Игра в молчанку

      Когда ты ввязываешься в какую-то игру и нахождение решения становится для тебя чуть ли не смыслом жизни, думать о своих чувствах и дальнейших результатах не приходится. Когда я самоуверенно заявляла, что собираюсь найти Цветочника и вывести причастных к делу на чистую воду, всё вокруг казалось мне игрой. Красивой картинкой в мониторе, за которой и наблюдать интересно, и поучаствовать можно. Ушло достаточно времени, чтобы я смогла почувствовать силу и уверенность в своих действиях, вжиться в роль «детектива» и позабыть о том, что преступником может оказаться кто-то из близких. Учитель, с которым мы были знакомы со средней школы, и подруга, которую когда-то я называла лучшей.       Тогда, несколько месяцев назад, узнав правду, я бы вряд ли почувствовала что-то, кроме сладкого вкуса победы и гордости. Это же так прекрасно для статуса: раскрыть преступника, так долго терроризировавшего школу, получить ещё больше внимания! Но сейчас я плевать хотела на статусы и чужое восхищение; сейчас мне больно. Хотелось бы проснуться и понять, что всё это игра воображения, но ко мне подходит ТэХён и обнимает за плечи: прикосновения чувствуются — всё произошедшее реально.       — Мне жаль.       — Мне тоже, — я убираю его руки, оборачиваясь. Теперь расстояние между нашими лицами не пугает меня, даже не смущает. Он словно один остался неизменной деталью моей жизни, в то время, как всё вокруг перевернулось с ног на голову. Он один помогает мне сохранять разум и чувства, в то время, как всё сходит с ума.       — Почему ты решил помогать мне? Ещё тогда, когда я была ужасной грубиянкой, плохо относящейся ко всем вокруг?       — Ты же сама знаешь ответ, нет разве? — Ким улыбается одними уголками губ и слегка касается моей скулы, тут же убирая руку. — Даже тогда, когда ты была ужасной грубиянкой, плохо относящейся ко всем вокруг… даже тогда я уже окончательно влюбился в тебя. Я всегда знал, что ты хорошая, — он напрягается и смотрит прямо в глаза; что-то изучает там, внутри, а я не рискую отвести взгляд. Боюсь потерять связь между нами.       — Спасибо, — шепчу я, продолжая вглядываться в бездну, виднеющуюся в зрачках напротив. — Спасибо, что всегда на моей стороне, — я привстаю на носочки, потому что высокий рост парня тоже остался неизменным, и целую в щёку: по-детски для других, совершенно особенно для меня. — Думаю, нам надо идти в полицию. Мы должны всё рассказать им, пока не стало слишком поздно.       — Да. Да, ты права, — ТэХён всё ещё стоит напротив, словно решаясь на что-то, но уже через секунду отходит чуть дальше и ободряюще улыбается. — Мы победили, мы молодцы! Чхве СонСика и Пак СуЁн арестуют, потом обязательно всё расскажем ЧонГуку, Лисе и Венди с учителем Кимом, и тогда всё окончательно встанет на свои места.       — Именно! — наконец-то я могу подавить тяжёлый вздох и убедить себя, что всё действительно в порядке: те, кто виновны, должны получить наказание. Этого заслужили все жертвы. Этого определённо заслужил Чон ХоСок.

***

      — Тэ, погоди, мне Лиса звонит, — мы стоим перед воротами напротив полицейского участка, сделать ещё двадцать шагов и мы будем у цели. Одноклассник на мою просьбу лишь переминается с ноги на ногу и недовольно кривится.       — Перезвони ей, как мы выйдем! Каждая же секунда на счету.       — Я понимаю, я быстро, — чувствую себя виноватой немного, потому стараюсь действовать быстро. — Алло, Лиса, прости, я не могу говорить, мы…       — Закрой рот и слушай меня, — на лбу за пару секунд выступает холодный пот, потому что из трубки телефона, принадлежащего моей подруге, доносится грубый и глухой голос мужчины.       — Вы…       — Молчать! Слушай сюда, маленькая стерва: раз уж теперь ты всё знаешь, то наверняка знаешь, кто я такой. Будь так добра посмотри на дорогу, — я чувствую как в глазах застыли слезы, мне становится ещё страшнее, всё становится ещё опаснее.       — ЧеЁн, ты чего? — шатен берет меня за локоть, но его слова проносятся лишь глухим эхом. Сейчас слышно только бешенный ритм сердца и этот мерзкий шипящий голос, словно змеиный.       — Видишь? — и я действительно вижу чёрную машину с приоткрытым окном, стоящую в ряд с другими. Могу поклясться, прямо сейчас за нами следит и глумится, глумится и следит. Он псих! Он неадекватен!       — ЧеЁн, что Лиса говорит? Она в порядке? Кто-то умер? Что происходит?!       — Прямо сейчас берёшь своего дружочка под руку и идёшь к машине, не вздумай отключать телефон. Либо тихо садитесь в неё, либо твоей подружке конец, — я испуганно цепляюсь за Кима, шепча одними губами: «Чхве СонСик». Он тут же оглядывается на дорогу, смотрит прямо туда, куда я пару секунд назад, и, кажется, тоже всё понимает вмиг.       — Я, — говорить мешает тяжёлый ком, вставший в горле и не позволяющий сделать лишний вдох, — я поняла вас. Мы уже идём, — я тяну одноклассника за собой, и он идёт медленно, тормозя. Даже в его глазах читается страх, в глазах человека, который, казалось бы, был самым сильным из всех нас.       Мы попали в передрягу, и никто не знает, чем это может кончится. Если мы сейчас сядем в машину и нас пристрелят на месте, кто-нибудь услышит? Хотя нет, этот старикан достаточно умён, чтобы отъехать на несколько километров от полицейского участка.       Вероятно, он убьёт нас вместе с Лисой, она ведь и есть та самая «подружка». Да, определённо, вместе с ней, в таких делах свидетелей не оставляют. Бедная девчонка, приехала в Корею ради знаний, а будет убита отбросом в преклонном возрасте из-за расследования, в котором она была лишь наблюдателем по сути. Она будет убита из-за меня и из-за моих идиотских амбиций вперемешку с бесстрашием на грани сумасшествия, которые казались мне абсолютно нормальными. Конечно! Всё стало абсолютно ненормально ещё с момента убийства ХоСока, и мне стоило понять это раньше.       — ЧеЁн-ши! — нет, только этого не хватало. Ли Сы Хун однозначно узнал меня, и если он подойдёт к нам ещё ближе, проблемы и последствия будут крайне серьёзны, уверена. Ничто не мешает СонСику нажать на педаль газа и скрыться с места, а позже в новостях расскажут об убийстве школьницы-иностранки и сбежавшем преступнике.       — ЧеЁн-ши, постойте! — я прячу свободную руку за спину и показываю указательный палец, чтобы привлечь его внимание.       — Мы идём, Цветочник, — говорю достаточно чётко и громко, чтобы и полицейский услышал нас. Старик же, кажется, уже весь в эйфории; уверенность в том, что он сможет остаться безнаказанным, делает его куда смелее — по идее, мы уже на крючке.       — Да ладно, можешь также называть меня учителем Чхве, я не против. А вот шаг советую тебе ускорить, за вами плетётся полицейский. Ты же не хочешь лишних проблем?       — Конечно не хочу, учитель Чхве, — выделаю я его имя. Преступник только хохочет, думая, что я его передразниваю, а ТэХён одобрительно кивает. Пусть Цветочник, а точнее, Цветочники и были на шаг впереди, сейчас преимущество на нашей стороне: Чхве СонСик допустил главную ошибку — невнимательность. — Та чёрная машина с затемнёнными окнами ваша? Нам туда садиться?       — Именно.       — Надеюсь, вы не пристрелите нас как только мы войдём?       — Ну ты что, я подобным не занимаюсь. Убивает у нас только СуЁн.       — Убивает СуЁн?       — Хватит вопросов! — вдруг взрывается он. — Садитесь в машину, — мы делаем всё, как он говорит: открываю дверцу дрожащей рукой и сажусь в салон. ТэХён за мной. Почему-то я надеюсь на то, что Ли заскочит за нами и тут же арестует мужчину, но когда я смотрю в окно, то вижу его, копающегося в телефоне. Понятно, почему он всё ещё мальчик на побегушках.       — Приятно встретиться с вами, дети, — учитель смотрит в зеркало и пронзает своим крысиным взглядом. Что за мерзкий тип, как я могла доверять ему?! Он же дядюшка ДжиСу, он нас самих направил к ней, он нам сам давал подсказки. И что в итоге? В итоге, маньяк он?       — Расслабьтесь, дорогие, — продолжает он, заводя машину. — Будете хорошо себя вести, не пострадаете. А пока давайте-ка свои телефоны мне, — он протягивает руку назад в ожидании, следя за дорогой и набирая скорость. Только мы медлим пару секунд, как получаем грохочущий рёв: «Быстрее!»       В голове не укладывается: пару дней назад преподаватель физкультуры грозно кричал, что прибьёт любого, кто не сдаст прыжки в длину, а сегодня он грозно кричит на нас, везя на верную смерть. Какая ирония!       Мы вручаем преступнику телефоны, и я стараюсь начать внимательно следить за дорогой. Поворот, ещё один, светофор, поворот, поворот, поворот. Он как издевается: везёт через дворы и по ухабам, разворачивается по десять раз и всё для того, чтобы невозможно было запомнить и тридцати процентов дороги.       Стресс тоже даёт знать о себе: все мое тело начинает пробивать мелкая дрожь. Суровое молчание, неизвестное будущее и переживание за состояние Лисы наводят на меня панику, и пусть Тэ берет меня за руку, крепко сжимает её и старается оставаться сильным — ничего из этого не помогает.       — ДжиСу будет разочарована в вас, — откуда-то набираюсь смелости и смотрю в зеркало заднего вида. Мужчина начинает постукивать по рулю, но никак более не реагирует. Эта тема явно раздражает его, и почему-то хочется продолжать давить; причинять словами ту боль, которую он причиняет нам. — Вы хоть представляете, какую боль доставите, когда она узнает, кем был её любимый дядюшка? А? Она и без того одинока, держится в Сеуле из последних сил, и вы так её предаёте?       — ЧеЁн… — шепчет Ким, пытаясь остановить меня, но я только выдёргиваю свою руку.       — Да как вы можете просто молчать? Вы взрослый человек, учитель, и всё, что вы делали — это мучали школьников? Серьёзно, вам самим-то от себя не мерзко? — машина резко тормозит у гаража, и от толчка я влетаю в переднее сидение, не успевая выставить руки перед собой. СонСик выходит из машины, и нет в его движениях той медлительности и слабости, свойственной старикам, которую мы привыкли видеть в стенах школы.       Вот он, настоящий господин Чхве, быстрый и дикий, пугающий и жестокий. Распахивает дверь настежь, хватает за руку и волочит за собой. Не перебирала бы ногами так быстро, упала бы ещё на выходе и скользила бы коленями по земле.       Я оборачиваюсь, чтобы разглядеть ТэХёна. У него ведь есть такой прекрасный шанс сбежать, но нет, парень спешит за мной, даже не забрав телефон.       — Ты всегда была крайне невоспитанной маленькой дрянью, — учитель отталкивает меня вперёд, и в сумраке я вижу СуЁн и Лису. Вторая лежит около деревянных ящиков и испуганно глядит на меня. Первая же и вовсе взгляда не поднимает, спокойно сидя на стуле и рассматривая маникюр. Будто ничего из происходящего её не касается, и не она помогала совершать преступления одно за другим.       — Может и была дрянью, но хотя бы не убийцей!       — А может, тебе напомнить психику скольких людей ты уничтожила? — присоединяется к разговору Пак и улыбается гадко-гадко. Она что, действительно думает, что у неё получится задавить меня? Даже сейчас, в такой ситуации, единственное, чего она хочет, — это превосходство надо мной, и я поражаюсь такой невообразимой легкомысленности. Глупая. Всегда была такой.       — Я принесла свои извинения каждому, кого оскорбляла, над кем смеялась, и кому доставляла неудобства. Я была ужасным человеком! Но это никогда, никогда не сравнится ни с одним из ваших действий! Это никогда не сравнится с аварией Айрин, с падением СоМи из окна, с отравлением СыльГи, с ранением ЮнГи, с запугиваниями ЧиМина и ЙеРи, с столкновением Дженни с лестницы, с ложными обвинениями учителя Кима! Это никогда не сравнится со смертью ХоСока! Девять человек! Девять! Десять, — показываю на Лису. — Одиннадцать, — показываю на ТэХёна. — Двеннадцать, — показываю на себя. — Зачем? За что?       — Да потому что ты заслужила гореть в аду! — вопит СуЁн, и даже при абсолютной темноте было бы сложно не заметить её налившиеся кровью глаза.       — Так устрой же ад для меня, зачем тянуть остальных?!       — Если вы сейчас же не прекратите эту драму, в ад отправитесь обе, — хрипит старик, и Пак тут же замолкает. Я закрываю глаза и стараюсь считать до десяти: нужно дотянуть до приезда полиции, и все кончится. Нужно защитить Лису и ТэХёна.       — Что вам нужно? — парень равняется со мной и смотрит на СуЁн исподлобья, словно главная здесь она.       — Ваше молчание, — конечно же отвечает учитель, потому что Пак здесь ничего не решает. Правда в том, что она никогда и нигде ничего не решала: ни когда была со мной, ни когда присоединилась к Чхве СонСику. Пак СуЁн всегда была пешкой, который каждый мог вертеть, как сам того пожелает, а она, дурочка, верила и надеялась, что значит больше, чем белый лист бумаги: скомкать его да выбросить, вот и вся важность.       — Мы будем молчать, обещаю, — я поворачиваюсь к преступнику, ходящему туда-сюда за мной. Стоять спиной к хищнику опасно, и с убийцами это работает тоже. — Только зачем? Зачем вы, взрослый мужчина с семьей, работой затеяли всё это?       — Ах, СуЁн, дорогуша, теперь ты можешь говорить. Поделись со своей одноклассницей, как мы пришли к этому. Ей понравится, — гадко тянет он, и я жмурюсь, точно попробовала самое отвратительное блюдо на свете. Хотя, в целом, нет разницы: что отвратительное блюдо, что нахождение рядом с двумя больными психопатами — и то, и другое одинаково ужасно до колик в животе и рвотных позывов.       — Я… — брюнетка улыбается вызывающе и дерзко, в её глазах вновь разгорается пламя сумасшествия, но словно происходит щелчок. Щёлк. И её лицо меняется за долю секунды.       Раздосадованность, усталость, испуг — Джой выглядит так знакомо. Я всматриваюсь в её эмоции вновь, хочу вытянуть то, чего сама пока не понимаю. Та Джой, которую знаю я, слабая и доверчивая, достаточно пугливая и недалёкая. Та СуЁн, с которой мы познакомились теперь, словно улучшенная версия первой, только ещё более невыносимая и гадкая.       Она точно нарисована двумя разными художниками: первый пользовался акварелью, второй — острым, жёстким карандашом. В ней есть масса несостыковок и противоречий. В ней есть… два человека.       — Ох, дорогуша, сейчас совсем не время, — вдруг шепчет похититель, и я абсолютно не понимаю, в чем дело. Снова чувствую беспомощность, потому что ничего не могу контролировать и понимание происходящего вокруг равно нулю.       — А вам как, нормально было пользоваться болезнью собственной ученицы? — вдруг подаёт голос Ким, и от его хриплого баса мороз по коже. Впервые он столь собран, на шее вздулась вена, и могу поклясться, внутри у парня все бурлит. — Раздвоение личности? Неконтролируемым вспышки гнева? Я не психолог, совершенно не разбираюсь, но вы преуспели в этом куда больше, учитель, не правда ли? Столько лет работы в школе дали свои плоды.       На лбу появляется испарина, сложно дышать, слишком много мыслей в голове, выстраивающихся в цепочку и путающихся снова и снова. Хаос.       Да, все то, что происходит сейчас — хаос.       Чхве СонСик — идеальный манипулятор. Ему верили мы. Ему верила ДжиСу. Ему могла поверить Джой.       Чхве СонСик — идеальный псих. Гений на грани безумства. Безумец, полный гениальности.       — Пока наша СуЁн собирается с мыслями, начну я, — каменное лицо мужчины пересекает улыбка, похожая на оскал. И дикость в старческих глазах становится ещё заметнее.       — Да нет, не нужно, — подаёт голос старшеклассница. Подмечаю, что она начинает моргать медленнее, словно только проснулась.       Все вокруг кажется мне сплошным безумством, и пусть страшно до дрожи в коленках, нахождение рядом с ТэХёном и Лисой дарит мне немного храбрости и уверенности в том, что мы продержимся до приезда полиции.       Мы справимся. Как и всегда.