Ad Interim

Блисс сидела на стуле в Выручай-комнате, Блисс смотрела на взволнованную Гермиону, которая радостно, чуть смущенно и самую капельку испуганно смотрела на каждого из них. - Ну как? - спросила она. - Не слишком высокопарно? Или наоборот, чего-то не хватало? Вы можете сказать хоть что-нибудь, а не просто смотреть на меня? - Гермиона, это было волшебно, - сказала Джинни. Когда Блисс посмотрела на неё, то увидела покрасневший нос и слезы в уголках глаз. - Ничего добавлять или менять не нужно. Думаю, что не выдержу на самом выпускном - затоплю всё слезами. - Ты прекрасна, - тепло сказал Гарри. - Как и твоя речь. Серьёзно, Гермиона, я так рад, что услышал это одним из первых. - Ты молодец, - после секундной заминки сказал Рон. - Ты такая молодец. Блисс визуализировала в объеме, представляя каждое слово, которое рассыпалось у неё в руках. «Мнемона Рэдфорд». «Зеркала». «Безопасность». «Отказаться». «Трещина». Мнемона Рэдфорд, изобретатель, исследователь, волшебница, создавшая одно из самых сильных и противоречивых заклинаний в истории заклинаний. Была ли у неё проблема? Напротив слов «Мнемона Рэдфорд» начали постепенно вырисовываться новые слова. «Гриир Зизник». Её двоюродный брат. Какие отношения их связывали? Гриир знал о том, чем занимается Мнемона, Гриир, захваченный азартом или чем-то, чего Блисс не могла узнать точно, захотел провести эксперимент: стереть свои долгосрочные воспоминания и заполучить их заново. Поддерживала ли его в этом Мнемона? Вряд ли. «Мнемона Рэдфорд не была причастна к созданию самих зеркал - их изобрели задолго до её рождения. Но с помощью самой магии зеркала она выявила одну вещь - зеркало, которое показывало самые сильные мечты человека, можно было направлять, извлекать из него более выгодную пользу». Хотела ли она ему помочь? Определенно. Блисс была уверена, что её работа над зеркалами началась сразу же после того, как скончался Гриир, или, возможно, в то время, когда он ещё доживал оставшийся срок. «Безопасность». Мнемона вряд ли полагала, что сможет найти безопасный способ вернуть Грииру воспоминания, вряд ли бы тот выдержал ещё одно магическое вмешательство. Но она хотела найти его или для других, или для себя: пыталась доказать самой себе, что её собственное заклинание можно обратить вспять. «С помощью самой магии зеркала она выявила одну вещь - зеркало, которое показывало самые сильные мечты человека, можно было направлять, извлекать из него более выгодную пользу». «Зеркало, которое показывало самые сильные мечты человека, можно было направлять, извлекать из него более выгодную пользу». «Суть возвращения воспоминаний заключалась в том, чтобы не выуживать на поверхность всё потерянное, а сначала возвратить лишь несколько основных фрагментов». «По его теории, возвращения трёх составляющих должны были образовать безопасный участок сознания, который мог бы заполнить недостающие прогалы утерянными воспоминаниями». Зеркало. Зеркало и было той самой «безопасностью». Зеркало Еиналеж, дающее людям, живущим в иллюзиях то, чего бы они хотели больше всего на свете - мечты, почти на грани реальности, к ним просто нужно было протянуть руку. Какая разница, что мечты эти - нереальны? Единственная преграда - лишь кусок стекла. «Трещина». «Допустим, это не портал - трещина. Вернув три воспоминания, мы открываем эту трещину, но сами того не замечаем. Всё, что остается сознанию - заполнить эту трещину, вплести в неё то, что было утеряно. Каким образом это возможно осуществить?» «Стоило волшебнику дотронуться до лебенвантии, как магическая сила, заключенная внутри него, мгновенно прекращала действовать. И как было бы хорошо, если бы лебенвантия просто лишила человека магической силы. Но она словно «запирала» её внутри. Волшебник, который колдует, не задумываясь, внезапно начинал чувствовать магию, запертую в нём. И чувствовал он её словно чужеродный кусок, отдельный от себя». «Были другие случаи. Случаи, которые преображали восприятие магии в нечто иное. Волшебники будто проваливались в мир, который, по их словам, существовал и был гораздо лучше того, в котором они находились». лебенвантия, фактически, делало почти то же самое, что и зеркало Еиналеж - но оно запирало магию внутри человека. «Кусок, отдельный от себя». Это то, что Блисс чувствовала, когда использовала магию, когда понимала, что ей придется жить с нею всю жизнь - и никакой лебенвантии не надо. Допустим, у неё была лебенвантия и зеркало. Она могла бы дотронуться до лебенвантии - лишилась бы магии ровно на сутки. Посмотри она в этот момент в зеркало Еиналеж - чтобы она увидела, как человек, в котором больше бы не был чего-то, принадлежащему миру волшебства? Возможно, ничего. Но если бы у неё был активированный аверлиус - она могла бы полностью погрузиться в свои страхи. И не вылезать из них до тех пор, пока действие растения полностью бы не испарилось. Блисс поняла, почему в подвале третьего этажа было четыре лебенвантии, а не одна. Никто не хотел, чтобы ученики к ним прикасались - достаточно было стоять в центре них, смотря в зеркало. Но, что если ей нужны были не свои страхи? Что стоило сделать, чтобы преобразовать страхи в воспоминания? Возможно, профессор Дамблдор... - Блисс, это невозможно, ты действительно меня обижаешь! Блисс, вздрогнув, вернула четкость зрения и растерянно посмотрела на Гермиону, которая рассматривала её пораженно и расстроенно. - Ты слышала хотя бы слово из моей речи? Блисс по-настоящему испугалась. У Гермионы был такой голос, словно она вот-вот расплачется. Нужно было что-то решать, прямо сейчас и немедленно. - Мы можем поговорить? - наконец спросила Блисс. - Пожалуйста, Гермиона. Гермиона, тряхнув волосами и немного помявшись, наконец кивнула. Когда они вышли из Выручай-комнаты, Блисс сразу же спросила: - Ты знаешь какие-нибудь портреты, на которых запечатлены жители Хогвартса пятнадцатого века? К виду Гермионы, расстроенному и опустошенному, прибавилась обреченность и что-то, похожее на раздражение. - Какая же ты... - в сердцах сказала она, но потом, внимательно посмотрев на Блисс, устало махнула рукой. - Знаю, даже несколько. Тебе нужен кто-то конкретный? - Нужен кто-то, кто имел определенный статус в этой школе, - подумав, ответила Блисс. - Или кто-то, кто был извечной занозой и знал каждое движение, произошедшее в этих стенах. - Тогда у меня есть идея получше, - помявшись, сказала Гермиона, и тут же себя поправила. - Нет, на самом деле, идея ужасная и грозит неприятности нам и школьному имуществу как минимум. Но... Пивз находится в стенах школах со второй половины четырнадцатого века, так что... - Пивз?! - воскликнула Блисс, и сразу же зажала себе рот рукой, понимая, насколько громко это сказала. - Гермиона, умоляю, скажи, что есть кто-то другой, кроме Пивза! Гермиона сделала вид, что не услышала её. - Странно, первый раз слышу, чтобы человек, который повстречал Пивза, не жаловался об этом каждому, кого видел. Блисс громко застонала, прикрыв глаза рукой. С Пивзом она познакомилась на следующий день своего пребывания в Хогвартсе. Блисс, и так неловкая от природы, познала всю степень того, как неловкость может усугубиться в тысячи раз. За то время, что она шла на завтрак, она успела сбить несколько первокурсниц, упасть под ноги своим ровесникам и мадам Синистре. Когда ей оставалось буквально два шага до дверей Большого зала, двери закрылись под её носом, а перед глазами внезапно показалось отвратительное лицо полтергейста, которого, как позже сказал Кормак, звали Пивзом. Пивз, помимо всего прочего, чем-то склеил её волосы. Тогда Блисс пропустила завтрак и первую пару, едва не подывавая от ужаса: волосы выглядели так, словно она не мыла их, по меньшей мере, две недели, а отдельно склеенные комки выглядели так, словно в них запустили несколько внушительных комков жвачки. Следующую неделю Блисс собирала волосы в хвост, шарахалась по углам, и успокоилась только тогда, когда поняла, что Пивз исчез из её поля зрения окончательно. - Ладно, - наконец вздохнула Блисс. - Пивз, так Пивз. Где ты предлагаешь его искать? - В это время? - усмехнулась Гермиона. - Только рядом с кабинетом Филча. Блисс подавила очередное желание застонать. Вот в чём ей несказанно повезло - на Филча она не натыкалась ни разу, и считала его едва ли не байкой. Видимо, сегодня ей придется встретиться едва ли не со всеми школьными кошмарами. Пивза и вправду не пришлось искать долго: грохот рядом с кабинетом, непрекращающийся поток ругани и громкое кошачье шипение не оставляли простора для воображения и красноречиво намекали, кто замешан в этом беспорядке. Гермиона схватила Блисс за плечо и оттащила её в темный угол, наблюдая, как из кабинета стремглав вылетает Пивз, несясь в противоположном от них направлении. - Обезъяз, - прошептала Гермиона, вырисовывая палочкой заклинания. - Рекептус Ретрадио. Оглохни. Ретикулум. Блисс зачарованно наблюдала, как Пивз мгновенно замолчал, спустился на пол, наблюдала, как прозрачная сетка сковывает его тело. Видимо, было ещё какое-то заклинание, невербальное, потому что в какой-то момент Пивза подбросило под самый потолок. Блисс сглотнула, нервно косясь на Гермиону. Сейчас она понимала, что действительно сильно её обидела. - Оттащим его в Выручай-комнату? - устало спросила Гермиона. Блисс быстро закивала, не решаясь спорить. Джинни, Гарри и Рон по-прежнему находились в Выручай-комнате: растерянные и явно не понимающе, стоило им уходить или всё же дождаться возвращения Гермионы. Впрочем, когда они появились, у каждого из них на лице читалось лишь одно: лучше бы они ушли. - Гермиона, ты помнишь, что мы говорили об этом? - осторожно спросил Рон. - Свои проблемы с Блисс я решаю сама и не впутываю вас в это, - апатично ответила Гермиона. - Я помню. Как и то, что мою речь я уже произнесла. Вы можете идти, я вас не задерживаю. - Нет, - нахмурившись, ответил Рон. - Мы говорили, что ты не будешь решать те проблемы, в которые впутывает тебя Блисс. - Значит, я что-то неправильно поняла. А теперь - вы по-прежнему можете идти. - Так, подождите, - растерянно сказала Блисс. - Во-первых, про какие мои проблемы, Гермиона, ты рассказывала своим друзьям? Во-вторых, с какой стати я не могу попросить помощи у друга? В смысле, я же не прошу прыгать её с крыши или делать что-то... - Запрещенное? - заботливо подсказал Рон, хмыкнув. - О мой бог, ты рассказала им про Вегас! - осенило Блисс. - Мне пришлось рассказать им про Вегас, - поправила её Гермиона. - Иначе я бы заработала себе нервный тик. В лучшем случае. - Хорошо, - мрачно сказала Блисс, глядя на Рона. - Даже если вы знаете про Вегас, как это отменяет тот факт, что иногда я прошу помощи Гермионы? - Ты не просишь её помощи «иногда», - не согласился с ней Рон. - Всё время, что ты с ней общаешься, ты постоянно просишь её помощи, но когда Гермиона просит тебя сделать что-то для неё, то ты таинственным образом исчезаешь. - Я взяла её с собой в Испанию! - Ты говоришь, как избалованная девица, - поморщился Рон. - Конечно, ты взяла её с собой в Испанию, ведь деньги и всё, что с помощью них можно получить, для тебя не проблема. Блисс почувствовала, как глухое раздражение постепенно начинает распространяться в её голове. Нужно было это прекратить - иначе она могла бы сказать Рону что-то такое, о чем потом бы жалела. Блисс не хотела жалеть, и говорить что-то обидное - тем более. Он просто защищал Гермиону, и Блисс его понимала, примеряя эту ситуацию на себя. Если бы кто-то, похожий на неё, общался бы с Рафферти, Блисс бы выцарапала этому человеку глаза. - Ты уже столько раз отменяла ваши встречи, и вы до сих пор не сходили в Хогсмид, хотя ты столько раз обещала, - продолжил Рон. - И сегодня тебя просто попросили послушать речь. И что сделала ты? - Пришла послушать речь, например? - Ты и слова не услышала, - усмехнулся Рон. - Вместо того чтобы сосредоточиться и сделать Гермионе приятное, ты полностью зациклилась на себе. - Довольно! Блисс, поначалу думавшая, что это её внутренний голос, потрясла головой и разжала кулаки: кажется, она действительно собиралась наброситься на Рона. Но это сказала Гермиона, смотревшая на Рона с укоризной и каким-то странным чувством вины. - Рон... Гарри, Джинни, уйдите, - вздохнула Гермиона. - Я найду вас потом и мы поговорим, правда. Но сейчас совсем не время. Рон молчал несколько секунд, не двигаясь с места и смотря на Блисс напряженным взглядом, после чего, сухо кивнув, пошел к выходу. Джинни, качая головой и не смотря на Блисс, всё же пошла за ним. Прежде, чем уйти с ними, к ней подошёл Гарри: - Не обращай внимания, - искренне сказал он. - Рон, он... всегда становится таким, когда пытается кого-то защитить или когда чего-то не понимает. - Я знаю, что он хороший парень, - вздохнула Блисс. - Я видела его с вами, и я знаю, что такое защитная реакция. Но пусть он, не знаю, работает над этим. Или просто со мной не пересекается, у меня и без этого есть проблемы. Гарри внимательно на неё посмотрел и, уже направляясь к выходу, сказал: - Не навредите себе, пока разбираетесь с этим. Блисс, переведя взгляд на Гермиону, увидела, как та кивнула, не отвлекаясь от снятия чар. Когда Блисс встала рядом с Гермионой, Пивз открыл глаза и, растянув рот в уродливой усмешке, закричал. - Обезъяз, - поморщившись, быстро сказала Гермиона. И делала так несколько раз, пока Пивз полностью не выдохся. Злобно посмотрев на Гермиону исподлобья, он спросил: - Я могу продолжать так ещё очень долго. - Как и я, - вздёрнув голову, ответила Гермиона. - А если всё-таки устану - попрошу комнату тебя не выпускать. Тут, конечно, можно придумать себе развлечения, но люди заходят сюда сравнительно редко, по сравнению с остальным Хогвартсом. Пивз ничего не ответил Гермионе, только хмуро, цепко оглядел её, переведя взгляд на Блисс. И, наклонив голову вбок, словно бы принюхался. - Откуда я тебя знаю? - едко ухмыльнувшись, спросил он. - Вспомни начало года, - мрачно ответила Блисс, и, увидев саркастическую и явно непонимающую усмешку Пивза, дернула плечом. - Подножки на протяжении получаса? Двери Большого зала, которые едва не сломали мне нос? Склеенные волосы? - Едва? - глумливо переспросил Пивз. - Но нет, тут дело не в мелких шарадах, они слишком частые и над всеми. - Слушай, это всё, конечно, занимательно, но тут вот в чем дело, - сказала Блисс, доставая палочку. - Мы тебя отпустим, как только ответишь на пару вопросов. И, не смотря на то, что всё, о чем я хочу тебя спросить, происходило давно, тебе бы лучше попытаться вспомнить. А если нет - Гермиона оставит тебя здесь. А я, слишком расстроенная, напишу своему папе и спрошу, какие зелья действуют на полтергейстов. И, разумеется, эти зелья я получу. «Давай же, Пивз, соглашайся. Или я тебе такую сладкую жизнь устрою, что ты вообще о своей недожизни пожалеешь». Блисс знала, что это были её мысли. Блисс чувствовала, как мир раскалывается: одна сторона была такой же, как и всегда, но где-то на периферии подкрадывалась головная боль, тупо стучащая висок и окрашивающая всё в красный. В том красном можно было что-то разглядеть - ракушки, водоросли, темную воду. Что-то, что было на дне. - И что хотела бы узнать крошка семикурсница? - тихо спросил Пивз. Блисс моргнула, тряхнув головой. - Хотелось бы узнать кое-что о Мнемоне Рэдфорд, - начала Блисс. - Она... - Изобрела заклинание забвения и после так долго мучилась, не понимая, как можно обратить его вспять, - закончил за неё Пивз, улыбнувшись до ушей. Буквально. Блисс поморщилась, смотря на то, как его губы всё больше растягиваются, окончательно скрываясь за мочками. - О, Мнемона, Мнемона, свет моих очей в далеком пятнадцатом веке и его двадцатых годах, - радостно захохотал Пивз, с детским восторгом крутя головой и рассматривая Выручай-комнату. - Конечно, я помню её! Последние годы помнятся всегда, когда стихия настолько невероятна в своей атмосфере - она затухает и становится требухой, но один кусок её всё равно горит, и горит так ярко, что затмевает даже жизнь самого здорового человека! Конечно, потом он всё сжигает, но, тем не менее, о, эти мгновения... - И после этого меня чокнутой называют? - с ужасом рассматривая Пивза, задала риторический вопрос Блисс. - У вас, людей, своя классификация чокнутых, даже и не думай сравнивать нас, - сморщив лоб, ответил Пивз. - Мы, полтергейсты, не чокнутые, а нормальные. Полтергейсты, которые ведут себя, как люди - вот кто чокнутые. Поэтому старушка Мнемона и не стала таким, как я. - Должно быть, побоялась конкуренции, - сухо ответила Блисс. - Нет, глупая девочка, это же так очевидно! - расхохотался Пивз. - При жизни она была тем ещё полтергейстом. Ей, конечно, не доносились слова в спину из разряда «чокнутая», «ненормальная», и другие комплименты, которые вы, люди, зовете оскорблениями. Нет. Мнемоне тогда было восемьдесят шесть или сто восемьдесят шесть, небольшая разница, но я всё равно не вспомню конкретно. Последний год жизни. Что может быть лучше, чем провести его в Хогвартсе и умереть здесь же? Блисс пораженно посмотрела на Гермиону, и наткнулась на едва ли не своё отражение эмоций. Гермиона не знала об этом. Кто-нибудь, кто ещё был жив, кто преподавал в этих стенах, кто-то, кто учился - знали ли они? Что Мнемона Рэдфорд, которая изобрела заклятие забвения, провела свой последний год в этой школе? - Здесь даже её портрета нет, - тихо сказала Гермиона. - Был бы - я бы об этом знала. - Во всём мире вы не найдете её портретов, - засмеялся Пивз. - Не понимаю, - покачала головой Гермиона. - Не многим достается честь быть запечатленными на портретах после смерти. Почему она отказалась от этого? - Дело в том, что к людям, которые старше у вас особое отношение, - продолжил свою прерванную мысль Пивз. - Вы называете их мягче. «Со странностями», «себе на уме», «с мышами в голове». - С тараканами, - быстро сказала Гермиона. - Но, конечно, иногда вы говорите то, что думаете на самом деле. Вы делаете это так, чтобы обсуждаемый не слышал говорящего. Но даже если он вас не слышит - то стены слышат всегда. Стены дышат вам в затылок! - Я всё ещё здесь, и это мне нужны ответы! «Мне нужны ответы, а не ваши дискуссии». Блисс знала, что Гермиона смотрит на неё растерянно и снова обижено. Блисс знала, что ей не интересно смотреть на Пивза. Блисс знала, что опять что-то происходило, и она не хотела интерпретировать это. Это «что-то» последнее время стало лишь «будет ли этому конец?». Конец липкому страху в желудке. Конец бесконечным обморокам. Конец бесконечным вопросам. Ей казалось, что у неё была возможность понять многое сейчас. Самое главное было - не упустить момент. Задать правильный вопрос, из тех самых, при которых у людей сразу же начинали работать мозги и прорабатываться ассоциативный ряды. У людей или у полтергейстов. - Почему её называли чокнутой? - спросила Блисс. - Что она такого делала, что это... смущало людей? Пивз посмотрел на неё хитро и насмешливо. - А что больше всего смущает людей? - Это не ответ! - Нет, но это - повод для раздумья. Блисс схватила Гермиону за локоть и, отведя её подальше от Пивза, тихо прошептала: - Сделай это. - Что - сделать? - растерянно спросила Гермиона. - Не знаю, ты у нас самая могущественная волшебница седьмого курса! - раздраженно выпалила Блисс. - О непростительном я, конечно, не прошу, но используй что-нибудь близкое к этому. Ты же знаешь, что при помощи Агуаменти можно устроить неплохие пытки водой? Старое доброе средневековье, с оговоркой, если оно подействует, как тебе? - Блисс, - Гермиона смотрела на неё с жалостью и толикой страха. - Ты хотя бы понимаешь, как твои слова звучат со стороны? Блисс постаралась улыбнуться настолько ярко, насколько она вообще умела. Сейчас она жалела, что рядом с ней нет Малфоя, или Рэйвенкрофта, или кого-то, кто мог купиться на её большие глаза и эти самые улыбки. - О мой бог, - Блисс дотронулась руками до висков. - Ты права. Ты не представляешь, о чем я сейчас думала. В смысле, я... я никогда не думала о том, чтобы использовать людей, но сейчас я об этом подумала, и действительно захотела сделать это, и... - Не части, - спокойно сказала Гермиона. - Блисс, ты используешь людей. Просто, ты делаешь это без злого умысла, но то, что ты творишь сейчас и какие слова ты говоришь... может быть, нам стоит остановиться, пока не поздно, и подумать об этом позже? И поговорить, наконец? - О чём? - растерялась Блисс, косясь на Пивза. - О твоём поведении и о том, что раннее я упомянула, что ты используешь людей, - холодно напомнила Гермиона. Блисс приложила все силы к тому, чтобы красное, отдаленно вспыхивающее под веками, окончательно не застелило глаза. Её раздражали слова Гермионы, да и сама Гермиона - тоже. И в то же время, она понимала, что это раздражение не её. - Блисс, послушай, он не ответит тебе прямо, пока ты не разгадаешь его загадку или не поиграешь с ним, - неожиданно сказала Гермиона. - Чтобы мы не сделали, какие бы пытки ты не придумала. Это просто природа полтергейстов, и с ней ничего не поделаешь. Блисс, посмотрев на свои туфли и в раздражении притопнув каблуком, кивнула. Если Пивз хотел поиграть с ней в игру - она поиграет и выйдет победителем. Если нет - она воспользуется угрозой Гермионы и оставит его в этой комнате навсегда, придумает такие комбинации, что он никогда в жизни не выберется и не увидит тех учеников, которые здесь окажутся. Блисс сказала об этом Пивзу, когда снова к нему подошла. - И во что же мы будем играть? - спросил Пивз, зло буравя её глазами. - В холодно-горячо, - ответила Блисс. - Я строю предположения - ты говоришь, на какой я температуре. - Ты можешь начинать, но запомни, пока что ты - слишком холодна, - весело ответил Пивз, и интонации его голоса совсем не сочетались с его выражением лица. Напротив Пивза появился стул, на который Блисс сразу же села, закинув ногу на ногу. Комната просчитывала все её мысли наперёд. «А что больше всего смущает людей?» «Это - повод для раздумья». - Она... говорила что-то? - Только немые не говорят, - ответил Пивз. Блисс выразительно подняла брови. - Холодно в том контексте, в котором, возможно, ты это имеешь в виду. Если, конечно, я правильно понимаю, что именно ты имеешь в виду! «А что больше всего смущает людей?». «Стены дышат вам в затылок!». «Это - повод для раздумья». Мнемону Рэдфорд считали слишком со странностями, слишком выделяющийся, слишком не такой, как остальные. Но при этом её кое-что спасало, а именно - блестящий ум, с помощью которого было создано заклинание забвения. Ей многое прощали благодаря этому преимуществу и тому, что она сделала для мира магии. Но шепотки за спиной всё равно разносились. «Ты не знаешь, какого это, когда тебя травят». «Не волнуйся, я не допущу этого. Травли не будет». «Это - повод для раздумья». - Гермиона, в моём поведении есть что-то странное? - спросила Блисс. - Мне перечислить в свободном порядке или в алфавитном? - как-то растерянно спросила Гермиона. - Нет, я не... знаешь, что-то, что смущает людей. Помимо всего остального, всего того, к чему уже привыкли. Есть ли что-то, к чему не могут привыкнуть или что-то, что началось недавно? - Если не считать твоей последней песни о мертвой девочке, то вряд ли, - после недолгого молчания ответила Гермиона. - И, пожалуй, больничное крыло. - Гермиона, я прописалась в больничном крыле с начала учебы, - напомнила Блисс. - Уверена, это последнее, что удивляет людей. - Я бы так не сказала, - не согласилась с ней Гермиона. - Тебя нельзя назвать самым ловким человеком, но ты бываешь там слишком часто, и у тех, кто знает об этом, так или иначе появляются вопросы. «А что больше всего смущает людей?» Часто повторяющиеся действия, не вписывающиеся в рамки общественной нормы, часто считают странными, непонятными или неправильными. Если бы она просто спотыкалась на каждом шагу, её бы считали попросту неловкой. Если бы падала в обмороки - слишком чувствительной или с низким давлением. Но Блисс была в больничном крыле слишком часто, и каждый раз это было связано с чем-то, чего другие объяснить не могли. Что именно не могли объяснить люди в поведении Мнемоны Рэдфорд? «Стены дышат вам в затылок!» «О Выручай-комнате мало кто знает». - Как часто Мнемона ходила на восьмой этаж? - спросила Блисс. - Теплее, - неохотно ответил Пивз. - Гораздо, гораздо теплее. - Она знала о Выручай-комнате с самого начала? Или прежде, чем она смогла сюда попасть, ей пришлось часами формулировать мысли, возможно, что-то бормотать себе под нос, и всё это - рядом с абсолютно непримечательной стеной? - Ты совсем скоро окажешься в пекле, - захихикал Пивз. - Блисс, к чему эти вопросы? - спросила Гермиона. - Подожди, не сбивай. «Блуждала в умах одушевлённых материй, пыталась найти себе место. В какой-то момент, пришло осознание, что даже сейчас большинства было мало, Она поняла, что может вырваться за просторы веления тех, кого просто не стало. И между созвездий, чёрно-белых фигур, сильных умов и защиты Она нашла ключ, квинтэссенцию чар, смогла сойти с обычной орбиты» «По его теории, возвращение воспоминаний должно было образовать безопасный участок сознания». «- И каким образом этот самый прогал мог бы заполниться? - С помощью подсознания, разумеется». «Комната берёт вещи, о которых не знает, из нашей же головы». «Бежать в свой собственный разум». «Было у меня предположение, что в конце должен состояться раскол сознания, состояние «между»- на грани сна и грани яви. А дальше будет происходить предположительное возвращение утерянного. Но каким образом, насколько это безопасно и что будет чувствовать человек при этом - я не знаю. И вряд ли есть кто-то, кто знает». «Её теория была незаконченной». «Мнемона узнала, что зеркало, которое показывало самые сильные мечты человека, можно было направлять, извлекать из него более выгодную пользу». «Ты умеешь сопоставлять». «Она и с лебенвантией была как-то связана. Говорят, что в последние годы своей жизни она прямо-таки тяготела к этим растениям. Ты вообще в курсе, что концепцию аверлиусов тоже создала она?». За спиной Пивза появился белесый дым, медленно трансформирующийся в фигуры. Четыре растения лебенвантии, подрагивающее от тонких струек пыли. Зеркало Еиналеж, в центре которого они стояли. Подрагивающий кулон, точная копия того, что лежал в комнате Блисс. Её собственный аверлиус. - Если у нас есть аура лебенвантии, зеркало и аверлиус, мы автоматически попадаем в свои собственные страхи, и пока не покончим с ними, выбраться мы не в состоянии, - сказала Блисс. - Но что будет, если добавить в это четыре воспоминания, Выручай-комнату и непосредственно меня, девушку с безопасным участком сознания в голове? - У тебя есть предположения? - спросила Гермиона. - У меня есть уверенность, - нахмурившись, сказала Блисс. - Пошли. Отпусти его, нужно кое-что сделать немедленно. Пока Гермиона расколдовывала Пивза, Блисс лихорадочно пыталась навести на себя как можно более спокойный вид. Конечно, она не была уверена, даже не смотря на то, что карточный домик выстроился в её голове практически идеально. Все предметы в совокупности и непосредственно её разум, её воспоминания и Выручай-комната давали идеальную платформу. Если в её голове действительно появился тот самый безопасный участок сознания, то не будет никакого насилия. Выручай-комната вылечит её. Она вылечит сама себя, полностью заполнив все недостающие прорехи. - Что мы собираемся делать? - спросила Гермиона, едва поспевая за Блисс, которая едва ли не перепрыгивала со ступени на ступень движущихся лестниц. - Сейчас мы идём в подвал, берём растения лебенвантии и зеркало Еиналеж, - сказала Блисс. - Потом - незаметно тащим их в Выручай-комнату. Ты же сможешь всё левитировать в одиночку? Нам придется разминуться на лестницах, я должна забежать в свою комнату - нужно взять аверлиус. Ещё мне нужны флаконы - нужно положить в них воспоминания. - А что будет потом? Голос Гермионы показался Блисс тише и она обернулась. Гермиона больше не шла за ней - остановилась на месте и, не двигаясь, просто смотрела на Блисс. - Потом... всё будет отлично, - только и ответила Блисс. Она не подходила к Гермионе, просто стоя напротив неё: что в её позе, в её глазах, выражении лица, что-то в целом в ней предупреждало - не подходи ко мне. - Что именно будет отлично? - требовательно спросила Гермиона. - Блисс, ты на взводе, ты взволнована, и ты не отвечаешь за свои действия. Через два часа у нас экзамен, профессор Маррей хватится лебенвантии и зеркала, и что будет потом? Да, тебе волноваться не о чем, но ты хотя бы понимаешь, какие проблемы могут быть у меня? - Гермиона, не будет никаких проблем! - горячо ответила Блисс. - Это же... не по настоящему, это будет только в моей голове. В реальном времени это не больше часа займёт, я уверена. Мы успеем всё вернуть до начала экзамена, никто даже не догадается, что что-то пропало. - Блисс, пожалуйста, прошу тебя, прислушайся, как ты звучишь со стороны! - взмолилась Гермиона. - Ты не понимаешь, что делаешь, и я не понимаю, чего ты добиваешься. Ты же понимаешь, что хочешь броситься с обрыва в море, в котором кишат акулы? - Даже если и так, ну и что? Я умею плавать. Гермиона покачала головой, и сделала ещё один шаг назад. - Извини, нет. - Что значит - нет? - растерялась Блисс. - Нет, я не буду помогать тебе в этом, - чеканя каждое слово, ответила Гермиона. - Блисс, ты всегда была себе на уме, но последние часы ты просто неуправляема. Это не хорошо. Давай сходим к директору, к мадам Помфри, профессору Флитвику и ты всё им расскажешь, хорошо? Преподаватели помогут тебе разобраться с этим. Блисс потерла глаза и надавила на них, стараясь пересечь всполохи красного. Гермиона говорила правильные вещи, и в её доводах было гораздо больше здравого смысла, чем во всех действиях Блисс за последний год точно. Блисс, сжимая глаза едва ли не до головной боли, несколькими шагами пересекла расстояние, которое отделяло её от Гермионы. И взяла её за руку. *** С лебенвантией проблем не возникло - четыре растения поднялись в воздух и благополучно слевитировали до Выручай-комнаты, которая сжалась до размера обычного класса. Проблемы возникли с зеркалом - оно не поддавалось никаким заклинаниям. Им с Блисс пришлось нести его в руках, и несколько раз Гермиона была почти уверена, что оно вот-вот упадёт с лестницы или просто на пол. К счастью, всё обошлось. Пока Блисс бегала в свою спальню, Гермиона ждала её рядом с Выручай-комнатой и мучительно пыталась найти слова извинения. Сейчас ей казалось настолько глупым и несуразным её слова, поведение, её смутные эмоции, которые она с трудом могла вспомнить. Кажется, там было что-то негативное, а оттого стыд обуревал её ещё сильнее. Когда Блисс взяла её за руку, посмотрела в глаза и всё объяснила, уже тогда Гермионе хотелось начать извиняться, но всё, что она могла тогда сделать - это продолжить путь и помочь Блисс. Блисс нуждалась в её помощи, Блисс была сильно расстроена происходящим - неудивительно, что она была на взводе. А она такого ей наговорила... как только они провернут ту безобидную шалость, которая пришла Блисс на ум, Гермиона сразу же перед ней извиниться. - Готово, - сказала Блисс, улыбнувшись: но улыбка у неё выглядела нервной. - Аверлиус на моей шее. Воспоминания я разделила и разлила по флаконам. Можем начинать. - И что именно мы должны сделать? - с интересом спросила Гермиона, смотря на Блисс. - Будем надеется, что я правильно поняла концепцию Мнемоны Рэдфорд, - ответила Блисс, подходя к лебенвантии. - Смотри, каждому растению - своё воспоминание. Природа лебенвантии вступит с ними в контакт. В центре всего буду я, воспоминания - тоже мои, а значит, тут в ход идёт тот самый безопасный участок сознания, который образовался в моей голове, когда я получила последнее воспоминание. Блисс подтащила кресло, ставя его напротив зеркала Еиналеж. - Зеркало - проводник, - продолжила Блисс. - Выручай-комната - платформа. А знаешь, что делают платформы и проводники? - Провожают и дают возможность не упасть, - хмыкнула Гермиона. - Да, так и есть, - засмеялась Блисс. - Но самое главное - они помогают. Блисс остановилась напротив стула и, положив руку на его спинку, сжала его. Она смотрела на кресло, на растения, на потолок или пол - куда угодно, но не на Гермиону и зеркало. - Ну, так что? - осторожно спросила Гермиона. - Ты будешь делать то, что задумала? - Да, да, прямо сейчас, - Блисс издала какой-то сухой всхлип, облокотившись на руки. - Просто... я не думала, что это будет так. Я думала, что это будет каким-то озарением, или я вспомню всё внезапно, или... не знаю. Я столько всего не сказала и по-прежнему столько всего не понимаю. - Ты боишься, что станет хуже? - Нет, - ответила Блисс. - Даже если и станет - ладно. Я боюсь, что даже после этого не успею сделать самое важное. Странные мысли, да? - Так или иначе, у каждого в поведении есть своя странность, - хмыкнула Гермиона. - Стоит только вспомнить Мнемону. - Я не считаю, что ты права, - ответила Блисс, посмотрев ей в глаза. - Она всё своё время проводила с тем, что было связанно с памятью и воспоминаниями. И в конце жизни, она понимала всё это, как никто другой. И как после такого она могла бы захотеть стать портретом? Краски и воспоминания - вот что такое эти портреты. Ничего больше. Блисс села в кресло, не касаясь его спины, и, облокотив локти на колени, опустила голову. - Я не хочу быть той, кто живёт воспоминаниями, с воспоминаниями, с чем-то, чего я не понимаю. У меня сейчас есть возможность покончить со всем. Так почему я тяну? Гермиона смотрела на Блисс, мучительно пытаясь понять, как можно было ей помочь. Что нужно было сказать, как подбодрить и подтолкнуть в нужном направлении. - Fac quod debes et sit quod erit. Блисс, заправив большую часть волос за уши и не поднимая головы, с удивлением посмотрела на Гермиону. - Откуда ты знаешь латынь? - только и спросила Блисс. - Хотя, подожди, это же ты. Тогда другой вопрос. Что именно ты сказала на латыни? Гермиона ей улыбнулась. - Делай, что должен. И будь, что будет. - Эта фраза. Она... - Слишком сильно напоминает тебя? - засмеялась Гермиона. - Да, так и есть. - Нет, - покачала головой Блисс. - Если бы именно меня. Гермиона, ещё кое-что... прости меня. Мне действительно очень жаль. Гермиона не успела спросить, за что именно было жаль Блисс: та уже подняла голову и посмотрела в зеркало. Несколько минут ничего не происходило. А потом Гермиона снова вернула себя.