* * *
Труба стремительно шёл по коридору в комнату для допросов, куда его только что вызвали благополучно вернувшиеся с задания на поверхности полицейские. Назад они вернулись стандартным полицейским шаттлом, который Труба отправил следом – не хватало ещё тратить магические силы Квана на какую-то шушеру. К тому же преступникам совершенно ни к чему знать, что полиции доступны перемещения во времени. До сих пор Келп применял этот прием в исключительных случаях, поэтому тайну удалось сохранить. Командир приложил магнитный ключ к двери шлюза, она с шипением отъехала в сторону. Из груди эльфа вырвался стон – он узнает эту всклокоченную шевелюру где угодно. Сидевший за столом спиной к двери нарушитель порядка обернулся и радостно заорал: – О, Келп! Сколько лет, сколько зим! Как поживает твоя мамочка? Труба ничего не ответил, только протянул руку в сторону стоявшего в углу надзирателя, который спешно вложил в протянутую ладонь командира пульт управления электрическими наручниками. – Труба, да ладно! Ты что, не узнаёшь своего старого приятеля? Эх, молодость… Сколько мы с тобой пережили! Помнишь, как восемь лет назад ты был вынужден лично преследовать меня? Я тогда… Тираду несчастного прервали удар током. Труба опустился на стул напротив заключённого и мрачно поинтересовался: – Что, не нравится? Если ещё раз пикнешь без разрешения, я повторю. Командир демонстративно поднял пульт на уровень груди и увеличил мощность. – Эй, полегче на поворотах, красавчик! Ты что, забыл, что я награждён медалью «за неоценимый вклад в дела защиты Гавани»? Между прочим, сам Джулиус Крут вручил… Ай! Труба только вскинул брови, изображая удивление. Его обычное мрачное выражение лица, тем не менее, нисколько не изменилось. Мощность электрошока повысилась ещё на одно деление. – Всё-всё, командир! Всё понятно. Уже молчу! Рот на замок! Я просто немного разнервничался, ну знаешь, как это бывает… Келп снова нажал на кнопку. Заключённый взвизгнул, и больше не проронил ни звука. – Замечательно, вот теперь, когда твой карликовый мозг наконец уловил мой посыл, мы можем начать допрос. Хочу напомнить, что Вы имеете право хранить молчание, а всё сказанное Вами может быть использовано против Вас. Это понятно? – Да, Труба. – с мрачной ухмылкой ответил заключённый. – Прекрасно. А теперь Мульч, скажи мне по-хорошему, что это ты делал в древнем мавзолее в компании приспешников Магнуса, да ещё и вооружённых тупорылами?Глава 5
12 марта 2018 г. в 23:39
Когда Артемис вернулся из небытия, всей клинике доктора Аргона пришлось как следует напрячься, чтобы не только вернуть воспоминания Артемису, но и изрядно подкорректировать их у всей его семьи. Во всяком случае весь год, который юноша пролежал в могиле, пришлось полностью заменить фальшивыми воспоминаниями о том, что его срочно пригласили в Тринити-колледж в качестве эксперта для скорейшего восстановления максимума утраченных технологий по бумажным статьям, чертежам и схемам. Жеребкинс немного поигрался с настройками принтера, и через неделю в отделе кадров колледжа таинственным образом возникла бумага, заверенная лично ректором и подтверждающая, что юноша практически безвылазно трудился там целый год.
Помимо прочего, всей семье создали воспоминания о нескольких совместных походах в театр на реально существующие пьесы, которые выбрал кентавр (это были оперы «Тоска» и «Богема», а также балет «Чипполино» – конечно, Жеребкинс предложил детский кукольный театр, но командир почему-то страшно рассердился), празднование Рождества и Пасхи. Нужно сказать, что эти праздники были единственными весёлыми и искренними в семье Фаулов, в остальные же всё проходило очень натянуто и формально. Дело в том, что, просмотрев воспоминания всех членов семьи, доктор Аргон захотел сделать что-то хорошее для не очень счастливой семьи.
Когда Артемис вернулся со «стажировки», он тут же принялся приводить в порядок пришедшие в полный упадок дела Фаулов — после истории с мафией отец окончательно потерял интерес к семейному бизнесу, просто живя сегодняшним днём, а близнецы были слишком малы чтобы сделать что-то. Надо признать, что всё шло настолько ужасно, что первое время приходилось сдавать в аренду фамильные земли фермерам. В садах Фаулов грязные крикливые дети собирали яблоки, а в полях, где семейство несколько лет назад каталось на лошадях, стоивших порой как самые дорогие автомобили мира, паслись неряшливые рыжие коровы. Артемис младший согласился на всё это скрепя сердце, утешаясь только мыслями о том, что всё это временно, но каждый раз слыша громкие голоса простолюдинов, раздающихся откуда-то издали, он вздрагивал от отвращения и унижения.
Младших братьев юноша стал привлекать к работе сразу же. Сперва он давал им небольшие посильные задания, но каждый раз усложнял их и увеличивал объем работ, так как близнецы неизменно превосходно справлялись со всеми поставленными задачами. Сперва Артемис не испытывал ничего кроме удовлетворения, но вскоре червячок сомнения начал подтачивать его самолюбие и уверенность. Увы и ах, но розовые очки медленно, но верно сползли с аристократичной переносицы: оказывается, Фаул не единственный такой умный и гениальный. И этот факт был как удар ниже пояса. Еще неприятнее стало, когда Артемис понял, что Майлс и Беккет в своих сферах намного превосходят его. Не во всем, конечно, но сам факт был невероятно унизительным.
К примеру, Майлс уже в свои неполные десять умел спокойно и без напряга манипулировать всеми учениками и преподавателями в школе. Артемис тоже умел. С помощью внушительной фигуры Дворецки, которая одним свои видом доводила до нервного тика кого угодно и завязывать злые языки в бант. А Майлсу было достаточно легко приподнять уголки губ в подобии улыбки, состроить наивное личико и все – даже самый неисправим школьный хулиган принимался чуть ли не в ноги ему кланяться. Харизма мальчика явно была дана ему свыше.
Артемис до сих пор с холодным бешенством вспоминал, как взял младшего брата на его первую деловую встречу, чтобы тот мог ориентироваться в бизнесе. Юный Майлс как раз вступил в период полового созревания, его лицо было усыпано созвездиями красно-белых прыщей, фигура перестраивалась и оттого парень напоминал скорее мокрого цыпленка, страдающего рахитом, а голос то скрип телеги, то гул из трубы.
И, черт его дери, уже за семь с половиной минут вся делегация из Германии была очарована подростком. Выгодный Фаулам контракт был заключен в рекордные сроки, Майлс довольно скалился первому крупному успеху, а Артемис перебирал в голове все методы искусственного успокоения и искал достаточно весомые аргументы не убить брата. Эта сделка серьезно пошатнула трон самоуверенности в своих силах юного гения.
Беккет от своего близнеца тоже не отставал. Как Дворецки и предсказывал, из него вышел отличный телохранитель Майлса. Но если тот брал харизмой, то Беккет все добывал внушительной мускулатурой и силой. Еще он был неплохим стратегом. И доказал он это опять же, с легкой руки самого Артемиса. Юноша решил вложить такой силовой потенциал в организацию охраны поместья. Беккет и организовал. В четырнадцать лет. Его «песики» верно бегали за ним на задних лапках, высунув языки и с удовольствием показывали зубы всем, кто не понравился их шефу. На Артемиса они тоже скалились. И не только. Все чаще и чаще они начинали в него тыкать всякими огнестрельными штучками. Артемису не нравилось. Крайне не нравилось.
Но перевоспитывать этого здорового, широкоплечего лба, который был уже выше своего старшего брата – себе дороже. Проще пристрелить. Раньше останавливало наличие родителей и нафантазированное заплаканное лицо матери. Мало ли, опять еще впадет в пучину безумия. Но что-то в последнее время этот аргумент становился все менее актуальным. И все чаще рука так и тянулась к любимому «Экрикси». Потому что трон самоуверенности трухлявой пылью осел ему под ноги.