Ad Interim

- А с кем бы была София Саммер? - спросил Пэрриш. - Дай подумать, - сказала Блисс, зажмурившись. - С кем-то, кого звали Барбарой. Или с кем-то, кого звали Фаустом. - Так как же его звали? - засмеялся Пэрриш. - Барбара или Фауст? - Возможно, они оба встречались в жизни той, кого звали София. Или, к тому моменту, когда она встретила Фауста, её звали Лидией, и это уже была не совсем она. - Лидией? - Да, - кивнула Блисс. - Лидия. Лидия Кэрролл. Пэрриш быстро записал всё, что она сказала, и, нахмурившись, покачал головой. - Я не вижу ничего, что могло бы мне помочь разобраться в этом, - наконец сказал он. - Если только временной промежуток. Новые имена - очередная разница в сто лет. - Нет, - покачала головой Блисс. - У Лидии и Софии нет этой разницы. Давай я покажу. Там был кто-то ещё, но их было так ничтожно мало, или наоборот - слишком много. Блисс этого так и не смогла понять. От скуки, или от того, что её голову буквально разрывало новыми словами, новыми образами, чем-то, чего она не могла объяснить самой себе, она предложила Пэрришу помочь ей. Может быть, у неё был дар предвидения, и все эти люди, которые крутились у неё в голове, когда-то имели отношение к чему-то скверному. Может быть, в этом времени обязательно будут люди, такие же, похожие на них, которым она смогла бы помочь. Всегда можно было узнать что-то. Всегда можно было попросить кого-то решить свои проблемы. Может быть, этим людям был необходим такой человек. Или у неё просто слишком богатая фантазия. Всё могло быть, в конечном итоге. Блисс прикрыла глаза, раздумывая над тем, как сильно ей не хотелось вставать, как сильно не хотелось идти домой. Сегодня у отца была какая-то важная встреча с многообещающим специалистом по зельям. Отец был на взводе, и постоянно повторял, что, возможно, благодаря их симбиозу он, наконец, сможет создать оборотное зелье, не подверженное временным рамкам. Почему отец так сильно зациклился на этом, Блисс и её мать решительно не понимали. Блисс это не понимала хотя бы той простой причине, что это могло бы быть крайне опасным. - Мне действительно пора, - наконец сказала Блисс, поднимаясь. - Я должна присутствовать на этом ужине. - Я тебя провожу, - сказал Пэрриш, вставая с кресла. - Не знаешь, почему твой отец настолько сильно рад встрече с этим... Мюреем? - Марреем, - поправила его Блисс. - А тебя это почему волнует? - Потому что когда ты говоришь о каких-то лицах, с которыми общается твой отец, они, так или иначе, известны, - объяснил Пэрриш. - А его фамилию я слышу в первый раз. - Маррей достаточно известен... в крайне узких кругах, - сказала Блисс, накинув плащ. Пэрриш неопределенно пожал плечами. После чего прошел на кухню и, порывшись в холодильнике, достал кокосовый десерт в пластиковом контейнере. - Ты чудо, - искренне сказала Блисс. - Цени это, - подмигнул Пэрриш, и у Блисс защемило сердце. Пэрриш был действительно чудесен, и каждый раз, когда она видела его, обнимала, целовала, разговаривала, ей становилось лучше. Она была искренне в него влюблена, а оттого понятия не имела, почему продолжала метаться. Почему всё время жила с мыслью, что ей чего-то не хватает, и это что-то - было самым важным в её жизни. У неё была прекрасная мать, заботливый отец, чудесная сестра, у неё был Пэрриш, который словно сошёл со страниц любовного романа, если бы, конечно, на свете появился любовный роман хотя бы сносный. И у неё было весьма перспективное будущее, по крайней мере, на ближайшие семь лет. Тогда почему? Почему? Почему? Чего ей не хватало? Что она натворила? Она что-то натворила? Блисс быстро замотала головой, и, откинув волосы с лица, вышла из дома Пэрриша. *** Возможно, в этом и было дело - в том, какие люди существовали на свете. Были люди, подобные Симону Клоделю (их не должно было существовать вовсе). Были люди, подобные Габриэль Делакур (слишком чистые, слишком прекрасные для этого мира). Были люди, подобные Кайлу Пэрришу (всем бы быть такими людьми). И, разумеется, множество других людей. Веселых, грустных, злых, непонимающих, странных, обычных, расстроенных, чудесных, зацикленных, отвратительных, все эти люди существовали, со всеми Блисс когда-то встречалась или встретилась бы в будущем. А были люди свои. Когда Блисс размышляла над тем, что же значило «свои люди», ей в голову приходила исключительно Руби. До сегодняшнего дня. Было в Маррее что-то такое, чего не было в остальных. Может быть, дело было в уверенных повадках, может быть, в самоуверенной, но такой открытой улыбке, в дурашливом взгляде ярко-голубых глаз. Маррей подкупал своим поведением, своими разговорами, голосом. Когда Блисс смотрела на него, ей становилось так спокойно, так безопасно и так тепло. Это было похоже на то, что она чувствовала, когда в редкие моменты её семья становилась именно семьёй. С Марреем было так же. Даже лучше, и это Блисс безуспешно пыталась выбросить из головы. Как и то, что если бы было что-то ещё, было бы не просто лучше. Было бы правильно. - Правильно? - Прошу прощения? - встрепенулась Блисс. - Вы сказали «правильно», - любезно подсказал Маррей. - Что именно «правильно»? Что вы подразумеваете под этим словом? - Полно вам, Киллиан, - вздохнув, сказала Розалинда. - Блисс всегда так, говорит что-то из того, что крутится у неё в голове. Не обращайте внимания, чаще всего, это крайне сильно вырвано из контекста. - И вам никогда не было интересно, что именно крутится в голове у вашей дочери? - весело вздернул брови Маррей. - Однако. Дело даже не в том, что она ваша дочь. Она подросток. В этом возрасте они всё воспринимают иначе, интереснее. Это всегда вызывает внимание. Розалинда стушевалась под его взглядом. Филипп украдкой подмигнул Блисс, сразу же съев кусок рыбы. - Так что же? - продолжил Маррей. - Что же, по-вашему, значит «правильно»? - Так, как должно быть, - немного подумав, ответила Блисс. - Знаете, есть в жизни вещи, которые... всегда с тобой. И они не должны пропадать, не должны исчезать. Эти вещи не просто часть тебя, они - мы сами. И когда все эти вещи, все эти люди, когда они рядом с тобой, вот тогда - всё правильно. На секунду что-то в лице Маррея изменилось. Уголки губ опустились вниз, и весь помрачнел и словно бы постарел на несколько лет. - Иногда что-то может пойти не по плану, - задумчиво сказал он. - Иногда случается так, что вещи или люди, которые делают твою жизнь правильной, исчезают. Или предают. Маррей рассеяно постучал кончиком ножа по тарелке. - Ответьте мне на вопрос, Блисс, - сказал он. - Если бы у вас была возможность вернуть всё, что вы потеряли, если бы вы знали, что то, что вы сделаете, может помочь вам... скажите, вы бы сделали это? - Да, - без раздумий ответила Блисс. - А если плата была бы слишком высокой? - с интересом спросил Маррей. - Какой бы высокой не была плата, расплатиться можно всегда, - беспечно ответила Блисс. - Полагаю, можно пойти на сделку с совестью, если ты точно знаешь, что все твои действия обязательно окупятся. Маррей улыбнулся. - Как я и говорил, - подытожил он. - Подростки - действительно крайне интересные и занимательные личности. *** На протяжении двух недель Маррей стал в их доме частым гостем. Блисс, общаясь с ним, или просто - смотря, чувствовала себя настолько счастливой, что это попросту не укладывалось в голове. Было в Маррее что-то знакомое, что-то, что вписывалось в концепцию её дома, что-то, что, как ей казалось, она знала всегда. Блисс не понимала этого. И понимать вряд ли хотела. Рядом с Марреем было слишком хорошо. Было у неё кое-что другое, о чем следовало беспокоиться. С каждым днём Руби становилась всё бледнее, апатичнее, даже злее. Постоянно срывалась, плакала по нескольку часов, не хотела выходить на улицу и каждый раз, когда видела воду, начинала кричать. - Я не хочу, чтобы бы волновалась об этом, - сказал Филипп, но голос его звучал тревожно. - Ламбер осмотрит Руби на следующей неделе. Поговорит с ней, разберется со всем. Переходный возраст - он такой. - В одиннадцать лет? - скептически поинтересовалась Блисс. - Ты была хуже. - Я не закатывала истерику при виде стакана с водой, - сразу же ответила Блисс, даже не обидевшись. - Что, если это какое-то магическое вмешательство? - Если это действительно так, Ламбер разберется и с этим, - вздохнув, ответил Филипп. - Папа! - воскликнула Блисс и сразу же замолчала. Звуки из кабинета отца порой доносились поразительно отчетливо. Блисс, перейдя на шепот, сказала: - Ты же прекрасно знаешь, что именно представляют собой артефакты. - Конечно, представляю, - растерянно ответил Филипп. - Но я не понимаю, почему ты заговорила о них. Блисс задумалась, пытаясь понять, стоило ли ей рассказывать о Симоне Клоделе. Стоило ли ей говорить, как именно он себя вёл. В конце концов, дело не зашло дальше угроз, пусть и таких, от которых моральное состояние Руби заметно пошатнулось. Но вряд ли бы он стал использовать темный артефакт, чтобы каким-то образом навредить их семье. В конце концов, всё обязательно бы раскрылось. И тогда у Симона стало бы слишком много проблем. - Блисс, так что на счет артефактов? - вывел её Филипп из задумчивого состояния. - Ничего, - наконец сказала Блисс. - Просто, уже всякое в голову лезет. Филипп встал, и, подойдя к ней, потрепал по голове, после чего крепко обнял. - Мы обязательно с этим разберемся, - сказал он. - Пойми, милая, мы с мамой такого натерпелись, когда растили тебя... словом, ничего страшного с Руби не происходит. У всех свои фобии. - Да, - заторможено ответила Блисс. - У всех свои фобии. - А теперь тебе пора идти спать, - сказал Филипп, отпуская её. - А я, пожалуй, закончу с бумагами. - Папа, тебе бы тоже... - Блисс, иди спать, - повторил Филипп. - А мне надо работать. Блисс кивнула, и, бросив последний взгляд на отца, который закопался в своих бумагах, вышла из кабинета. Последнее время всё стало слишком хорошо. И даже отец, который посвящал работе всего себя, начал обращать гораздо больше внимания на неё, на Руби, на Розалинду. Что же, значит, всё возвращалось на круги своя. *** - Тебе не кажется, что Маррей гостит у вас слишком часто? - Нет, мне так не кажется, - ответила Блисс Пэрришу. - Они крайне хорошо ладят с отцом, и ему это общение в радость. - А тебе? - О, и мне, разумеется! - преувеличенно радостно воскликнула Блисс. - Каждый раз, когда я вижу Маррея, за моей спиной отрастают крылья, и я сразу же забываю о тебе. Примерно на это ты намекаешь? Пэрриш, перегнувшись через стол, взял Блисс за руку и быстро поцеловал тыльную сторону её ладони. - Прости, - просто сказал он. - Ничего, - грустно улыбнувшись, ответила Блисс. Сердце привычно защемило от всепоглощающей нежности. - Честно, Маррей - вовсе не проблема. - А Руби? - нахмурившись, спросил Пэрриш. - Да, - не стала скрывать Блисс. - Ей даже сон со мной больше не помогает. Мы избавились от всех аквариумов, я больше не ставлю на тумбочку стаканы с водой. Мама следит, чтобы Руби хоть сколько-то пила, потому что... - Обезвоживание, - кивнул Пэрриш. - Да, это было бы страшно. Блисс прикрыла лицо ладонью, не отнимая вторую руку из руки Пэрриша. Все они были изнеможены, раздражены, все они нервничали. В конечном итоге, Маррей был единственным, кто хоть как-то скрашивал их дни. Доктор Франц не нашёл никаких следов магического вмешательства, но, тем не менее, понять, откуда исходит страх Руби, он не мог тоже. Руби же тоже не помогала. На все вопросы она либо отмалчивалась, либо начинала кричать и пытаться сбежать. Блисс не думала, что будет ждать окончания каникул так сильно, однако всё вело именно к этому. Может быть, в Шармбатоне Руби станет лучше. А Хогвартс... что же, проживет она и без учебы в этой магической школе. Она никогда туда не хотела, и всё вело к тому, что вряд ли она появится там когда-либо. Их оцепеневшую задумчивость прервал звук мобильного телефона Пэрриша. Он, посмотрев на экран, удивленно приподнял брови. - Слушаю, сэр, - сказал Пэрриш, взяв трубку. - Да, ваша дочь со мной. Что? Нет, не Руби. Блисс со мной. Блисс, не обращая внимания на скрутившийся комок в животе, быстро выхватила трубку из рук Пэрриша. - Папа, в чём дело? - сразу же спросила она. - Блисс, - сказал Филипп, и в голосе его послышалось облегчение. - Где твой телефон? - В кармане пальто, - ответила она. - Ты звонил мне? - Да. Несколько раз. Я думал, что Руби может быть с вами, но... - Папа, - сказала Блисс, не ощущая свой голос. - Где Руби? Сейчас же ночь, где она? - Не волнуйся, птичка, поисковый отряд уже её ищет, и... - Поисковый отряд?! - закричала Блисс, вскакивая со стула. - Какой поисковый отряд? Несколько человек из нашего города во главе с Лару? Ты соображаешь, что говоришь? Я понимаю, что секретность - превыше всего, но... - Я знаю, что ты хочешь сказать, - быстро перебил её Филипп. - Но с этим проблемы. Поисковое заклинание не работает. Блисс помотала головой, полагая, что ей мешает странный шум в ушах. - Что значит - не работает? - потрясенно сказала Блисс. - Ты говоришь так, словно часть сигнализации вышла из строя. Папа, я понимаю, что мы живём в этом мире, но сейчас тебе нужно достать палочку и... - Блисс! - крикнул Филипп. - Я тебя понял. Я сделал это сразу же. У нас ничего не выходит. Блисс кивнула, во все глаза смотря на Пэрриша. - Блисс? - Я поняла, - сказала она через какое-то время. - Мы с Пэрришем отправляемся на поиски. Филипп поперхнулся и сухо закашлялся. Когда он прочистил горло, то сразу же сказал: - Блисс, нет. Пэрриш нам действительно понадобится, но ты должна немедленно вернуться домой. Пусть он тебя проводит, и сразу же присоединится к своему отряду. Блисс сухо усмехнулась. То, как её отец упорно продолжал называть «отрядом» несколько человек под руководством Лару, действительно представлялось крайне смешным. Только вот им будет точно не до смеха, если они не найдут Руби, если они пропустят что-то. А они не найдут. Они что-то - да пропустят. В конце концов, в Салон-де-Провансе преступлений отродясь не было. И даже если теоретически полицейские Салон-де-Прованса подкованы в вопросах пропажи ли, похищения ли, практически они с таким никогда не сталкивались. - Хорошо, - сказала Блисс, и сразу же повесила трубку. Стоя в прихожей и надевая пальто, она то и дело подгоняла Пэрриша: тот был крайне медлителен и заторможен. Блисс не понимала, почему он так себя ведёт, не понимала, почему все они, даже отец, вели себя так, словно пропажа Руби была каким-то пустяком. Блисс поделилась этой мыслью с Пэрришем, когда они вышли из его дома. - Её поисками занимается хорошо обученный отряд, - сказал Пэрриш. И сразу же поморщился: Блисс со всей силы стукнула его кулаком по плечу. - Послушай, я знаю, что ты не особо веришь в нашу полицию. Но они - крайне хорошо обученные люди, и они здесь именно для таких ситуаций. - Они никогда не сталкивались с такими ситуациями! - воскликнула Блисс. - Да что с вами такое? Ты, папа, почему вы такие спокойные? - Вспоминая истории про то, что чудила ты... - Про то, что делала я, про что, я творила, пряталась, убегала и так далее, и тому подобное! - остановившись, закричала Блисс. - Да что с вами не так? Руби - не я! Руби никогда бы не ушла из дома ночью, Руби вообще не любит гулять без сопровождения! И сейчас она неизвестно где, и мы даже не знаем, что у неё случилось, не знаем ничего! А что если это связано с её состоянием? Что если она навредит себе? Пэрриш опустил руки на плечи Блисс и аккуратно её встряхнул, пристально посмотрев ей в глаза. - Мы найдём Руби, - сказал он. - Что бы ни случилось, мы обязательно найдём Руби. Я тебе обещаю. Блисс, послушай, они же находили тебя! Чем эта ситуация отличается? - Меня находил Мохиндер. Лишь однажды. - Значит, он найдёт и Руби. Мы найдём Руби. Блисс снова кивнула. И невольно задумалась, как всё пришло к этому. Как всё пришло к тому, что маленькая девочка, у которой была любящая семья, была сейчас где-то совершенно одна, и почему эта самая семья волновалась о ней гораздо меньше, чем следовало бы. Блисс никогда не видела картину целиком: не смотря на все неурядицы в их семье, она искренне считала их мелочами, над которыми не стоило задумываться. В конце концов, какая разница, если все они друг друга любили? А теперь она видела всё отчетливо. Филипп Бромлей, которого, на самом деле, мало волновала любовь к дочерям или жене. Работа была гораздо важнее, значимее, всегда - на первом месте. Розалинда Бромлей, вся в светских мероприятиях, недовольствах собственным мужем и дочерями. Иногда в ней, точно всполохами, проносились доброта, нежность и забота. Но никогда - любовь. Осталась она, Блисс Бромлей. Она любила Руби, любила её всем сердцем. Но, как оказалось, её любви было недостаточно. Всегда было что-то ещё, и «это», не смотря на свою эфемерность, призрачность, прозрачность являлось крайне важным. По сути, что Филипп, что Розалинда, что Блисс были людьми, чаще всего принадлежащими самими себе, и их это устраивало более чем полностью. Но Руби такой не была. Из них всех Руби была самой обычной, самой социально-приспособленной и соответствующей общественным стандартам. Руби были нужны любящие люди. И никто, никто из них никогда об этом не задумывался. - Пэрриш, скажи, мы... я, мама, папа, мы же... так редко думаем о других, да? - Почему ты спрашиваешь об этом? - удивленно спросил Пэрриш. Блисс быстро помотала головой. В конце концов, ей не нужен был ответ. Да и как же это было нечестно - говорить что-то про мать или отца, когда в первую очередь нужно было смотреть на себя. *** Блисс знала одно - Руби была жива. Кольцо никак не реагировало, и это уже было хоть чем-то, что внушало немного спокойствия. Тем не менее, за прошедший час поиски Руби никак не продвинулись. Блисс не отвечала на звонки отца, но знала, что и у него, и у людей полиции Салон-де-Прованса никаких зацепок не было: Пэрриш связывался с ними несколько раз. Блисс остановилась рядом с фонтаном: в своих поисках они дошли до Ратушной площади. - Руби любит этот фонтан, - сказала Блисс. - Мне больше по душе грибной, но если мы с ней гуляли, то всегда шли именно к этому. Блисс внимательно осмотрела скульптуру Адама де Крапона, обошла её несколько раз, после чего заглянула за одно из цветущих деревьев. Они с Руби часто под ним присаживались, когда ноги гудели особенно. - Я же сказал, что мы зря сюда пришли, - сказал Пэрриш. - Лару уже прочесал эту площадь, да и потом, разумнее было бы искать там, где нет воды. - Что? - растерялась Блисс. - Почему? - Руби же боится воды, - осторожно напомнил Пэрриш. - Да, но... кто-нибудь искал её в лодочном сарае? - В лодочном сарае? - переспросил Пэрриш. - В том, что рядом с рекой близ вашего дома? Нет, не думаю. Честно говоря, это было бы последнее место, где кто-то стал бы искать Руби. - Звони Лару и гони всю его группу идиотов в лодочный сарай! - разозлилась Блисс. - Нет, звони не стоя, а на ходу, пошли! О мой бог, да что с вами не так? Как можно было начать поиски с крупных городов, когда рядом с нашим домом лес, река и этот самый сарай! Руби боится вида воды, но это не значит, что её может там не быть! *** Блисс начала чувствовать изменения, когда она и Пэрриш сравнялись с её домом. Чем дальше - тем сильнее. Что-то густое и тяжелое висело в воздухе, и Блисс не могла понять, что же это было. «Ваша магия достаточно интересна. Но она оставляет сильный след». Блисс резко обернулась. За её спиной никого не было, но она была уверена, что слова прозвучали едва ли не над ухом. Да что же такое происходило? Выходит, в состоянии Руби действительно замешана магия? Но тогда почему доктор Франц не смог её распознать? - Блисс? - тревожно спросил Пэрриш, утирая пот со лба. - Ты чувствуешь это? - Да, - ответил Пэрриш. - Как будто... не знаю. Мы должны идти дальше, верно? - Да. Да. Мы должны идти дальше. Блисс ощущала себя так, словно в голову ей напихали ваты. Сознание начало проясняться внезапно, урывками, и к тому моменту, когда они дошли до лодочного сарая, до воды, помутнение спало окончательно. Блисс сглотнула подступивший к горлу ком, и вздрогнула, когда услышала падающие капли дождя, шум которых постепенно нарастал. - Я не помню, чтобы сегодня обещали дождь. Пэрриш и Блисс обернулись одновременно. Перед ними, засунув руки в карманы пальто, прислонившись к одному из деревьев, стоял Киллиан Маррей. - Мистер Маррей, - схватившись за сердце, сказала Блисс. - Вы напугали меня. Только не говорите мне, что и здесь Руби нет. Как давно вы сюда пришли? Фонарь Пэрриша светил крайне слабо, и Маррея было сложно разглядеть отчетливо, но, всё же, можно было понять, что лицо его приобрело озадаченное выражение. Долго это не продлилось, и через несколько секунд Блисс услышала его громкий смех. - Ох, Блисс, прости, - сказал он, быстро проведя рукой по глазам. - Я сам вспоминаю, только когда смотрю в зеркало. Помнишь, ты как-то сказала, что «вечно Фауст за всех отдувается»? Так вот, теперь я познал это на своей собственной шкуре. Честно говоря, ощущения - преотвратительные. Я всё ещё чувствую себя Винсентом. Да что уж там, я и есть - Винсент. А вот моё лицо, да и тело с этим явно не согласны. Я должен был догадаться, что мне с этим будет куда сложнее. Я, в отличие от него, всегда был личностью цельной. Все эти слова, всё это поведение, вся эта манера разговора, с нотками гордости, обожания собственного «я» что-то крайне сильно напоминала Блисс. Кажется, ей всегда нравилась эта манера общения. Кажется, она всегда подходила этому человеку, и все они любили в нём именно это. Кто - они? В человеке - каком? И что было с её сестрой? - Мистер Маррей, я действительно не понимаю, о чём вы говорите, - сказала Блисс. - Руби пропала, и мы не знаем, где она. Маррей подошёл к ней так быстро, что Блисс даже не смогла заметить это. Он схватил её за руку, одновременно выхватывая фонарь из руки Пэрриша. Блисс поморщилась под лучом, светящимся ей в глаза. - Я хотел, чтобы исключительно ты пришла сюда, - наконец сказал Маррей. - Знал, что никто из этих ослов не догадается сюда прийти. Руби так сильно боялась воды, какой смысл искать её рядом с водой, да? Я знал, что ты почувствуешь пыль. Но... у тебя появился парень. Впервые за такое долгое время. Это так удивительно и странно. - Да что ты несёшь, - не выдержала Блисс, наплевав на вежливость. - Если ты сделал что-то с моей сестрой, клянусь, я... - Блисс, - сказал Маррей, сжав её плечо. - Ты действительно не помнишь, да? Это тоже странно. Я привык, что теперь ты вспоминаешь гораздо раньше. Да и Джон... с тех пор, как он распался в последний раз, я больше его не видел. Никогда не видел, чтобы он распадался так. - Где моя сестра? Где она? - спросила Блисс, заикаясь. - Ты же... ты же сейчас не поймешь и половины того, что я скажу... пойми, я больше не могу ждать Ребекку. Я с ума без неё схожу. А твоя сестра... у тебя никогда не было сестёр, братьев, ты всегда была единственным ребенком в семье. И Руби тоже не должно было быть. Наверное, когда Джон... когда Джон... Джон разозлился, я понимаю. Я больше его не виню. Но как только Ребекка исчезла, сразу же исчезла и ты. И ты больше не была единственным ребёнком. Ты же прекрасно понимаешь, что это значит, да? Пути Господни неисповедимы. Я должен был сделать это. Маррей продолжал говорить и говорить, про то, что иногда нужно делать так, как подсказывает господь, про то, что некоторые решения даются с трудом, но выполнить их - необходимо, про то, что Ребекка к ним вернется совсем скоро, про то, что они вновь будут жить так, как жили раньше. - Ложитесь на землю, положите руки за спину, - сказал Пэрриш. Блисс и Маррей обернулись одновременно. Блисс, выхватив фонарь, навела его на Пэрриша. Он был не бледным даже - едва ли не синим. Он дрожал весь: губами, руками, всем телом. Дверь позади него, ведущая в лодочный сарай, была открыта. - Вы имеете право хранить молчание, - сказал Пэрриш, не отрывая взгляд от Маррея. - Всё, что вы скажете, может быть использовано... - Что там? - спросила Блисс. - Что в лодочном сарае? Блисс, воспользовавшись заминкой Маррея, с силой толкнула его в сторону, повалив его на землю. С Пэрришем борьба тоже была не особо продолжительной: руки у него настолько сильно дрожали, что Блисс просто выхватила у него пистолет. Этого хватило, чтобы Пэрриш растерялся. Этого хватило, чтобы забежать внутрь. Как только Блисс оказалось в темноте лодочного сарая, произошло две вещи: кольцо на её пальце распахнулось, поднявшись в воздух. Кольцо на пальце Руби отделилось от её пальца, соединившись с кольцом Блисс. Блисс увидела Руби. Лежащую на полу, с неестественно вывернутой рукой, открытым ртом, из которого можно было увидеть синий, распухший язык. Её волосы, одежда, лицо - всё было мокрым и покрытым мелкими водорослями. - Блисс, не смотри! Пэрриш попытался закрыть ей глаза. Пэрриш был отброшен чем-то, чего Блисс не заметила. Он пролетел несколько метров, приземлившись в угол сарая. Блисс подошла к Руби, аккуратно опустившись перед ней на колени. Положила её голову себе на колени и осторожно провела рукой по щеке, после чего аккуратно похлопала по ней. Руби не шевелилась. Конечно, она не шевелилась. Блисс подняла голову, посмотрев на Маррея. Он стоял перед ней, и его отвратительное лицо было настолько спокойным, что Блисс едва сумела подавить приступ тошноты. - Если честно, я пока что не смог разобраться, как именно нужно распылять человека, - сказал Винсент. - Мы с Ребеккой... долгая история. Полагаю, мы немного другие. Да и я сейчас не так силен. Свой спутник и другие люди, это, знаешь ли, две большие разницы. Но когда я разберусь, то обязательно... Блисс, прекрати, это даже не смешно. Блисс подавила желание наброситься на него. Пожалуй, единственное, что спасало её от необдуманных поступков, была мысль, метавшаяся у неё в голове: таких людей просто не могло существовать на свете. Таких, как Маррей, просто не существовало. - Я убью тебя, - сказала Блисс, держа пистолет ровно напротив головы Маррея. - Папа достанет маховик времени сегодня же. И после того, как я вернусь сюда и спасу свою сестру, я убью тебя ещё раз. - Блисс, ты же знаешь, что... точно. Ты не знаешь. В любом случае, как только я найду Джона, мы разберемся с твоей головой, и ты сразу же всё вспомнишь. Ты же уже это чувствуешь, не так ли? Что так - правильно. - Тварь. - Всегда ей был, в каком-то роде, - сказал Маррей. - Но за это вы меня и любите, не так ли? Блисс встала, пытаясь не шататься. То, что ноги её не слушали, она поняла, только когда ей не удалось подняться с первого раза. Всё это напоминало какой-то дурной сон. Это всё происходило? Действительно - взаправду? Маррей убил Руби. Киллиан Маррей, друг их семьи, коллега отца, убил её Руби? Зачем? Для чего? Почему он сделал это? Блисс чувствовала, как все моменты с Руби начали собираться у неё в голове. Блисс знала, что ещё немного - и остаткам её рациональности придёт конец. Нужно было действовать сейчас. Нужно было застрелить Маррея. Нужно было рассказать обо всём родителям. Спасти Руби. Убить Маррея ещё раз. Это было так легко представить. И, теоретически, это было крайне легко осуществить. У неё был пистолет, Маррей вряд ли успеет наколдовать щит, а даже если и успеет, что же, пуля у неё была не одна. Маррей смотрел на неё, и уголок его губ подрагивал. «Если вы убиваете человека, вы становитесь ничем не лучше его». Блисс подавила желание схватиться за голову. Какая, черт возьми, была разница, особенно сейчас? Такие, как Маррей, не должны были жить. Он убил её сестру, он убил маленькую девочку. А Блисс нужно было просто убить его, вот и всё. Блисс держала пистолет. Смотрела на Маррея. И не могла заставить себя нажать на курок. - Ты выглядишь такой потерянной, - сказал Маррей. - Никогда не видел у тебя такого выражения лица. Прости. Я никогда не хотел причинить тебе боль. Маррей сделал к ней шаг, и Блисс дернула руками. Он сразу же остановился, подняв руки. - Давай будем думать логически, - сказал он. - Сколько бы она прожила? Максимум до восьмидесяти, и то, это далеко не факт. Если тебя это успокоит, я её и пальцем не трогал. Она просто утопилась, и вряд ли она страдала. Блисс, клянусь, ты скоро забудешь о ней. Ребекка к нам вернется, Джон обязательно отыщется, ты всё вспомнишь и... Маррей не успел договорить. Блисс успела заметить мельтешение в уголке глаза, а после - Пэрриша, который сбил с ног Маррея, и попытался скрутить ему руки. Маррей, поначалу растерявшийся, сразу же взял ситуацию в руки. Он сделал какое-то едва уловимое движение, и Пэрриш сразу же его отпустил, отступив на несколько шагов назад. Маррей, встав с пола, провел рукой по лицу. - Успокой своего парня, - с отвращением сказал он. - Иначе мне придётся сделать это самому. Пэрриш встал и снова захотел наброситься на Маррея, но тот поступил проворнее: схватил его виски в свои руки и, не отрывая от него взгляда, сказал: - Забудь обо всём, что ты здесь видел. Уходи домой. Блисс была уверена, что это подействует. В конце концов, это действовало всегда. Действовало всегда - что? - Я не знаю, что за силой ты обладаешь, - внезапно сказал Пэрриш. - Но тебе это не поможет. Маррей шокировано посмотрел на Пэрриша, после чего перевёл взгляд на Блисс. - А, - равнодушно сказал он. - Научилась защищать людей от нашего воздействия? Или ты делаешь это неосознанно? Скорее второе, разумеется, иначе бы ты смогла спасти и свою сестру. Пэрриш снова накинулся на Маррея, но в этот раз между ними завязалась драка. Судя по лицу Маррея, его это даже веселило: он наносил точные удары, спокойно ставил блоки, и наносил повреждений Пэрришу гораздо больше, чем тот ему. Последний удар Маррея был настолько сильным, что голова Пэрриша дернулась в сторону, и Блисс увидела, как сильно распухло его лицо. Блисс смотрела на пистолет в своих руках и не понимала, почему по-прежнему медлит. Её сестра мертва. Ещё немного - и Пэрриш тоже может умереть. В тот момент, когда Пэрриш дернулся в сторону под ударом Маррея, Блисс выстрелила. Она была уверена, что целилась именно в Маррея. Она была уверена, что попадёт в него. Пуля прошибла Пэрриша насквозь, его ноги подкосились и он упал на дощатый пол. Время перестало иметь значение и Блисс не понимала, что именно делала. Блисс не помнила, как подбежала к Пэрришу. Блисс не помнила, трясла ли она его, Блисс, кажется, знала, что пыталась зажать его рану. Пэрриш смотрел на неё, схватившись за её руку, и пытался что-то сказать. - Что, что, - сказала Блисс, не в силах сказать что-то вразумительное: комок в горле мешал дышать, и Блисс была уверена, что задохнется от собственных слёз. - Я тебя не понимаю. Блисс не понимала ничего. Блисс не понимала, почему она просто сидела и говорила это, вместо того, чтобы позвать на помощь, вместо того, чтобы попытаться выстрелить ещё раз, и попасть в Маррея. Она оцепенела - вся. Она просто сидела, зажимала рану Пэрриша и смотрела на него. - Беги, - прохрипел Пэрриш. - Беги. Блисс встала только тогда, когда поняла, что Пэрриш больше не дышал. Оказавшись на ногах, она посмотрела на Маррея. Она смотрела на него - и не чувствовала ничего. Пистолет по-прежнему был у неё в руке. Рядом с ней лежал Пэрриш, чуть поодаль - Руби. Блисс заметила вспышку красного, быстро опустив взгляд. Оказалось, что кровь на её руках поблескивала в темноте. - Что я тебе сделала? - спросила Блисс, равнодушно смотря на Маррея. - Что же я или моя семья такого тебе сделала, что ты решил убить маленькую девочку? - Блисс, Блисс, послушай, - тихо сказал Маррей, смотря на неё во все глаза. - Я знаю, как всё это выглядит, но всё вовсе не так, как кажется. Ты моя семья. Ты, Джон, Ребекка - вы моя семья. Мне жаль, что Ребекка делала это с тобой, я понимаю, почему Джон сделал то, что сделал. Это не месть. Всё это я делаю лишь из-за Ребекки. Он постоянно повторял это имя, и почему-то ожидал, что Блисс его поймет. И Блисс с животным для себя ужасом ощущала, что понимала. Когда Маррей говорил «Ребекка», ей сразу становилось тепло, но одновременно - так горько и плохо. Да что вообще происходило в её голове? Почему она была настолько ужасным человеком? Почему она поняла это только сейчас? - Я не хотел, - сказал Маррей, подходя к Блисс. - Я не хотел, чтобы ты убивала кого-то в своей жизни. Ты... ты вряд ли вынесешь это. Блисс вскинула руку с пистолетом, вдавив его Маррею в живот: и не смогла нажать на курок. И вовсе не потому, что не хотела это, - пожалуй, именно это она и могла бы сделать, - тело попросту её не слушалось. Она словно приросла к земле, стала статуей, и не могла даже пошевелиться. - Я не хотел, - повторил Маррей. - Но это случилось. Маррей аккуратно высвободил из её руки пистолет и отбросил её в сторону. Он смотрел на Блисс, на Пэрриша, пару раз мазнул взглядом в сторону - Блисс знала, что он смотрит на Руби. - Я всё исправлю, - наконец сказал Маррей, подходя к Блисс. - Мы начнем эту жизнь с чистого листа. Узнаем друг друга снова. Какая разница, если мы снова будем вместе? Блисс не понимала, о чём он говорит. Блисс не понимала, почему не чувствует ничего. - Ты... ты не виновата в смерти Пэрриша, - подумав, сказал Маррей. - Но, пожалуй, именно о нём ты должна помнить. Может быть, если ты будешь помнить о нём, то где-то в глубине души будешь знать, что иногда твои поступки крайне нерациональны и несут серьёзные последствия. Будем считать это своеобразным уроком. Маррей взял лицо Блисс в свои руки. - Не волнуйся, - зашептал Маррей. - Я всё сделаю так, как надо. Ты никогда не вспомнишь о Руби. - Ты не сможешь стереть память всем, кто её знает, урод, - всё же смогла выплюнуть Блисс. - Не смогу, - согласился Маррей. - Всем - не смогу. Я просто сделаю нескольких людей нужной мне точкой для забвения. Каждый раз, когда вы будете говорить с кем-то, кто когда либо знал Руби, они будут её забывать. Блисс попыталась дернуться, накинуться на него, сделать хоть что-то. В голове билась только одна мысль: «Нужно было сделать это раньше». Что же, так и было. Она не могла двинуться. Не могла сделать ничего. Она просто смотрела Маррею в глаза. Он держал свои руки на её висках, и Блисс чувствовала, как её сознание окутывает мягкой, приятной дымкой. Становилось всё равно. - У нас всё будет хорошо, - слышала она слова Маррея. - У нас всё обязательно будет хорошо.