Medui

      Уезжать ночью из дома было страшно хотя бы потому, что она никогда ранее не делала этого. Она уже всерьез подумывала о глупости своего решения, однако любопытство пересилило. Те сны, что донимали ее ночь от ночи, не давали покоя и днем, и в ясную полночь она решилась. Но вот полной луны так и не дождалась – в небе сиял, точно пухлый кусок сыра, растущий месяц.       С вечера так и не раздевшись и запершись в своей комнате под предлогом вздорного характера «вся в мать» княжна дождалась, пока дом затихнет, наполнится храпом, посапыванием да шорохом мышей по углам. Стараясь не скрипеть половицами, она неслышно спустилась по лестницам, миновала длинный коридор и, радуясь своей хитрости и сообразительности, немедленно наступила на кошку. С диким криком из-под ног бросилось что-то живое, а княжна зажмурилась и прислушалась: казалось, она подняла на уши весь дом!       Но все по-прежнему было тихо. Какое счастье. И вот, заветные двери конюшни, спящий на сеновале конюх, жующие сено и глухо переступающие в своих стойлах лошади. В пыльном полумраке приглушенных на ночь ламп Таис разглядела нужного ей коня, быстро смахнула с того пыль, взнуздала и поседлала. Кукла, возмущенная тем, что хозяйская милость на этот раз была оказана вовсе не ей, возмущенно храпела и рыла копытом. Княжне пришлось ублажить свою кобылу красным яблоком, дабы та не разворчалась окончательно и не привлекла ненужное им внимание.       – Это поездка не для тебя, – сказала она ей на ухо, совсем не замечая, как лошадь вытирает об одежду яблочную пену, – ты темноты боишься.       Признаться, княжна боялась темноты не меньше Куклы. А уж мысль о том, что ей предстоит поездка по призрачному лесу, где луна будет играть тенями с ее воображением, заставляла девушку цепенеть от ужаса. Но не могла она отступить от задуманного.       А бдительный конюх оказался бдительным ровно настолько, чтобы не услышать тяжелых ударов подков о деревянный пол.       * * *       Лес оказался в точности таким, каким она себе его представляла. Даже смелому вороному Мистралю не хватало духа войти под полог в царство теней. Он трусливо жался на опушке, перебирая тонкими ногами, и то и дело вскидывал гордую голову на любой звук.       – Давай же, миленький, – уговаривала коня княжна, весьма неубедительно направляя его к лесу.       – Ты удивила меня, княжна, – внезапно раздалось из темноты, и перепуганный Мистраль встал в высокую свечку, а Таис пришлось схватиться за стриженую гривку, чтобы не опрокинуться.       – Вы как всегда внезапны, Ваше Величество, – пробормотала она, когда вороной грузно опустился и начал плясать на месте. Успокоить лошадь не получалось, пришлось спешиваться.       – Говоря о ночной встрече, я полагал, что ты не осмелишься покинуть дом после захода солнца.       – Я тоже так полагала, – призналась Таис, буквально таща упирающегося коня на себе.       – Подойди ближе, – произнес Голос привычно, – я помогу.       Сказать было гораздо легче, нежели сделать. Лошадь вытягивала шею, вкопавшись всеми четырьмя ногами, но никак не хотела поддаваться на уговоры и верить в то, что лес и уж тем более бесплотный Голос – безопасны. А Голос, тем временем, не спешил прощаться с укрывавшей его тенью и выходить из леса на подмогу.       Когда же Мистраль сдался, деревья привычно обступили их со всех сторон, вот только теперь они казались толще и неприступней, а света луны и звезд не хватало даже, чтобы разглядеть собственные пальцы. Пока княжна привыкала к кромешной тьме, Голос что-то тихо говорил коню на синдарине, а тот крутил ушами, внимал и успокаивался.       То и дело она испуганно озиралась. Ей казалось, что высокие черные ветви переплетаются над головой, заманивая ее в хитрую ловушку, что их обманчивые тени меняются, извиваются, точно змеи, ползут. Ей все время мерещились длинные гибкие хвосты и желтые глаза, зажигающиеся здесь и там, но не дающие себя поймать. И паника, зародившаяся в сердце Таис, завладела бы им окончательно, если бы не мягкое «Идем». В ту ночь от него исходил какой-то неясный свет, который княжна поначалу было приняла за свет месяца, но он, точно светлячок, перемещался. Теперь она могла видеть его – полупрозрачную жемчужную дымку, неясным силуэтом маячившую впереди. Ей больше не нужны были ориентиры.       Так, ведя в поводу уже смирного коня, она отпустила все страхи. И вдруг лес показался ей знакомым. Он был все тот же, тропинки, повороты, поляны – все было узнаваемо. И, как и днем, он был полон жизни и звуков. В траве гремели крылышками цикады, скреблись по стволам белки-полуночницы, ухали и шуршали крыльями в листве летящие на охоту совы.       Позволяя увести себя, Таис совсем не заметила, как они вышли к той самой заводи, на берегу которой сидели до самого заката однажды. Но она все никак не могла взять в толк: зачем?       – Вы обещали… – набравшись смелости, начала княжна.       – Я помню свое обещание, – оборвал ее Голос. – И я намерен его сдержать. Привяжи коня и иди к воде, – велел он, и Таис не осмелилась задавать вопросы больше.       Она ловко обвязала поводья вокруг тонкого ствола еще молоденького клена и направилась к заводи. То белесое, едва различимое облачко растаяло в заливавшем берег лунном свете, и, оставшись без поддержки своего спутника, девушка оробела.       – Ты храбро проделала столь длинный путь, чего теперь испугалась? – донеслось со стороны воды. – Подойди ближе.       Заводь была по-прежнему чиста и недвижима, и все так же точно отражала нависшие над ней небо и берега. Глядя немигающим взглядом на темную, усыпанную осколками звезд воду, Таис потеряла чувство реальности, чувство пространства, она уже даже начала сомневаться в том, где действительно небо, а потому подняла глаза к проказливому, точно подмигивающему месяцу. Яркому, но не такому слепящему, как солнце.       – Не гляди на нее, – донеслось со стороны воды. – Позволь своим глазам привыкнуть к темноте.       Таис послушно опустила взор на воду.       – Теперь смотри.       Она смотрела. До боли в глазах вглядывалась, до слез, но вода оставалась лишь отражением неба, не больше.       – Я ничего не вижу, – расстроено сообщила она.       И тут налетел ветер. Всего лишь легкий порыв, но его хватило, чтобы исчертить воду, пустить ее складками зеркального шелка, заставить месяц рваться и собираться заново. Повторяться и повторяться.       – А теперь?       Таис присела на колени, не веря своим глазам. Он был там. Стоял по пояс в воде, величественный и прекрасный, увенчанный светом звезд и сам словно сотканный из него, сияющий изнутри. Долго Таис вглядывалась в тонкие черты носа и скул, в гордый подбородок, прямые мужественные брови, серьезные неулыбчивые губы. Его волосы, побелевшие, быть может, с течением тысячелетий, были цвета степного ковыля. Ветер совсем не трогал их, и длинные белые пряди мягко падали на точно выточенную из белого мрамора грудь. Но вовсе не это заставляло сердце девушке биться исступленно – то были глаза, светлые, стеклянные, они строгим, цепким, немигающим взглядом смотрели на нее сквозь отражение, и не осталось больше сомнений, что он действительно видел ее.       Долго она вглядывалась. Любовалась. И ни одного изъяна не было ни в лице его, ни в фигуре. Он не был ни молод, ни стар, и был непохож на всех виденных ею людей и похож на все, о чем она мечтала разом. Хотя ее фантазии никогда бы не хватило, чтобы нарисовать его в мыслях, все же его образ казался удивительно знакомым.       Увы, мираж не задержался надолго. Он растаял, медленно, стоило одинокому серому облачку едва прикрыть собой месяц, как видения не стало. А когда княжна моргнула, Король и вовсе исчез, словно она сама все придумала, намечтала себе, как обычно.       Но девушка, позабыв себя, не в силах была оторваться от идущей волнами заводи и смотрела, смотрела…       – Тая? – тихо позвал он, с каждой секундой тревожась все больше. – Таис!       Княжна оторвала неподвижный взгляд застывших, ничего перед собой не видящих глаз от воды и неуверенно произнесла:       – Я вас… другим себе представляла.       – Разочарована? – как-то отстраненно спросил Король.       – Совсем нет, – она улыбнулась, а он пропустил удар несуществующего сердца. – Вы лучше.       Теперь ей было совсем легко с ним общаться: он говорил, и его голосу дорисовывали увиденный образ ее память и фантазия. И как она могла представлять его другим, ведь его голос и то, каким он явился ей – все это сливалось в такой органичный и естественный образ, что даже мысль о существовании Лесного Короля не вызывала удивления больше. Ведь он и вправду существовал, теперь она убедилась.       Одна лишь мысль беспокоила ее сознание.       – Как же так выходит, что вас вроде бы не существует, но в зеркалах отражаетесь?       – В зеркалах – нет, – Голос мягко плыл по воздуху, окутывая Таис вместе с лесной прохладой. – Лишь в отраженном водой звездном свете. На то воля Ульмо, владыки всех вод, и Варды, небесной владычицы.       Таис не знала ни Ульмо, ни Варду, но ей они почудились мудрыми и справедливыми, и она мысленно поблагодарила их за это.       * * *       Отчего-то ему стало легче. Там, у заводи, когда девушка увидела его, то, каким он был. И не испугалась, даже не дрогнула, а приняла как должное. Он и сам давно не видел себя в отражении: не хотел, а теперь вот пришлось.       Может, боялся, кто знает. Боялся не увидеть себя, боялся, что вдруг исчез окончательно, что не осталось даже образа от него прежнего, даже памяти, ни в воде, ни в звездах. А сейчас словно гора свалилась с плеч, словно и не было последних тысячелетий… по-крайней мере, не так много.       Отчего-то ему стало легче. Наверно оттого, что он смог наконец кому-то открыться.       – Мне есть, что показать тебе, – произнес он, отрывая княжну от ее загадочных дум. – Ступай за мной.       Таис же не стала задавать лишних вопросов, боясь спугнуть расположение Короля. Они с Мистралем молча следовали на зов его голоса, пока не достигли черной непроницаемой стены. Жеребец захрапел и остановился, ясно обозначая свое нежелание идти вперед.       – Смелее, княжна, – бодро окликнул их Король, вновь превращаясь в облако мутного перламутра, маячившее среди неразличимых стволов. – Я проведу тебя через тьму.       Мистраль удивил их всех – он первым потянулся в чащу, и у княжны не осталось выбора, кроме как следовать за ним. Они углублялись в лес, и чем дальше заходили, тем яснее Таис различала в том самом бесплотном облаке высокую фигуру. И чем теснее их обступала тьма, тем яснее и чище становился тот образ. Бесстрашный, он неизменно маячил впереди, указывая путь, пока они наконец не пришли.       – Это здесь, – произнес Король.       Тропа перед ними расширилась лесной прогалиной, а деревья уступили место густо поросшему папоротнику высотой почти по пояс княжне. И он весь, каждая прожилка резных чешуйчатых листьев, был усыпан сотнями россыпей мелких огней. Присмотревшись, Таис поняла, что не огни это вовсе, а маленькие светлячки, брюшки которых источали ровный ярко-зеленый ламповый свет. Они зависали в воздухе совсем низко над листьями, лишь изредка перемещаясь, отчего казалось, что поляна устелена ковром из огней. Однако стоило удивленному Мистралю опустить голову к интересным созданиям, как тут же жучки бросились врассыпную, поднимаясь все выше и выше.       – Ух ты, – восхищенно выдохнула княжна, наблюдая за причудливым танцем огней, за тем, как они поднимаются куда-то к небу, сливаясь со звездами, становясь ими.       Но когда она увидела небо, дыхание ее и вовсе перехватило. Тот клочок, что позволял увидеть им прогал меж деревьев был совсем на него не похож. Небесное полотно словно сошло с иллюстраций из книг по астрономии, что с такой неохотой изучала Таис долгое время. Оно было не просто украшено мириадами звезд, мелких, похожих на песок, но и исчерчено, размалевано, расписано розовыми, фиолетовыми, синими красками, рисовавшими и туманности, и млечный путь, и туго закручивающиеся галактики, и другие неизвестные Таис чудеса. Только вот одно дело – смотреть подобное в книжке и совсем другое – видеть над своей же головой.       Венцом же был желтый сырный месяц с его точно изъеденным мышами неровным краем. Он будто заглядывал в чащу, в самое сердце леса и видел их, стоящих там, по пояс в папоротнике.       – Красиво? – спросил Король, хоть он и без того все знал.       – Красиво, – ответила девушка, у которой от увиденного голова шла кругом. – И, кажется, я знаю то созвездие, – она ткнула пальцем в самую яркую россыпь звезд. – Только вот название позабыла… И звезда там еще яркая… Как же ее… Баран, баран… Альдебаран! – наконец воскликнула она, по-детски радуясь, что вспомнила. – Альдебаран в созвездии Ориона.       – Как быстро вы дали новые имена звездам, – откликнулся Голос, и Таис показалось, что она слышит в нем грусть.       – Новые? – удивленно переспросила она.       – Мы называли его Менельвагор, – задумчиво произнес Король. – А вон то, правее, Эдегиль.       – Большая Медведица, – по-своему обозвала созвездие Таис, узнав в нем семизвездный ковш.       Устав стоять с запрокинутой головой, девушка немедленно обосновалась на заваленном сухими ветками небольшом холмике, который на деле был старым муравейником. Какое счастье, что она об этом не знала. А Король все так же возвышался над густыми зарослями полупрозрачным светящимся облачком, лишь изредка перемещаясь из стороны в сторону, но не исчезая из поля зрение княжны.       – А я… – задумчиво начала она, все так же глядя на небо, – в детстве мечтала о том, как было бы здорово на месяце покачаться. Оттуда же наверно все-все видно, – княжне вдруг показалось, что месяц, услышав ее желание, подмигнул ей, а она улыбнулась ему. – А еще мне часто снился мальчик, я назвала его Маленьким Принцем, что сидел на месяце и стрелял в звезды из своего длинного лука. И когда он попадал, звезды непременно падали, и тогда мы, внизу, загадывали желание…       Мерцающий силуэт дрогнул и медленно приблизился.       – Повтори, что ты сказала? – отрывисто попросил он.       – Маленький Принц, стреляющий в звезды. Он, кстати, на вас был чем-то похож… Ваше Величество? Трандуил?       – Мой сын… – глухо, точно из-под земли, раздался голос Короля. – Мой сын стрелял в звезды, когда был маленьким. Я просил его не гневить Манвэ и Варду, но он не слушался, убегал в полночь из дворца с луком, прятался высоко на деревьях. И стрелял.       – У вас были дети? – озадаченно переспросила Таис, и это удивляло ее не меньше, нежели тот факт, что Трандуил и сам был когда-то ребенком.       – Единственный, – отозвался Король и как-то обреченно добавил. – Больше мы не успели.       – А где он сейчас? Ваш сын? – Таис задавала вопросы осторожно, зная, что подобные темы, будоражащие прошлое, не по душе Королю. А портить такую чудесную ночь и столь чуткое расположение Короля она не желала.       – На Западе. Со своей матерью и нашим народом.       – Они, наверно, ждут вас? А вы все тут с филинами да белками разговариваете.       – Не только с филинами. С тобой вот тоже, – отозвался Король, и в голосе его послышалась улыбка. – Слишком много времени прошло с тех пор, и теперь я не могу уйти по своей воле. Остается лишь ждать, пока сам Мандос пригласит меня в свои чертоги, но что-то он не торопится.       – А у нас, людей, знаете что на этот счет говорят? – спросила Таис и тут же сама ответила. – Неспокойная душа не может покинуть бренную землю.       – Не могу не признать, что в этом вы, люди, правы, – снисходительно согласился Голос, явно давая понять, что мало из того, что говорят люди ему по душе.       – А знаете, что еще?.. – продолжала Таис, но Голос прервал ее на полуслове, вмиг став нетерпеливым.       – О, довольно, я знаю, как смертные любят упиваться своими мнимыми мудростью и величием.       И девушка послушно умолкла. Она увлеченно наблюдала, как светляки все больше облепляют драпированные кружевами серебристые туфельки, превращая те в сказочный светящийся хрусталь. А Голос терпеливо ждал, когда это созерцание ей наскучит.       – Выходит, это лес – ваш дом, Трандуил? – спросила вдруг она и одним движением смахнула всех ярких созданий, заставив их расправить зеленые крылышки и устремиться вверх, к звездам.       – Мой дом – наш дворец – стоит в руинах, что сокрыты в сердце леса, – нехотя, скрипуче, поправил ее Король. Кажется, Таис вновь начала задавать слишком много вопросов.       – Но почему ваш дворец до сих пор никто не нашел? Лес-то небольшой, – упорствовала она, желая непременно добраться до истины.       «Что за настырная девчонка», – подумалось ему.       – Это лишь малая часть, клочок Великой Пущи, что раскинулась здесь когда-то. Но люди не оставляют ничего живого на своем пути. А дворец сокрыт от глаз смертных магией… волшебством, если угодно. И он останется таковым, пока я здесь, – Таис внезапно показалось, что Голос вздохнул с сожалением, но чем он мог вдыхать воздух, она так и не поняла, к тому же Король продолжал. – Хотя, признаю, после нашего ухода сюда повалили толпы варваров, желающих поживиться в нашей сокровищнице, растащить ее великие дары, пустить их по миру.       Безусловно, Таис была неприятна мысль, что что-то принадлежавшее ее чудесному Королю хотят разграбить. Да и взору ее тут же преставилась огромная зала, до потолка полнившаяся золотыми монетами и украшениями, какие только она могла вообразить, и слепившая так, что больно было смотреть на эти богатства.       – Там ведь было полно золота? – заворожено спросила она, все еще разглядывая невиданные сокровища в своем воображении и не замечая, как жемчужный силуэт проплывает мимо и повисает у нее за спиной, словно тоже хочет посмотреть на ее буйные фантазии.       – И самоцветов, – довольно добавил Голос, прозвучав так близко, что девушка невольно вздрогнула. Все же так сложно привыкнуть общаться с собеседником, когда его совсем не видишь!       – И… и это все до сих пор там?       – Да, – Король описал круг и остановился возле продолжавшего свой ночной сон Мистраля, оглаживая его призрачной рукой, что дремавший конь, разумеется, даже не заметил. – Вот только никто больше не может богатством этим воспользоваться, ибо оно проклято.       – Кто же его проклял?       – Я.       – Вы? – Таис удивилась так искренне, что чуть не упала с муравейника. – Но зачем?!       – Не в моих планах было возвращаться, и я не мог позволить, чтобы сокровища моего народа, моих предков были разграблены алчными, злыми, – он не произнес слова «людьми», осекся, – …охотниками за чужими богатствами.       – Но ведь вы ими тоже больше не можете воспользоваться.       – Зачем мне оно теперь? – Голос Короля сделался суровым и ледяным. – Я не дракон, Таис, чтобы сидеть и чахнуть в сокровищнице, наблюдая, как старится металл и тускнеют камни.       И все же княжна была сообразительна настолько же, насколько любопытна, а потому проявила благоразумие и не стала сердить Короля, отпустив лишь кроткое:       – Вы правы.       * * *       Обратный путь не отнял у них много времени, да и уже не был так страшен. Возможно потому, что глаза Таис привыкли к темноте и стали различать отдельные детали в лесном пейзаже, а, может, храбрость в нее вселял сам образ Короля, который вел их сквозь мрак. Или все дело было в рассвете, что уже обозначился серой полосой где-то на Востоке, и так стремительно рос, что когда путники дошли до опушки, тот превратился в настоящее зарево, неумолимо стирающее с бледневшего неба и месяц, и звезды. Таис медлила, все еще скрываясь под сенью лесных сводов и вдыхая утренние запахи трав, росы и влаги. Вороной Мистраль сонно уткнулся ей в плечо, блаженно прикрыв глаза, а силуэт Короля окончательно растворился в молочном тумане, что поднимался все выше и собирался все гуще.       Что-то сдерживало ее, не давало уехать. И радостно было Таис, и горько: смутно понимала она, что встреча эта сулила им двоим перемены.       – Cuio nin, Таис, – тихо произнес Король, и хоть она и не знала синдарина, но поняла, что тот с ней прощается.       – До свидания, Трандуил, – ответила она в свою очередь, учтиво склонив голову и вскочив в седло. – До свидания.