не добавляют ясности, и я цокаю. — Ты же говорила, что не общалась с ней всё это время.       — Весь тот пиздец, что творится в моей жизни, не должен касаться её и ещё некоторых людей, — верчу головой, — это мои проблемы. Маша не заслуживает такого отношения. Жаль, что я это поняла поздно.       Некоторое время мы молчим: каждый думает о своем. Разглядываю столицу, припав к окну, почему-то вновь вспоминая Егора и наши с ним поездки по ночному городу. Но новый светофор для Рамма, кажется, является поводом поговорить.       — Маша ведь… беременна? — спрашивает парень, и я не понимаю, к чему тот клонит. Смотрю на него с поднятой бровью, типо, что ты несешь. — Как ты будешь чувствовать себя рядом с ней? Ты ведь тоже могла быть, как она…       За секунды его слова в моей голове складываются в один большой ком и взрывом разлетаются на мелкие кусочки, вызывая у меня приступ ярости. Дёргаю ручку двери и выхожу за считанные секунды до «жёлтого». Обхожу авто и говорю в открытое окно со стороны Влада:       — Пошел ты нахер! Если хочешь обсудить, как я поступила с ребёнком, заведи себе личный дневник в интернете и пиши туда!       Вытирая слёзы с щёк, падаю на скамейку в каком-то сквере. Да как он посмел снова задеть меня этим? Будто специально то и дело упоминает о ребёнке, будто хочет не наладить со мной отношения, а наоборот свести на нет. Я его не понимаю.       Когда звонит Мельникова, не сдерживаюсь и плачу прямо в трубку. Мне настолько неприятно от того, что Влад опять сказал про это, что сердце щимит. Девушка спрашивает, где я, и говорит, что сейчас подъедет. Отключаюсь и падаю лицом в ладони: и почему я думала, что все изменится?       Еще с первого дня в BS я хотела написать Егору, что, если ему хочется, он может встретить меня на лейбле. Но почему я думала, что он этого захочет? Почему я решила, что после моих «я переспала с другим, но, не волнуйся, ребенок от тебя» Булаткин вообще вспомнит обо мне? Такой поступок, по-хорошему, надо вытащить из памяти и уничтожить это воспоминание.       Понемногу успокаиваюсь, вдыхая морозный воздух и ощущая легкое жжение на влажных щеках. Что-то я расклеилась. Больше двух месяцев как-то умудрялась держаться, перестала загоняться, а что сейчас?       Прогуляв с Машей до вечера, возвращаюсь домой в приподнятом настроении. Я ничего толком не рассказала Мельниковой, даже не проговорилась про ребёнка, а она и не спрашивала, что меня успокаивало. Мы прошлись вдоль улиц, купив себе горячий зелёный сладкий чай и ватрушки. Как же приятно было слушать этого человека, её смешные истории и романтическую про признание Матвею. Именно поэтому у меня в голове сейчас только хорошие мысли.       Лере я говорю правду, но только про Машу, и под её одобрительный взгляд ухожу в ванную отогреваться. Подруга готовит ужин, как оказалось, придя с работы раньше. После горячего душа я надеваю пижамные штаны с сердечками и бардового цвета кроптоп и иду на кухню, что уже накрыт стол.       — Ты себя хорошо чувствуешь? — первым дело спрашивает Лера, на что я киваю и запихиваю в рот большой кусок помидора. — Ну ладно, а витамины пила?       — Да перестань, всё нормально со мной, — по-доброму фыркаю я. — Звучит, будто мне сто и я при смерти.       — Ты же знаешь, как я переживаю, — на выдохе произносит девушка и, опустив голову, ковыряется в тарелке.       Встав из-за стола, обнимаю подругу, положив голову ей на плечо. Хочется в тысячный раз сказать, что всё я знаю, и как она беспокоится, и как стремится защитить моё ослабленное здоровье… в, наверное, тысячный раз. Но я молчу, потому что не хочу нарушать атмосферу.       Когда мы доедаем, на всю квартиру разносится трель дверного звонка. Иду открывать, пока подруга убирает тарелки и ставит чайник, чтобы я заценила «полезные» печеньки, которые она сегодня купила по пути с работы домой. Как обычно, не смотрю в глазок и сразу же открываю, но застываю на месте с открытым ртом, увидев на пороге Рамма с букетом алых роз.       — Зачем ты пришел? — шепчу, прикрыв дверь и высунувшись в щель лишь головой. — Я не хочу тебя видеть! Не понял? У-хо-ди!       — Я пришел извиниться, — отвечает Влад, пожав плечами. Проводу рукой по лицу и отрицательно верчу головой, давая понять, что не хочу его видеть. Уже толкаю дверь, но парень ставит ногу в щель, не давая мне её закрыть. — Давай поговорим нормально!       — Ты опять? — цокаю. — Неужели слова «иди нахуй» так непонятны тебе?       Вздрагиваю, когда на моё плечо ложится рука, и оборачиваюсь. Лера, поджав губы, смотрит будто сквозь меня, а из её ушей вот-вот повалит пар. Вот я попала. Тяжело вздыхаю и снова возвращаюсь к Рамму.       — Уходи, — тихо произношу я, предвкушая скоры разборки.       — Да ладно тебе! В прошлый раз тоже так было, — разводит руками парень. — Злилась, злилась, а в итоге? Всё ведь было нормально.       Подруга отодвигает меня назад, надавив на плечо, и высовывается в щель, застав Влада врасплох. Тот растерянно кусает губу, и я не удивлена: взгляд у подруги сейчас напоминает дуло пистолета — вот-вот парню придет конец.       — Что там у вас нормально было? — переспрашивает Лера.       Убедившись, что я отошла назад на пару шагов, брюнетка распахивает нашу дверь и рукой просит Влада войти. Тот стоит, как вкопанный, не знает, сделать ли ему это или убежать, хотя я бы на его месте выбрала второй вариант. Хмурюсь, сложив руки под грудью, и только сейчас осознаю, что выставила напоказ свой животик — округлившийся, совсем не похожий на «наетый», заметно выделяющийся. Ухожу на кухню, оставив разгневанную Леру наедине с Раммом: он виноват, пусть и отдувается, я не звала его к себе на чай.       Пока подруга кричит на весь подъезд, не стесняясь в выражениях, ругается с Владом, который тоже вскоре сдаётся и начинает так же нецензурно отвечать, домываю оставленную в раковине посуду. Никак не могу настроить нормальную температуру воды: то слишком холодно, будто руку в прорубь окуну, то, наоборот, к котел в Аду. Психую из-за этого, а когда оборачиваюсь, Лера стоит за моей спиной с букетом роз.       — Цветы тебе, а вот паренька пришлось проводить на все четыре стороны, — фыркает та, плюхнувшись на диван. Просит меня найти вазу или, на крайний случай, банку и поставить цветы. — И давай рассказывай, что там у вас было.       Её спокойствие пугает меня, и я не тороплюсь возвращаться, и всё копаюсь в коридоре в поиске посуды. Я же не слышала половины их разговора, старательно стараясь отвлечься, и даже не подозреваю, чего ждать от подруги.       А когда возвращаюсь-таки, застаю Леру у открытого настежь окна. Увидев меня, она тут же его захлопнула. Поворачивается ко мне, а у самой глаза на мокром месте, и совсем не от ледяного ноябрьского ветра. Трясу головой.       — Вот скажи мне, ты больная? — шмыгнув носом и вытерев слезы тыльной стороной ладони, произносит брюнетка. — Я тебя не понимаю. Сначала убиваешься, говоришь, какой мудак этот Рамм, а потом что? О боже, Ника, ты сведешь меня в гроб.       — Я не знаю, что на меня нашло, правда, — встаю рядом с подругой и позволяю ей расплакаться, уткнувшись в моё плечо. Обвиняет меня во всем, да я и согласна, потому что действительно поступила нелогично, позволив Владу добиться своего расположения. Быть может, поддалась мимолетным чувствам. — Но что я могу поделать, если он поменялся? И если он реально хочет всё наладить?       — Ой ли, — тяжело выдыхает Лера, отстраняется и смотрит мне в глаза. — Я бы очень хотела вломить тебе по первое число, потому что ух как бесит меня вся эта ситуация, но твоё пузико мешает мне это сделать, — гладит его, улыбаясь, а у самой по щекам ползут слёзы.       Прошу её перестать, иначе разревусь сама, а две истерящие бабы — беде не пройти мимо. Мы возвращаемся к ужину, к десерту. А когда объедаемся и расходимся по комнатам, чтобы заняться своими делами, учебой, Лера добавляет напоследок:       — Если что, мое желание убить вас обоих ещё не ушло, — произносит это реально пугающе. Я лишь улыбаюсь.       Стоит ли рассказать про стажировку в Black Star Inc? И тогда мне точно не избежать серьёзного разговора.