Колыбель для воронёнка

      Плотно сомкнутый рот Малкольма Рувелье дрогнул, но не проронил ни слова, что случалось в исключительных случаях. Главный инспектор непринуждённым движением подобрал полы пальто и сел на тяжёлую дубовую скамью рядом со своим юным помощником. Этим вечером из посетителей в церкви были только они да задремавший старик во втором ряду справа. Ничего страшного, если не соблюсти пару формальностей в доме божьем, тем паче сегодня здесь репетирует детский хор.       Сцепленные пальцы Говарда Линка пестрели канцелярскими мозолями, блеклыми чернильными пятнами и порезами от бумаги. Обычно он прятал эти холсты напряжённой работы под белые перчатки, но сейчас изделия из тончайшей лайки без дела покоились на правом колене. Руки младшего инспектора подрагивали то ли от мускульного усилия, то ли от нервного напряжения, широко распахнутые гессонитовые глаза блестели подобно драгоценным камням на епископских перстнях. Рувелье всматривался в них около минуты прежде, чем понял причину этого странного блеска.       Слёзы.       Младший инспектор Ватикана вслушивался в поднебесные звуки "O holy Night" как в приговор на Страшном Суде и горел в инквизиторских кострах собственных воспоминаний, очищаясь от пережитого.       Семнадцать рождеств христовых от роду исполнится по истечении пяти зимних дней.       Сущее дитя.       Рувелье не сдержал усмешку и повернулся лицом к алтарю и хору. Мириам-Селеста часто повторяла, что хочет первенцем мальчика и назовёт его в честь брата их отца. Повторяла до последнего, как повторяют имя Господа мученицы на дыбе, как повторяла святая Агата, лишаясь грудей, пока в сатанинских объятиях Хевласки чистая сила не превратила четырнадцатилетнюю девочку в Падшую. "Ты не святая", - если бы только Малкольм мог, он повторял бы это ещё и ещё, хлеща словами далёкую родственницу так, как самого его хлестал отец.       От светлых ресниц отделилась слеза и медленно поползла по пылающему лицу. Старший инспектор заметил, что обветренные губы Говарда шевелятся, повторяя слова вместе с детьми.       Селеста мечтала о большой семье, понимая прекрасно, что плоть от её плоти будут забирать и уводить в подвалы Чёрного Ордена. Её младшего брата сам чёрт не посмел бы упрекнуть в мягкосердечии и недостатке решимости, но обзаводиться потомством он зарёкся до конца дней.       Но, Господи, Господи, не только лишь кровь от крови, правда?       Линк устало склонил голову, прижимаясь горячим лбом со шрамами от вороньего клюва к молитвенно сложенным рукам. Молодость так легко расточает себя на чувства и эмоции, и так глубоко переживает происходящее, что порой вызывает жалость.       Высокие детские голоса медленно угасли под каменными сводами, время шевельнулось, зашуршало страницами нотной тетради на пюпитре, и молодой ворон вынырнул из купели катарсиса. Он даже не поворачивал голову, ему хватило бокового зрения, чтобы понять происходящее. Бежевые "балморалы" тихонько скрипнули, когда он выпорхнул в проход и вытянулся по струнке, салютуя. Лицо его под ровной линией коротко остриженных волос пылало, меж бровей вразлёт залегла прежняя хмурая складка, и Рувелье с удовольствием понял, что не заметил того момента, когда его молодой помощник успел вытереть слёзы и поймать соскользнувшие с колена лайковые перчатки.       - Пойдем, - сурово произнёс старший инспектор и первый направился по проходу.       Светлое чёрно-сиреневое небо роняло редкий снег, первый в этой зиме.       - Я сказал ждать меня за дверями, Говард, а не идти в церковь, - от губ Малкольма срывались облака пара и улетали к церковным шпилям, тогда как слова падали свинцом на брусчатую мостовую.       - Приму любое наказание, - ворон послушно склонил голову и повёл рукой в отточенном движении, каким бы мог извлечь спрятанный в рукаве клинок и мягко снять голову с шеи стоящего рядом инспектора. Но Линк просто раскрыл чёрный зонт и поднял над головой Рувилье, провожая его к карете.       Даже не попробовал оправдаться.       Келью наполнял сухой и тёплый полумрак.       - Без Линка это не то, - капризно проворчал Киредори, откидываясь назад и упираясь руками в каменный пол. Сидящая напротив Тевак вздохнула, стараясь не замечать насмешливого блеска из-под ресниц Токусы. Мадарао и Гоши молча играли в шахматы, пристроившись со свечой в единственной нише.       - Линка теперь здесь нет, - терпеливо произнесла Тевак, понимая, что вместе с уходом одного из братьев клеймо старшей перешло к ней. - Придётся без него.       - У меня голос ломается, - Киредори не умел врать, но врал, рассматривая тени по углам.       - Трус! - девушка измученно проводит рукой по лицу, затем прокашливается и высоким звенящим голосом в одиночестве затягивает песню. Когда-то они пели её перед Рождеством возле церквей и храмов, соперничая с профессиональными попрошайками и рискуя получить тумаков. Взрослые куда охотнее подавали милостыню им, чем очередной жертве обвала на рудниках. Когда-то это песня, выученная вместе с сердобольным миссионером, спасала им жизнь.       Сейчас сытая, согретая и одетая в добротную одежду Тевак пела так, что лучше бы просто выплакалась в углу, тоскуя по давно ушедшему времени.       Поёрзав, Киредори подхватил песню и украдкой сжал руку названной сестры.       - Молитесь, Говард?       Гессонитовые глаза гневно сверкнули и угасли.       - Нет, сэр.       Рувелье почти пожалел, что задал этот вопрос. Мало приручить воронёнка: с дрессировкой прекрасно справились другие, но доверие - это такая интересная и хрупкая вещь, без которой им обоим, пожалуй, не обойтись.       Уличные фонари перебрасывали в карете сумрак и полосы тусклого света подобно колоде карт, изредка выхватывая из теней лицо младшего инспектора. Губы его подрагивали, произнося слова, с лица так и не сошёл болезненный румянец, но глаза оставались сухими.       С минуту Малкольм смотрел на него, пытаясь вспомнить хоть что-то из длинного списка дел, которые хотел обсудить, но почему-то не мог вспомнить ничего.       А значит, всё не было важным.       Где-то на очередном повороте, когда карету хорошенько встряхнуло, прямая осанка Линка сломалась, и сам он оказался пригвождён дремотой к мягкой спинке сиденья.       Семнадцать рождеств христовых от роду исполнится по истечении пяти зимних дней.       Сущее дитя.       Рувилье внимательно рассматривал его лицо с вороньим клеймом на лбу.       Господи, но ведь не только кровь от крови, правда?       май 2016