– Малой, ты будешь отвечать на вопрос или так и будешь стоять как соляной столб? Я с тобой разговариваю!
Элфи только склонилась ниже и сильнее втянула голову в плечи. Труба сидел напротив с таким свирепым выражением лица, какого она, кажется, не видела и у Джулиуса.
– Простите, сэр, я… Я не расслышала…
– Что? Я сам чуть не оглох от своего крика, а ты НЕ РАССЛЫШАЛА??? – Труба приподнялся из-за стола и снова бессильно рухнул в кресло, прикрыв глаза и потирая переносицу. – Ты меня не слушаешь. Ты опять где-то витаешь. Знаешь, сколько жалоб на тебя накатал Шкряб? «Майор Малой смотрела перед собой два часа тридцать семь минут и не проверила ни одного отчета за это время»; «Майор малой провела в столовой на двенадцать минут дольше положенного обеденного перерыва, но даже не притронулась к еде»; Майора Малой то, майор Малой сё… Я уже привык проверять его бесконечные жалобы по диагонали, но это уже переходит все границы! Жеребкинс сказал, что большая часть вашего с Хвоецем оборудования не подлежит восстановлению! Ты знаешь, сколько стоит изготовление индивидуального защитного костюма и комплекта вооружения майора полиции?
Элфи подняла глаза на Трубу, его лицо все ещё было перекошенным от злости, но кажется первая волна ярости отступила. Во всяком случае в его глазах читалось что-то сродни состраданию. Девушка неопределенно дернула головой и снова уставилась на кончики своих обуглившихся башмаков. Кажется, её странный жест немного утихомирил Келпа, потому что он продолжил почти нормальным голосом, во всяком случае он больше не срывался на крик:
– Каждый майор обходится Совету примерно в сорок килограмм чистого золота. Не слабо, а? Твоя тушка весит меньше. Как бы прискорбно это не звучало, но твоя жизнь для налогоплательщиков Гавани стоит намного дешевле тех примочек, что ты носишь на себе. Именно поэтому я постоянно напоминаю вам о том, как важно быть аккуратным со своим табельным оружием и обмундированием. Это стоит гражданам огромных денег! Знаешь, что со мной сделают Старейшины, когда я завтра понесу им документацию на списание? Они мне спустят шкуру с места пониже спины!
Келп тяжело вздохнул и откинулся в кресле, запрокинув голову. Элфи украдкой взглянула на него – сейчас он выглядел совершенно измученным. Труба поднял голову, почувствовав на себе её взгляд.
– Простите, командир… Это… Этого больше не повторится. Я обещаю. С этого дня всё будет в целости и сохранности.
– Элфи, очнись! Дело не в оборудовании! Мне плевать на эти цацки Жеребкинса. Честно, меня бесит, как он завывает над каждой погнутой пушкой так, будто у него на руках умирает мать! Ты понимаешь, что из-за твоей халатности Хвоец чуть не погиб! Корпус чуть не лишился одного из лучших своих бойцов!
Началось. Эльфийка надеялась, что он не заговорит об этом, понимая, что она чувствует. Но разве стоило ожидать этого от Трубы? Он никогда не был силен в таких тонкостях.
Элфи и сама прекрасно понимала всё, о чём говорил командир. Да, из-за её действий чуть не пострадал её коллега. Это была не её вина, но как объяснить это Трубе? Сказать, что последние годы она страдает от каких-то психических расстройств? Что она не высыпается из-за ночных кошмаров? Что из-за её болезненной зависимости по отношению к одному наглому, но дорогому вершку она стала опасна для окружающих? Да, Труба её лучший друг, но тем не менее, как ответственный начальник он немедленно отстранит её. Насильно отправит на лечение в клинику Аргона. Запрет в четырёх стенах, не понимая, что этим самым только усугубит её состояние. Для неё есть только одно лекарство – Артемис. Но как она сможет видеться с ним, не имея полицейской лицензии для выхода на поверхность? Получить визу на поверхность очень непросто, тем более если она будет числиться как пациент психушки.
Элфи понимала, что из-за всего того, что навалилось на юношу за последнее время их встречи из редких превратятся в эпизодические, это причиняло боль, но разве можно жить так, чтобы эти жалкие глотки воздуха исчезли совсем? Нет, этого она не могла допустить, это было выше её сил.
Труба посмотрел на девушку в упор и повторил свой вопрос:
– Элфи, что с тобой творится? Я тебе не враг, скажи, как есть. Я же вижу, что-то происходит, ты сама не своя. Позволь мне помочь.
– Труба, прости. Я знаю, это прозвучит банально… Всё дело в том…
Элфи взглянула в глаза командира. Он больше не метал молнии. Он был заинтересован. Ему было не всё равно. Она видела в его глазах искреннее участие. Ни капли лжи. Девушка глубоко вздохнула, подавляя в сердце отвращение к себе.
– Я устала. Труба, я не справляюсь с новыми обязанностями майора. Это чересчур. Я не высыпаюсь, вкалываю день и ночь, сижу над кипами бумаг, потом меня резко кидают на задание, эти лекции для новобранцев, заседание Совета, экстренные меры в гоблинском районе… Я не могу. Как ты с этим справляешься? Почему тебя ещё не увезли к Аргону с дергающимся глазом в смирительной рубашке? Как? Как ты вообще живешь?
Она выпалила всё это на одном дыхании, в надежде, что командир ничего не заметит. На секунду ей показалось, что в его взгляде мелькнуло недоверие, но тут же морщины на его лбу разгладились и он улыбнулся. У Элфи отлегло от сердца. Он поверил. Конечно, она привыкла к Артемису, и тот бы без труда раскусил её. Но Труба был совсем другим.
– Великий Фронд! Элфи, почему же ты молчала всё это время? Мне казалось, что тебе это нравится! Я максимально пытался перекинуть на тебя все самые безумные задания! Я был абсолютно уверен, что ты ненавидишь сидеть на месте.
– Да, наверное, раньше так оно и было, – протянула девушка, – но не теперь. После Кризиса Опал мне хочется одного – чтобы меня наконец оставили в покое. Я наелась «приключений» и «опасностей». Я так больше не могу. Во всяком случае, пока. Не знаю, что будет дальше, но сейчас...
Труба понимающе кивнул.
– Тебе следовало сказать об этом раньше. И не доводить дело до опасной точки. Хорошо, майор, я переведу Вас на более спокойную работу. Как минимум до тех пор, пока не восстановятся Ваши душевные силы.
Элфи робко улыбнулась его словам, командир Келп ухмыльнулся и подмигнул ей.
– Знаешь что? У меня есть для тебя интересное и спокойное занятие. Я думал отправить туда Шкряба, но знаешь, мне кажется, ты больше заслужила такой лакомый кусочек, как поездка в Ирландию.
Девушка не поверила своим ушам. Что он имеет ввиду? Командир просиял, глядя на ее искреннее недоумение.
– Квану нужна охрана на раскопках мавзолея. Ничего сложного. Горстка стареньких профессоров переживает, что на них снова могут напасть грабители. Тебе придётся ночи напролёт летать вокруг гробницы с «Нейтрино» наперевес, высматривая неприятеля. Как тебе такая идея?
Элфи стояла в растерянности. Её только что чуть не выперли из корпуса, но вместо этого она получила задание мечты. На поверхности. Всего в часе полёта до поместья Фаулов. Это было чем-то за гранью реальности.
– Сэр, спасибо Вам большое. Я не смела рассчитывать на нечто подобное. Труба, ты… ты настоящий друг.
Эльф взглянул на неё, дёрнул бровью и полез в ящик стола. Он выпрямился и кинул ей связку ключей.
– Не таскайся сегодня домой, уже поздно. Выспись как следует. И будь добра, ложись на кровати, а не в гостиной. Если брезгуешь старым вшивым эльфом, чистое бельё в шкафу. Я буду поздно, не жди и не запирай входную дверь.
* * *
Элфи медленно села на кровать. В руке у нее стакан с водой, на тумбе рядом блистер с капсулами снотворного. Ей до одурения страшно. Она боится того, что ей сейчас надо лечь на кровать, закрыть глаза и вновь очутиться Там… Она боится того, кто войдет сюда, по закону подлости, в тот самый момент… И ей обязательно будет стыдно, а Труба точно потребует от нее объяснений. И тогда она не полетит в Ирландию. Никогда больше не увидит Артемиса. И ее обязательно обмотают мягкими кожаными ремнями, упекут в белую комнату и посоветуют не волноваться. Поэтому снотворное кажется вполне логичным решением проблемы.
Эльфийка решительно закинула в рот белую капсулу снотворного и залпом осушила стакан. Вода холодным твердым комком медленно и тягуче потекла в горло, распирая до боли пищевод. На секунду Элфи охватила паника.
Неужели уже началось?.. Нет! Я не хочу!..
Но вода холодным слоем осела в желудке, и паника вроде как отступила, оставив на прощание бешено колотящееся сердце и цветные пятна перед глазами.
Д'арвит, неужели это никогда не закончится?!
Ее стало знобить, руки задрожали.
Может, это побочка от снотворного? Да, скорее всего, это просто побочка, просто реакция, лекарство быстродействующее, это реакция такая, все нормально, с ней все будет нормально…
Теперь нужно было лечь на кровать и укрыться.
Сейчас снотворное подействует и все будет хорошо. Нужно лечь, просто лечь и все…
Памятуя о многих прошлых ночах, Элфи хорошенько взбила подушку и поставила ее как можно выше, чтобы не захлебнуться в слюне и слезах, как в тот раз. Она еще даже не коснулась подушки, а ее уже начало подташнивать.
Ложись, все нормально, это не в первый раз, такое уже было, просто ложись, тебя не стошнит, не стошнит, тем более в доме Трубы, ты не можешь, все хорошо, просто ложись и лежи!
Снотворное наконец, начало действовать, но Элфи почему-то с силой гнала от себя сон. Захотелось зевать, но она только зажмурилась и сквозь зубы пропустила воздух. Тошнота не прекращалась, она боялась даже чуть-чуть приоткрыть рот, ей казалось, что как только это произойдет, ее точно вырвет. Слезы выступил в уголках глаз, сердце продолжало стучать как бешеное, ее всю трясло.
Нужно раскрыться, если будет холодно, будет меньше тошнить, нужно раскрыться…
Элфи слегка откинула тонкое одеяло, оставив в тепле только ноги. Пусть ей будет холодно, так она хотя бы на что-то отвлечется. Пусть так, пусть…
Глаза налились свинцом, она не могла их открыть, чтобы сфокусироваться на чем-нибудь. Слезы потекли по вискам, затекая за уши, неприятно холодя кожу. Д'арвит! Д'арвит! Да когда уже, когда уже она уснет, когда же усн?..
* * *
Д'арвит! А она до последнего надеялась, что сработает!
Она опять плавала в этом чертовом тошнотворном белом мареве. Как будто это туман, только ослепительно-белый, чистый и прозрачный. Или это белая бескрайняя комната, не имеющая ни потолка, и стен, ни пола. Как иногда вырывалось у Дворецки: «Chertovshina kakayata». И эти слова как никогда подходили к ситуации.
Элфи со страхом ждала того, что сейчас обязательно случится. Панически захотелось куда-нибудь убежать, хотя она точно знала, что это не сработает. Тут вообще никогда ничего не работало.
Ноги коснулось что-то горячее.
Началось!
Элфи мысленно рванула вверх… и не сдвинулась ни на дюйм. Она посмотрела вниз – по ее ноге полз черный смоляной щуп, а белоснежный бескрайний низ превратился в чащу, наполняющуюся булькающей смолой. …Блурп… блурп… Черное болото медленно, но верно заполняло собой пространство, из его недр вырывались пузыри, которые вздувались, росли и тягуче лопались. Блорсп – один пузырь медленно, с ленцой лопнул, разбрызгивая вокруг себя черные капли смоляной тьмы. Блорсп – еще один пузырь лопнул, высвобождая горячие струи воздуха.
Смоляные щупы опутали уже две ее ноги и почти добрались до бедер. Они жадно дробили каждую ее клеточку, врастая под кожу, растворяя Элфи в самих себя. Их прикосновения дарили замогильный, липкий холод, хотя распространяли вокруг себя нестерпимый жар. Элфи будто и рассыпалась в ледяную, колючую пыль, и плавилась, и вновь рассыпалась. Тьма добралась до живота, разрывая ее утробу, переплетаясь с внутренностями, кроша и врастая в каждую клетку, будь то мышца, кожа, кость или кровь. Тьма разорвала ее кишки…
Спаси!
Элфи пронзила нестерпимая боль. И это будто даровало ей силы и возможность двигаться. Она вцепилась руками в смолу, пытаясь вырвать ее из себя, вытащить, но та лишь скользила в мокрых ладонях, жадно чавкая ее телом, разбрызгивая вокруг себя густые черные капли и кровь.
Прошу тебя, спаси меня!
Тьма довольно урчала, оплетая ее, смачно чавкая ее легкими, поглощая эльфийку в самую свою суть. Элфи пыталась вздохнуть – и не смогла втиснуть в себя ни капли кислорода. Она попыталась закричать – и кожу вокруг рта обожгло острой болью, будто он был зашит толстыми нитками. Ей захотелось заплакать, закрыть лицо ладонями, но тьма уже добралась почти до плеч. Она не чувствовала своих ног, а остатки рук нестерпимо горели, будто с них содрали кожу и выломали все кости.
Почему ты не приходишь?!
Смола рвала ее внутри, острый щуп вырвался из горла, пробив трахею Ее выгнуло, как изломанную куклу. Еще один пробрался внутрь, она чувствовала, как он подымается вверх в ее голове. Щуп мерзко скрипел, раздвигая кости и мясо в ней, пока не вырвался наружу через глазницу. Карий глаз, торчащий на конце окровавленной бусиной, тотчас был разорван и поглощен.
Ты же всегда меня спасал, почему сейчас?.. Ты мне нужен! Прошу тебя!
Ее искромсанную голову украсила уродливая черная корона рогов, выросшая из недр ее мозга. По лицу ползли ошметки тьмы, пожирая ее и проникая внутрь того, что от нее осталось.
Пожалуйста, я больше не выдержу. Сейчас!..
В ушах плескалась смола, она уже не чувствовала практически ничего, кроме боли в тех местах, что еще от нее остались. Но и их количество стремительно уничтожалось. Она сливалась с этой тьмой, становясь ее частью, отчаянно не желая этого.
Артемис!
Одним глазом она еще видела над собой кружок белого света, который стремительно захватывала тьма. Ей хотелось туда, ей хотелось, чтобы ее спасли также, как и много раз в прошлом. Черный смоляной поток резко ухнул вниз, врываясь в ее уцелевший голубой глаз, ослепляя ее окончательно и уводя в тьму. Последнее, что она услышала был торжествующий чавкающий хохот тьмы. И последней угасла мысль, причинившая остаткам ее сознания такую боль, какую не принесла вся эта тьма.
Он не пришёл…
